Фильм

Шоугелз

Номи Мэлоун (Беркли), девушка с твердыми принципами и красивой попой, приез­жает в Вегас танцевать — сперва в третьеразрядном стрип-клубе, потом в шоу-балете «Богини» на сцене главного в мире казино «Стардаст». За ее восхождением к вершинам со смешанными чувствами наблюдает нынешняя королева «Стардаста» — Кристал Коннорс (Гершон), которая, во-первых, узнает в Номи юную себя, во-вторых, не прочь ее трахнуть, в-третьих, ясно видит, что та моложе, здоровее и скоро ее сожрет.

Подобно своему земляку Уленшпигелю, Верхувен долго делал дураков из простодушных американских зрителей — и вот наконец доигрался. Блистательная по наглости затея — заставить Америку пускать слюни на замаскированную под порно антиамериканскую сатиру — провалилась именно из-за запредельной своей наглости. Не знавший коммерческих поражений голландец слишком раздухарился, слишком близко подошел к укрощаемому зверю и едва не остался без рук. Фильм сломал карьеру чудесной дебютантке Беркли, вошел в словарь американской критики как символ всего худшего, что в принципе возможно на экране, и к тому же не собрал денег (не спасла даже паническая попытка MGM перепозиционировать его в трэш-сегмент — с ночными показами встык с «Рокки Хоррором» и рекламой, славившей его как «худший фильм всех времен»). Почему — в общем ясно. Верхувен со сценаристом Эстерхазом не только перенесли сюжетную коллизию картины «Все о Еве» в, строго говоря, бордель, но и совместили ее с самым святым голливудским модулем — историей успеха хорошего человека. Если Ева у Манкевича — лицемерная тварь, то верхувеновская Номи — стопроцентно положительная героиня. Даже сталкивая предшественницу с лестницы, она не изменяет себе и не вызывает осуждения. Ее непостижимую, бесконечно обаятельную животную искренность можно объяснять в терминах пресловутого рационального эгоизма и протестантской морали жизненного преуспевания, а можно любимым вопросом всех пэтэушниц мира: «А че?» Если учесть, что это словосочетание многие годы остается неофициальным лозунгом американской внешней политики, даже странно, что Верхувена не интернировали наутро после премьеры, а дали ему снять в Голливуде еще целых два фильма.