Надо было брать другую квартиру, подешевле, не в готическом Бремфорде, и тогда Розмари Вудхаус (Фэрроу) не пришлось бы прислушиваться к завываниям соседей за стенкой и подозревать, что плод в ее чреве не от мужа (Кассаветес), а от черт знает чего.
Мистика, Ужасы, Драма |
16+ |
Роман Полански |
12 июня 1968 |
2 часа 17 минут |
Надо было брать другую квартиру, подешевле, не в готическом Бремфорде, и тогда Розмари Вудхаус (Фэрроу) не пришлось бы прислушиваться к завываниям соседей за стенкой и подозревать, что плод в ее чреве не от мужа (Кассаветес), а от черт знает чего.
В своем американском дебюте (спродюсированном бывшим принцем трэш-хоррора Уилльямом Каслом) Поланский сразу ставит по-крупному: если это фильм ужасов, то в нем не должно быть показано ничего. Ужас просвечивает в анфиладах квартиры, то сумеречно-голубой, то розово-желтой, в проемах дверей, из которых скроена целая геометрия недосказанности, в звонкой пластике поп-артовых 60-х, в новомодных стрижках под мальчика от Видала Сассуна, в агрессивной доброжелательности американцев. Но подлинный смысл фильма, первый час которого разыгран как строгая музыкальная пьеса из дурных предзнаменований, раскрывается, когда сбежавшая из дому Розмари обращается к своей последней надежде, молодому врачу. Тут блестяще вычерчена логика кошмара, когда некуда больше бежать, хватаешь первого встречного и начинаешь, задыхаясь, объяснять, а он понимающе кивает и обещает помочь, и благодарно обмякаешь у него на плече — только чтобы проснуться снова в руках злодеев. Еще не знающий, что через год потеряет от рук убийц-сатанистов жену, Поланский снял фильм, как всегда — глубоко интимный, о том, что заговор тотален, надежды нет.