Фильм

Закон желания

Даже и не знаю, за чем наблюдать приятнее: за пастельными гетеросексуальными (тривиальными) сценами с Бандеросом, или за потрясающими гомосексуальными страстями? и как-то все это не похабно, хотя и откровенно.

вообще, в последнее время, я все дальше отхожу от любви к Альмодовару, воспылавший всего из-за нескольких фильмов. Точнее, ранний Альмодовар (начиная с моих любимых "Пепи, Люси, бом..") был куда честнее и не пытался так притягивать истории, делая их удобоваримыми и вышедшими из под руки уже признанного на весь мир мастера.... Так, например, мне совершенно не понравились "Высокие каблуки". чувствуется, как Альмодовар (не особо сильный в продумывании сценария) споткнулся...уверена, что это только мое мнение. Но отделаться от него не могу никак. Совершенно ломающая ароматность фильма - линия трансвестита (кстати, совершенна шикарная на мой взгляд сцена секса с героиней Виктории Абриль), который оказывается обычным судьей с непрорисованным до конца характером...ну да ладно, нареканий к этому фильму у меня много, но речь не о нем.

«Закон желания» стал первым для продюсерской компании Педро Альмодовара и его брата Агустина "El Deseo" (символично, естессна, что компания называется "Желание"). Бесконечно люблю Кармен Мауру, сыгравшую роль трансексуала - брата/сестру главного героя. Попытка пересказать сюжет вызовет разве что гомерический хохот: режиссер любит юношу, который не совсем так любит его; сестра режиссера на самом деле его брат, давно поменявший пол с позволения отца, с которым и жил в страстной связи, пока родной отец не бросил сынку (теперь уже дочку); Антонио - странным образом втрескавшийся в режиссера юноша, не имевший до этого гомосексуального опыта (кстати, сцена лишения Бандероса девственности просто прекрасна)... В общем, там потом убийства, потрясающие страсти... немного остатков из панковско-трэшового периода в творчестве Альмодовара. Но при этом совсем другие краски, характерные уже для "буржуазно-эстетствующиего" периода. В фильме поднимается тема творчества, процесса творения, природы творящего художника (в данном случае режиссера), но в совершенно испанских тонах.

В кадр входит парень: черноволосый, с крепким поджарым телом и выразительной, без излишней слащавости, мужественностью. Мужской голос за кадром начинает им командовать, управлять как марионеткой, приказывать что следует делать - не торопясь, смакуя процесс: раздеться, но лишь до белья, где уже начинает приподниматься от возбуждения бугорок, поцеловать свое отражение, начать неистово мастурбировать, залив спермой стерильную чистоту постели. Монтажная склейка, смена плана: двое комической наружности пожилых мужчин в студии озвучки своими голосами оживляют происходящий на экране промискуитет. Еще одна монтажная фраза, более резкая чем предыдущая, и камера перемещается в кинотеатр, где завершается сеанс очередного опуса режиссёра Пабло Кинтеро, купающегося в лучах собственной славы, признания и прочих трюизмах. И в то же время помятые страницы сценария, с которыми открываются титры "Закона желания" Педро Альмодовара, срифмуются много позже с помятыми простынями, на которых нежились, изучая друг друга, двое любовников, один из которых был болен страстью к своему объекту вожделения, а другой, сам объект, терзался не (с)только в личностном экстазе, сколь в творческом, занимаясь работой над пьесой "Человеческий голос" Жана Кокто.
Задуманный как очередная история запертых в лабиринте страстей индивидуумов, "Закон желания" может ошибочно показаться всего лишь эротическим триллером, взросшим на почве гомосексуальных отношений в наслаждающейся негой постфранкизма Испании. Привычный любовный треугольник, в котором нашлось место не только для упоения сексом, познания плоти, безграничной и безапелляционной сензитивности, но и для неприкрытого насилия, умноженного на самонадеянное собственничество, когда сама любовь становится преступлением, и в тот же час любое преступление этой любви может быть оправдано. Этакий метануар, в котором вместо femme fatale имеется homme fatale, а каждый поворот сюжета интуитивно невозможно предсказать. Сличение и полное отождествление с жизнью вне кадра кажется даже некоей малосущественной блажью, ибо все же действие "Закона желания" подчинено фантомной сути китчевой, избыточной в своей эстетической завершенности феноменологии испанского постановщика. На одном полюсе пространства кинотекста ленты - страстная, исповедальная, болезненная драматургия Жана Кокто, которая врывается и в саму реальность Пабло Кинтеро; на другом - на грани истерики, фола, гиперреализма и физиологизма эстетика Жана Жене, отголоски "Богоматери цветов" которого пронизывают этот броский мир богемы, мир святых пропойц и великих грешников, живущих под ширмой собственноручно созданных иллюзий. Из плена которых их способна вырвать лишь смерть, или признание у алтаря, или последний поцелуй у эшафота. Фильм обладает природой двойственности, выраженной не только в наличии в сюжете героев Антонио и Хуана, полных противоположностей друг другу. Нарратив размежевывается как отражение личного опыта самого Альмодовара, ибо все же Пабло Кинтеро это дагерротип самого испанца, варившегося в бунтарском космосе "мадридской мовиды", так и отторжение богемных тайных страстей, повязанных сестробратскими узами крови и творческим поиском в хаосе шумного Мадрида.
При этом невозможно не заметить, что и Антонио, и Хуан лишь отчасти могут быть определены как самостоятельные драматические фигуры, во всяком случае, их свобода воли чуть менее выражена, чем у их визави. Они зависимы в первую очередь от воли того, чьей личностной проекцией являются - Пабло Кинтеро. Об этих двух персонажах, личная предыстория которых поведана полунамеками или вовсе скрыта за шелухой условностей, зритель знает минимально, не столь достаточно чтобы можно было целиком и полностью воспринять их как психологические проекции самого Пабло Кинтеро, его воплощенные в реальность идеи нового, постфранкистского искусства, заплутавшего в излишней эротичности и девиантности ради них самих. Если Хуан в каком-то смысле пробуждает в Пабло тягу к настоящему искусству, не подернутому дымкой претенциозной посредственности, то Антонио наоборот - взывает к личностным примитивам, вносит сумятицу в и без того лишенный рацио быт Пабло Кинтеро; можно даже определить Антонио как Тень, тогда как юный Хуан это исключительная самость режиссёра, которую он отвергает, поддавшись хтонической сущности бесплодного творческого процесса, когда вместо желаемой реализации все вырождается в пресловутую посредственность, разорвать в клочья которую Пабло Кинтеро уже не в силах: типичный шут постмодернизма, заигравшийся в симуляции, оттого финал ленты воспринимается в ключе избавления режиссёра от наносной существенности, как выход вовне того мира, где правит лишь один закон желания.

Режиссёр-гомосексуалист Пабло Кинтеро (Понсела) снимает популярные фильмы про гомосексуалистов и пользуется у оных успехом. По-настоящему любит он, однако, одного единственного: смазливого юношу Хуана (Молина), который вроде и рад ответить взаимностью, но сердцу не прикажешь. Когда Хуан уезжает, за Пабло увязывается некий Антонио (Бандерас), по такому случаю даже решивший стать геем. Пабло поддаётся Антонио, но параллельно лелеет память о Хуане. Антонио от конкуренции в бешенстве - и его ревность разразится необратимыми последствиями.

В треугольник случайным образом вмешается сестра Пабло (Маура). Точнее, брат, вставший на транссексуальный путь.

Вся страсть "Закона желания", в силу "нетрадиционности" романтической интриги, в силу заострённого внимания Альмодовара к обнаженным мужчинам, может показаться простой вульгарностью, но химия отношений героев всё-таки универсальна. Режиссёра интересует влечение как таковое - конкретно тот факт, что его равномерное, двустороннее разделение в паре невероятно, и это приводит к тоске и раздору, если не хуже. В итоге каждый страдает от одиночества: один потому, что к нему равнодушны, другой - от избытка чувств к кому-нибудь постороннему. Другими словами, Альмодовар считает отсутствие взаимности корнем всех зол.

Вневременные альмодоваровские признаки - сочная палитра рубашек, платьев, очков; горящие глаза Бандераса и Кармен Мауры; музыка мадридской мовиды - в изобилии, но не в излишке. Смысл затеи в целом очевиден, несмотря на привычную кипучесть. Постепенно набираясь опыта как сценарист, Альмодовар начинает меньше напоминать фантазирующего пересмешника с шапито в голове, а больше - цельного автора, который это шапито преобразует в убедительные формы.

1986 год. Режиссеру 35. У него есть популярность, и люди говорят о его характерном стиле. Он чувствует себя достаточно созревшим, для того, чтобы воплощать в фильмах каждую деталь своих фантазий, но, к сожалению, ему не всегда предоставляют такую возможность:

«После первых пяти фильмов мне казалось, что у меня пятеро детей от пяти разных отцов, с каждым из которых у меня все время были тяжбы».

Создание продюсерской компании «El Deseo» освобождает режиссера от обязанности ограничивать себя. Единственным, кто может ставить какие-либо условия, остается любящий брат — Агустин, верящий в его художественное чутье. Что запустить первый фильм, 35-летний режиссер и его брат вкладывают в производство все деньги и еще берут кредит. Так появляется «Закон желания» Педро Альмодовара — начало его визионерского пути и размышлений о собственной профессии, которые продлятся и в «Дурном воспитании», и в «Разомкнутых объятиях».

Немаловажно, что у фильма был зрительский успех, но на фестивалях и в прессе его не приветствовали. Альмодовар и раньше раскрашивал обыденность самыми безумными красками, создавая мир сильных маргинальных страстей, но «Закон желания», наверное, в силу экономической свободы, стал его первым гей-фильмом, что бы там сейчас не писали о законах любви, которым подчиняются все. Соответственно и единственной наградой его становится «Teddy», тематический приз Берлинского кинофестиваля.

В «Законе желания» рассказана история страсти фаната Антонио (Антонио Бандерас) к известному режиссеру Пабло Кинтеро (Эусебио Понсела). Ради любви Антонио готов и на первый раз с мужчиной, и на постоянное сожительство, и на ухаживание за бесполезным Пабло, и даже на преступление, когда он выясняет, что его кумир до сих пор влюблен в своего актера Хулио, уехавшего на юг. Антонио подчиняется лишь одному закону — закону желания, а погруженный в себя Пабло не замечает, что его новый любовник все больше сходит с ума, а когда замечает, то не отдает себе отчета в том, на что способны некоторые люди ради любви.

Привычное чувство юмора изменяет Педро Альмодовару в таких личных вопросах, и он с беззастенчивой патетичностью выдает очень короткий сериал о мести на почве страсти, в которой не хватает лишь ложной беременности. Одна Кармен Маура в роли сестры Пабло Кинтеро — Тины — вносит в «Закон желания» воздушность и спонтанность. Наравне с Антонио Бандерасом она создает пылкий образ женщины, всю себя отдающую чувствам, на что, не способен герой Эусебио Понселы, затерявшийся на фоне латинского любовника и неприкаянного транссексуала. Два огонька, окружающие Пабло, только в одной сцене сходятся вместе, в остальном они поочередно пытаются оживить человека, невесть что желающего от этой жизни.

У Пабло есть и успех, и любовь, но он всегда повторяет, что ему нужно нечто большее. Это нечто не способен дать ему ни Хулио, ни Антонио, люди разных характеров, но одинаково его любящих. Пабло прячется от ответственности перед близкими за своей пишущей машинкой, а та приносит одни неприятности, являясь ключевым предметом, двигающим сюжет по чувственному серпантину. Тина его вдохновляет, Хулио вызывает нежность, Антонио — желание. А Пабло все мало. Похоже, ему нужен кто-то, кто способен дать и то, и другое, и третье.

Антонио, напротив, знает, что ему нужно. Его чувства, конечно, преувеличены, но они призваны показать ту грань, за которой человек теряет себя и свои принципы и весь отдается эмоциям. Он становится ревнив и навязчив, раздражающе мелочен и наблюдателен. Антонио нужно все, чем когда-либо обладал Пабло, чтобы буквальной войти в его кожу, и, зная, что это любовь, кто осмелится его осудить. Его страсть олицетворяет цветастая рубашка, которую он покупает в подражание своему возлюбленному.

Тина к роману Пабло и Антонио имеет самое опосредованное отношение, и может быть ее участие в «Законе желания» было бы минимальным, если бы Эусебио Понсела во время съемок не сидел на наркотиках, и Альмодовару было бы с ним легче работать. Будучи в детстве мальчиком, влюбившимся в своего отца и ради него сменившим пол, она исполняет роль поддерживающей колонны всей идеи фильма. Ее экспрессии хватает, чтобы разбавить сырые сцены с Эусебио, а, по мнению самого режиссера, игра Кармен Мауры в этом фильме — лучшая за все время их сотрудничества. Религиозная и порочная, добрая и жесткая, Тина компенсирует нехватку женской стороны в «Законе желания», хотя формально она считается мужчиной.

«Закон желания» можно назвать этапным в творчестве Альмодовара. С него начинается отсчет оттачивания мастерства режиссера, пристально следящего за продуманностью сценария, и его сочетаемостью с визуальным рядом. Дотошно выбираются кадры, герметизируются сюжетные линии, все важнее становятся мельчайшие детали в характерах персонажей. Альмодовар стремится к совершенству, но пока его разрушает хаос желания неуемной натуры режиссера.

Альмодовар начинал свою карьеру, окрашенную в последние годы скорее в меланхолические тона, с наглых, малобюджетных, веселых картин, в которых коллекционировал людские пороки. «Закон желания» – фильм с молодым Антонио Бандересом – отличный пример того, как закалялась эта режиссерская сталь высокой степени прочности. Показ фильм будет предваряться рассказом киноведа Сергея Лаврентьева про Альмодовара и отрывками из других его фильмов.