Театр в Москве

Театр.doc

Спектакль «15 172», Театр.doc.
Название «15 172» отсылает к порядковому номеру, который Ильдар Алекбаев получил в СПИД центре, когда узнал о своем положительном статусе в 2013 году. Спектакль 15172 сочетает в себе пластический балет (вначале) и драматическую текстовую часть, где герой рассказывает о своём опыте. За что я люблю театр и Театр.doc в особенности? За то, что под любую жесть и дичь, которая происходит в твоей жизни, можно подобрать релевантный спектакль и посредством психодрамы прожить свою ситуацию, историю. То, что я проживаю сейчас, это диагноз, поставленный 10 дней назад, который не СПИД и не рак, не смертелен, не стигматизирован, не опасен и почти не заметен для окружающих. Требует большой каждодневной работы и скорее всего неизлечим. Для проработки своей истории я намеренно выбрала спектакль 15172. Мне было тяжело смотреть, мне было тяжело потом говорить, но тем не менее я даже высказалась на обсуждении, рассказала свою историю, и получила поддержку. Мне было бы достаточно пластической части. Движения, телесность Ильдара даже более глубоки, чем слова. Меня не покидала мысль, что мне бы хотелось, чтобы это был спектакль по выдуманному сценарию. Что с этим человеком все хорошо. Но это реальная история реального человека, который рассказывает ее своим телом буквально в метре от вас. Многие испытали радость от спектакля. Я не испытала никакой радости. Я пропустила эту историю через себя, прочувствовала. Я понимаю, что именно телесность и движение помогает Ильдару проходить через трагедию, с которой он столкнулся. Я не могу применить этот опыт к себе, потому, что моя проблема как раз и состоит в ограниченности движения. Но нахождение в этом пространстве, в атмосфере открытости, принятия, понимания очень терапевтично.

Волшебное место, тут говорят о том, о чём никто не говорит, и благодаря этому становится легче. Обязательно советую попробовать, точно не пожалеете

Еще один спектакль в этом театре. Еще один потрясающий спектакль. Метафорично-документальный, исторически-актуальный, насыщенный смыслами, переживаниями, эмоциями, людьми! Люди, причастные к созданию этого спектакля, вам поклон. За то, что молодые, не равнодушные, умные, тонко чувствующие, выбирающие правильные акценты.

Вы любите злободневные спектакли?

На выходных открыли театральный сезон , посмотрели спектакль "Рыба" Театр.doc Москва режиссера К. Решетняк по пьесе К. Осиповой.

«Рыба» – история трех женщин , за которыми стоит целое общество покалеченных своими возлюбленными.

Да, бьет значит не любит, слава богу, это стало очевидно. Хорошо, что поднимают тему абьюза в центре города.

Я очень чувствительная и сопереживала героиням весь час спектакля. Тяжёлое чувство во время просмотра было разбавлено юмором, неожиданными реакциями, пластикой героев, музыкой. Женская музыкальная арт-панк группа "Стенгазета" создавала саундтрек к этому бунту.

"Театр док" славится своими актуальными спектаклями, таким и должен быть театр: дерзким, злободневным. У них 2 площадки. Эта постановка была на Лесной на Белорусской, недалеко от работы.

Спектакль «Событие», Фестиваль автофикшна «я-театр» - 1 - 6 июля 2025 в Театре.doc.
«Событие» как текст и как тело: спектакль Артёма Томилова сквозь личное и политическое.
«Я хочу, чтобы текст стал событием, а событие — текстом»
— Артём Томилов
В спектакле Артёма Томилова «Событие», как и в книге Анни Эрно, сам термин становится многослойным эвфемизмом. Он одновременно обозначает и нежелательную беременность и аборт — вынужденный, стигматизированный, скрываемый, — и то, что не называют вслух в современной России: войну. Тело женщины и тело страны становятся ареной чужого вмешательства. Контроль, который предъявляется как «норма» или даже как забота, оказывается насилием.

За «Событием» спрятана сама логика насилия, нормализованного, институционального, обыденного. Логика власти над телом — женским, мужским, национальным. Это слово, за которым скрываются принуждение, стигма, запрет, изоляция. Это слово, которое говорит, но ничего не называет. И в этом его опасность.

Государство, контролирующее тела, неизбежно вторгается в жизни. Репродуктивные запреты, дресс-коды, запрет на ЛГБТ, обязательная служба, мобилизация, риторика «рожай для Родины» — это одно и то же насилие, обращённое к разным группам. Пандемия была прологом к этому вторжению — глобальный эпизод обнуления личной автономии, про который предпочитают не вспоминать.

Спектакль Артёма Томилова по книге Анни Эрно работает с несколькими слоями одновременно. Первый — личный, женский, предельно телесный. Но сразу под ним обнаруживается нечто большее: система, в которой личное регулируется и подчиняется — не заботе, а идеологии.

Анни Эрно описывает Францию 1963 года. И хотя с тех пор прошло шестьдесят лет, механизм остался: тело — в первую очередь женское — продолжает быть объектом контроля. В одних странах — через запрет абортов и противозачаточных средств. В других — через принуждение к рождению, как элемент демографической политики. Где-то вводят «дресс-код» на законодательном уровне, где-то приравнивают отказ рожать к предательству национальных интересов. Всё это — не просто социальная мораль. Это политика.

Спектакль, созданный в Москве в 2024 году, оказывается зеркалом этой политики. Москва в нём — не только место действия. Это столица воюющего государства. Это город, где ещё можно спрятаться от мобилизации, отсрочить призыв, попытаться остаться невидимым. Артём, герой спектакля, живёт в Москве, хотя вероятно имеет постоянную регистрацию в Омске или Питере. Этот выбор — не просто бытовая деталь, это стратегия выживания.

Воинская повинность — не что иное, как прямое вмешательство государства в тело. Призыв — это мобилизация не только мужской жизни, но и мужской смерти. Парадоксально, но и мужчина в патриархальной системе оказывается не субъектом, а ресурсом. В этом смысле контроль над телом универсален, просто формы его разные: женщинам — запрет абортов, мужчинам — призыв на войну.

Добавим к этому ЛГБТ-запреты, стигматизацию сексуальности, попытки «нормализовать» частную жизнь. Всё это — звенья одной и той же цепи. Цепи, которая удерживает не только женщину, но и общество в целом в рамках «правильной» биографии: гетеро-брак, дети, служба, покорность. Жизнь по инструкции.

Аборты в спектакле — это не тема, это нерв. О них не говорят — и это уже симптом. Даже в обсуждении после спектакля, одна из организаторок была в футболке с надписью «Что скажут люди?» — риторический вопрос, подменяющий собой любой разговор о праве женщины на автономию. В книге Эрно героиня остаётся одна. Даже окружённая людьми, она не получает сочувствия. Отношения, в которых она находится, или находилась, не становятся опорой. Более того, о мужчине, ставшем отцом ребёнка, не говорится ничего — и это тоже симптом: вся ответственность, все последствия ложатся на женщину.

Этот перенос ответственности и одновременно её обнуление — ещё одна черта политического насилия. В спектакле это проявляется и в истории Артёма и Насти: они рядом, но они не слышат друг друга. Артём читает рассказ Насти о смерти её отца только после расставания. Он замечает её пометки в книге, но — слишком поздно. Это частная история, но она про то же: про несостоявшийся диалог, про изоляцию, про неспособность или нежелание услышать. А без диалога только отчуждение и пустота, и разрыв. «Эти подчеркивания напоминают мне, что в уже начале отношений я имел перед глазами всю информацию о взглядах Насти на реальность, но почему-то не воспринял их на глубинном уровне, позволив всему прийти в кризис, уже не в первый раз в отношениях с женщиной».

Фон спектакля — реальность 2022–2024 годов. Москва. СВО. Мобилизация. Угрозы ядерной войны. Это уже не аллюзия, а факт. Как в книге Эрно упоминается убийство Кеннеди — как знак того, что «большая история» идёт фоном к личной трагедии, — так и здесь: война становится шумом за кадром, с которым надо жить. Угроза, которая «привычна».

В этом смысле спектакль говорит о травме не как о чём-то исключительном, а как о состоянии. О норме. О «событии», которое уже не воспринимается как событие, потому что происходит с нами слишком долго. И в этом его страшная правда.

Важно и то, что беременная актриса (Алёна Митрошина) играет роль, связанную с темой аборта. Это не противоречие. Это маркер свободы. Арно, как известно, тоже стала матерью. Спектакль — не манифест чайлдфри. Это манифест права на выбор.

Право на тело. На жизнь. На неприкасаемость.

На то, чтобы не быть объектом чужого контроля — ни через законы, ни через мобилизацию, ни через стигму.

Спектакль Томилова — это не «пьеса по книге». Это прямая политическая работа. Спокойная, точная, без лозунгов, но с прямым нервом. И в финале становится ясно: события становятся текстами, а тексты — событиями, только когда мы даём им имя.