Фильм

Космополис

Ребята, это совершенно невозможно смотреть. Стараюсь не быть категоричной, но ... давно из кино не уходила до финальных титров. Вообще, Кроненберга уважаю, почти люблю. Ну и список актеров заманил, конечно.
Получилось - ох. Эпический обман населения. У каждого режиссера есть право на фейл, но это прямо какой-то могучий фейл получился, на мой взгляд.
Пропустив этот фильм, вы сэкономите 108 минут времени и денег немножко. Лучше уж на Прометея, честное слово

Зачем вы пришли в кинотеатр?
Вы девочка? Вам 14? Не знаете, какую песню поют в душе? Вы видели «Сумерки», но не читали «Грозовой перевал», потому что хватает мозгов только на то, чтобы считать свое мнение авторитетным? Вы купили поп-корн, а собственный мозг хотите найти по первой ссылке в гугле?
Вы считаете, что Роберт Паттинсон несовместим с интеллектуальным кино, но не смотрели работу того же Кроненберга образца 1999 года под именем «Экзистенция», где режиссер точно также эксплуатирует лицо Джуда Лоу, вставшего на путь сэкс-символа, и вшивает бомбу ему в поясницу. Теперь догадываетесь зачем «безумному канадцу» понадобился такой объект – конечно, чтобы его разрушить. Потому что он знает – вы придете на этот сеанс. Потому что даже анархисты с дохлыми крысами и с верой в то, что разрушение – форма искусства уже проступают под анаграммой rat – art.

Конфликт очень похож на тот, что в «Кофе и сигареты». Новелла первая, и та, что с Игги Попом и Томом Уэйтсом.
Все предельно просто и ясно: в будущем останется минимум вещей: секс, насилие, Деньги. Капитал - вся эта святая троица вместе взятая. Людям еще больше не о чем говорить, поэтому они готовы подбрасывать в огонь любые, даже самые незначительные факты, чтобы хоть как-то растолкать шестеренки диалогов.
Суть в том, что фильм соблюдает 3 единства классицизма: время - 24 часа, место - Машина, действие - посвящено выламыванию из этой системы решеток.

Фильм вообще - про постмодернизм. Что нельзя разориться или трахнуть кого-то по-новому. Ты всегда это повторяешь. Ты не можешь сгореть или отдаться на растерзание толпе - поскольку повторишь буддистского монаха, а значит – не превзойдешь.
Ты пытаешься этого добиться: убиваешь охранника, копаешься в себе, пытаясь не двигаться по сценарию, придать значение вещам в себе - вещам с пустым значением.

На этом фоне остается только покупать Ротко пачками. Когда смотришь на его картины – убеждаешься, что жив – глаза еще в состоянии различать цвета, мозг – обрабатывать полученную информацию и правильно называть краски. Но вас, скорее всего, зацепил другой момент: божественная симметрия Августина Блаженного, которого вы знаете наизусть и намертво уяснили, что речь идет о простате.
Справа от меня в кинотеатре сидела супружеская пара, похоже тестирующая фильм на собственном опыте, чтобы вынести вердикт «стоит ли отпускать чадо на данный фильм». Они разговаривали о больных людях и не отвечали на звонки, но было видно, что пришли неслучайно. Было видно, что даже они интеллектуально питаются на помойке.
Не ходите. Не подбадривайте себя надеждой, что поймете. Не кормите Кроненберга. Это как акция «поможем бросить курить» - меняем сигареты на тетрапак сока. Поменяйте ваши билеты на «Блокбастер 3D», там все комфортно.

У меня нет сомнений в том, что Дэвид Кроненберг снял социально заряженное, актуальное, протестное кино про нашу эпоху, про время. Понятно, что далеко не все воспринимают реальность подобно ему и не все живут в столь пышно разлагающемся, трупно-прекрасном мире, в каком проводит свой день, а заодно и остаток-останок жизни молодой финансовый гений, информационный стратег и киберденежный мешок (точнее, лимузин) Эрик Пэкер (Паттинсон). Но Кроненберг увидел свое время таким – вакуумно-пустым, финальным, «постчеловечным», мертвым словами, делами, мыслями и лишь галлюцинирующим (или притворяющимся) реальностью, жизнью. Почти как Триер в «Меланхолии», как в «Туринской лошади» Бела Тарр… Что ж, его история, его фильм, его право (заслуженное, к слову). Тем более что у него ПОЛУЧИЛОСЬ, пусть и не с таким внятным серьезом и злым великолепием, как у Триера и Тарра, которые смогли снять в полном смысле «последнее» кино и заодно скопом похоронить все человечество, оставив его без надежды и здравого смысла. Да и нездравого тоже.

Искусство – мощный способ сопротивления. Главное, пользуясь его неисчерпаемыми арсеналами, не свалиться в тенденцию, демагогию и тяжеловесно-прямую, как бронетранспортер, формулировку правды. Потому Жан-Люк Годар, гений неформата и протеста, раздражитель всех жирных, спящих и кушающих, сказал когда-то: «Не снимайте политические кино, а снимайте кино политически». Думаю, Кроненберг снял именно так, прибавив к политически злободневно звучащим лицам, мыслям и кадрам философические, сатирические и абсурдные.
Бесконечные монологи-диалоги, которые так затрудняют восприятие тем, кто, по здравой привычке, ищет смысл в словах, не только непонятные, но и неглавные в фильме. Их бессмысленная густота, их бездушная механика адекватно выражают интонацию, манеру и стиль времени сгущенной пустоты речей, отношений, притязаний...
Как полые камни, опустошая, падают вниз слова: власть, анархия, денежная единица (крыса, юань), киберкапитал, нанасекунда, компьютер, система, технологии, и, конечно, информация – «гребаное чудо» и «смысл жизни». «Жизнь… Она слишком современная», - сокрушенно произносит Диди Фанчер (Ж. Бинош). Сокрушаться есть о чем. В слишком современном не бывает вечного. Либо вечное становится его пафосным, «пригламуренным» украшением, теряя смысл, зов и свет. Помните, как Эрик уговаривает Диди помочь приобрести часовню известного художника-архитектора? Для него святыня – и объект для выгодного вложения денежных «крыс», и способ обретения превосходства над другими («пусть купят и превзойдут меня!»), и очередная попытка возбуждения («мне нужно возбуждение в любом виде»), и синоним комфорта, что-то вроде комфортабельного лифта, в котором можно уединится, расслабиться (он говорит о лифте с музыкой: «лифт делает меня целостным»). Ни красоты, ни молитвы, ни Бога, ни самоотречения, ни чуда в этой часовне нет и не будет.
Все так идеально, все так системно, все так просчитано и причесано, так подконтрольно и возможно в мире Эрика! И сам он – вершина и апогей этого дивного мира. Но чем дальше недвижно едет его гроб на колесиках, т.е. лимузин, в котором он заживо (с комфортом и постоянными медосмотрами) похоронен, тем точнее вырисовывается, что в конце построенной им системы – ужас, крах и смерть, неподконтрольные его кошельку, его разуму, его власти и его шоферам-охранникам-аналитикам. На наших глазах происходит раздевание, «раскрахмаливание» образа. Тело постепенно освобождается от оков галстука и пиджака, разум – от оков уверенности и здравого смысла, эго – от оков тщеславия и капитала.
Истина – не норма, а «скандал», «анархия» всевозможных смещений и отклонений от нее. Мир не причешешь, не пригладишь и не подстрижешь никакой аналитикой, никакими прогнозами и «крысами». Смерть – тоже! Поэтому главные недоумения фильма – ассиметричный юань (я не смог понять юань), ассиметричная простата (а это опасно?), ассиметричные (так и не достриженные) виски – это все знаки генерального Недоумения Смерти, сигналящего о себе сквозь плотные завесы закрытых глаз, чувств, сердец и лимузинов.
Мир героя поначалу, кажется, полностью вычищен от смертности, изолирован от нее, как и от жизни. Непроницаем, словно лимузин и лифт (довольно сильные метафоры «детских пряток» от реальности). Но оказывается, что живая жизнь – рядом со смертью, в ее присутствии. В ней! Экстравагантное (т.е. символическое) избавление Эрика от охранника, безумная поездка в опасный район, где находится парикмахерская, а затем сумасбродный визит в дом, где живет его потенциальный убийца, лихо простреленная рука – свидетельства возвращения жизни к герою и героя – к себе настоящему – ассиметричному, неподконтрольному, смертному.
Если помните, почти также – через боль, страдание, потерю контроля и смерть, обретали себя герои «Матрицы» и «Бойцовского клуба». (Правда, в отличие от них Эрик больше хочет смерти, а не жизни).
Итак, пусть и со всякими шутками, прибаутками, взрывающими мозг и бесящими занудством диалогами, грибками и крысами Кроненберг на свой лад дает нам не только уроки абсурда (где «грибок» в роли учителя), но и уроки человечности – антинежити.
P.S.
На обсуждении я цитировала известного архитектора Моисея Гинзбурга, написавшего в начале советского времени книгу «Стиль и эпоха». Мысль такая: « Стиль и направление в искусстве определяет правящий класс». Т.е. когда этот класс прогрессивен, как, например, пролетариат (нормальное утверждение по тем временам), искусство тоже будет прогрессивным, словно «Броненосец «Потёмкин»», ну, а уж если класс упадочный и разлагающийся, искусство будет точно таким же – подгнившим, ведущим в смерть, а не в жизнь или светлое будущее. Дело не только в формуле «кто платит, тот и музыку заказывает», но и в ней тоже. Ключи от времени у тех, кто наверху, у тех, кто в лимузинах, в поднебесных «парижах», во дворцах безграничных квартир заказывает или навевает времени музыку , курс валют, мир, войну, правду, кривду… Вообще все. Включая затянувшееся коллективное самоубийство, о котором (в том числе) снял фильм Кроненберг. Чей смех похож на крик. В жизни очень много нежизни. Нежити. С этой точки зрения, абсолютно продуманной художественной стратегией видится отказ режиссера «расштамповать» известного благодаря «саге» актера Паттинсона, растворив в энергетике своего фильма (за исключением финальных сцен) его вампирскую, безжизненную ауру.

Концептуальность "Космополиса" с первых минут плотно обступает зрителя и начинает засасывать в топкое месиво неоднозначных мыслей главного героя. Богатый умник сеет одну фразу напыщеннее другой - ему сказать, как пальцем провести по монитору с котировками акций, встроенному в подлокотник кресла. Очевидно, собственные гениальные прозрения, как и заблуждения, он научился переплетать в толстые тома философских трактатов и бесконечно цитировать сам себя, пророчески вещая с безразличием пресытившейся всем на свете мессии. Это и понятно, свою жизнь он проживает в обнимку с неистребимой манией величия, которая в комбинации со сверхвысоким АйКью капитализировалась до весомого актива, включая миллиардную инвесткомпанию, пентхаус с двумя персональными лифтами, блондинку-жену с собственными семейными миллиардами и возможно еще какие- то миллиарды.

У парня миллиард, как точка отсчета, а сотня миллионов словно разменная монета - счастье монетизировано, алгоритмы жизни просчитаны, уникальные мозги безотказно работают на добавленную стоимость- с позиции успеха и социальных стандартов все супер, но... Гений подошел к черте, когда интеллект начал давать сбой, игры разума, вознесшие парня на вершину пищевой цепочки, оказались бессильны перед ответом на вопрос "Кто он сам?". Раздвоение личности, шизофрения, делирий - что бы это ни было, имя ему - помешательство. Деньги решили все вопросы, но цена главного вопроса оказалась неподъемной, отсюда кризис сознания, тупик из тупиков, бесконечный бетон непонимания самого себя. На этом фоне идея пристроить часовню Марка Ротко к своей спальне видится выходом из положения, гений требует безумных идей, но они не помогут, выше денег прыгнуть нельзя, а кроме денег вокруг ничего, пустота, духовный вакуум, одиночество в лифте с суфийским рэпом, беспорядочный секс, тантрическая мастурбация с собственной женой.

Но остается смерть. Когда все испытания пройдены, все куплено, все перетраханы, каждый рецептор пресыщен, деньги как фундаментальная категория развенчана, смерть видится единственным выходом, апофеозом жизни, ответом на все вопросы. К тому же вокруг в геометрической прогрессии плодятся сигналы, толкающие прямиком к пропасти: нестабильный юань, угроза насилия, похороны музыкального кумира, паталогический платонизм в отношениях с женой. Несимметричность простаты, и та воспринимается как предвестие смерти и не от того, что угрожает здоровью, а потому, что непонятна, смертельно непонятна.

В итоге причина всех бед главного героя в отсутствии свободы, тотальной зависимости от благ, которые вроде бы эту свободу должны обеспечивать. Деньги -это страх перед нищетой, страх потерять все, иллюзия независимости, а, по сути, это дохлые крысы, разлагающиеся и разлагающие все вокруг.

Все, финиш, коллапс, полное вырождение и никаких перспектив ренессанса. Двое в вонючих апартаментах застряли между дерьмом в сортире и грибком стопы, тычут друг в друга пистолетами, наматывают сопли на кулак в запоздалом порыве откровенности. Два лица одного бога, два аватара Вишну, похожие друг на друга как две капли воды. Один сгорел на бате, другой сломался на юане, у обоих какая -то блядская несимметричность простаты, один хочет умереть, другой убить, но они оба уже мертвы. Истина где- то рядом, кажется у них есть шанс выйти из темного тоннеля своих заблуждений, пережить катарсис, обрести нирвану, осознать себя, но мега интеллекты все долбят и долбят свое, не давая развиться внутри божественному воображению и выйти за рамки стандартных схем. Пистолеты заряжены, курки взведены, но нам так и не суждено узнать каков окажется их выбор.

Умное, талантливое кино.
Есть отличный способ получить от него удовольствие, не вникая в сюжет и философский подтекст- нужно просто с первого кадра очароваться игрой Роберта Паттинсона и получать удовольствие от мимики, жестов, взглядов этого юноши с повадками обладателя большого "опыта мужественности", как сказал герой Пола Джаматти.

гениально злободневно страшно. страшно за то в кого мы можем и порою превращаемся причем каким бы социальным статусом мы не обладали. как сказал БГ в свое гениальной песне: "Каждый украл себе железную дверь, сидит и не знает,что делать теперь, у всех есть алиби , но не перед кем отвечать...". Мы (часть общества) сидим за своими "дверями" - кто-то в лимузинах, кто- то в холупах. закрылись друг от друга и все больше перестаем общаться, быть настоящими. все мысли только о "юани"- его взлете и падении (юань- для меня было одно из ключевых понятий в фильме). "юань" убил в нас чувства: любовь,дружба, стали лишними. свобода перестала существовать- мы боимся выйти из своих "лимузинов", стать самими собой- ЛЮДЬМИ. Кроненберг видит только один выход- фатальный.
P/S из 10 человек смотревших фильм ушло 7, три осталось. к сожалению мы живем в эпоху "сериальной дибилизации", смотреть такое кино отвыкли и вряд ли будем. может быть наши дети...