Фильм

Судороги

«Судороги» Кроненберга – это его первые, не совсем еще уверенные, но очень огромные шаги по направлению к жанровой славе и величию, а также олицетворение того самого «ужаса плоти», в котором он, собственно, и прославился. Как и полагается для подобного кино, дело начинается с того, что один сумасшедший и гениальный ученый по имени доктор Эмил Хоббс (Фред Дейдерлин) изобретает некий биомеханизм по улучшению человеческой породы. Он предполагал, что человечество в основе своем умно, но кишка у него тонка. Так вот, чтобы сделать эту самую кишку толще, он в нее запускает искусственно выведенных паразитов, внешне представляющих из себя ползающую смесь таракана и какашки, а внутренне – афродизиака и вируса. В последний момент, впрочем, он решает одуматься, находит одну из своих подопечных, ловит ее, кладет на стол, вскрывает тело, обливает кишки кислотой, а себе перерезает горло, предполагая таким образом уничтожить все сосуды переноса нового паразита. Однако, это происходит в самом начале истории, так что опасность никак не истреблена, а даже наоборот, начинает ползти по городу.

«Судороги» - это отличный пример того, как можно, а главное, нужно снимать низкобюджетные хорроры, когда недостаток средств на визуальные эффекты компенсируются с лихвой избытком изобретательности и чувства сцены у постановщика. Практически каждый минус декорации обращается в плюс истории. К примеру, у Кроненберга не было возможности снять некоторые сцены откровенно и реалистично, но в результате зритель получает тот самый элемент недосказанности, который делает фильм более пугающим. Правильно поставленные камеры, удачно брошенный взгляд недорогого актера, падающий в нужном направлении свет – и все, что надо, зритель получил. Хотя, конечно, в некоторых сценах не обошлось без натуралистичности, но это не лучшие сцены картины.

«Судороги» - это доказательство того, что хороший ужастик, каким бы глупым поверхностно он ни был, умеет продуцировать весьма серьезные вопросы и может быть растянут на нечто большее, чем является на самом деле. Все действие фильма происходит в некоем жилом комплексе, полностью изолированном не только от внешнего мира, но и от природы, тем самым режиссер как решает проблему недешевых натурных съемок, так и создает микрокосм, с легкостью распространяемый умственным усилием на все современное общество целиком и эти сексуально агрессивные жертвы не выглядят чем-то странным и неестественным, оставаясь при этом все еще весьма пугающими.

«Судороги» - это лучшая отправная точка, которую только можно было бы придумать для фильмографии Дэвида Кроненберга. Понятное дело, что знатоки-зануды тут же припомнят еще и пару фильмов «Стерео» и «Преступления будущего» и до некоторой степени будут правы. Но именно с позиции тематики творчества и его эстетики, путь Кроненберга в кино начался именно с этой картины. Даже сам жанр, в котором все ужасное происходит не из-за каких-то злых сил или внешней угрозы из далекого космоса, а изнутри, от мутации и вмешательства в человеческую физиологию, полностью раскрывается уже тут. Хотя, конечно, нужно признать, что сделать тут предстоит еще много.

«Судороги» - это еще и скандал, к тому же. В принципе, многие великие жанровые режиссеры начинали примерно с таких вот дешевых, но весьма острых социально и занятных по задумке и воплощению, фильмов. Но в случае Кроненберга всплывает небезынтересная вещь – он-то умудрился снять этот редкостный трэш сомнительного (хотя какие тут могут быть сомнения) эстетического качества при финансировании Канадской Корпорации Кинопроизводства, которая существует на деньги налогоплательщиков. Понятное дело, что как только об этом стало известно, а точнее, как только об этом стало известно и фильм вышел на экраны, в прессе разразилась нешуточная драка. Некоторые, особо уязвленные столь пошлым зрелищем, журналисты заявили, что возмущены тем фактом, что столь гадостное зрелище снято на деньги государства. Деньги, конечно, там были очень смешные – менее двухсот тысяч канадских долларов, а в прокате фильм собрал достаточно, чтобы стать самым прибыльным в истории канадского кино на тот день, но факт остается фактом – дальше Кроненбергу искать финансирование стало необычайно сложно. Более того, его выселили из квартиры, так как домовладелец не желал сдавать ее человеку со столь низкой моралью.

Эротика во всех без исключения фильмах культового канадского режиссёра Дэвида Кроненберга лишена даже намека на чувственность; ей не место в этой анархистской и порнографистской авторской киновселенной «бунта плоти», который обычно всегда приводит на эшафот всех к нему так или иначе причастных, опосредованно или конкретно, не суть важно. Занимательный физиологизм, броский и бескомпромиссный натурализм, проявившиеся в творчестве режиссера в полную мощь своей очевидной значительной метафоричности в дебютных «Судорогах» 1975 года, тем не менее никогда не были тотальной заменой титульной авторской философии о единении Эроса и Танатоса на фоне серой окружающей действительности, которая, впрочем, через некоторое время будет разрушена окончательно и бесповоротно руками того в чьей власти всегда находится наше плотское, телесное, материальное, наша внешняя оболочка. Аффектация основного сюжетного повествования, доведение ключевых ситуаций практически до абсурда, поступательная, но оттого не менее ужасающая трансформация человека в нечто неподдающееся классификации для Кроненберга были лишь методами основного взаимодействия со зрителем; аппелируя к шоку и естественной реакции отвращения, в тех же «Судорогах» Кроненберг выстроил в сущности историю, где при всей непоказной аморальности, четкая мораль является самоопределяющей для понимания всего столь сочно демонстрируемого кроваво-сексуального кошмара, порожденного вследствие деструктивного прогресса, приводящего к регрессивной и трансгрессивной политике самоуничтожения отдельно взятой Кроненбергом для пристального изучения человеческой общины, замкнутой в пределах жилищного комплекса, усредненного более чем.

Поддавшись сексуальной свободе, герои «Судорог» начинают саморазоблачаться, являя внешнему миру свою истинную личину, уродливую в своей тошнотворной извращенности. Однако для такого внезапного пробуждения зверя роковых желаний необходим катализатор, коим и становятся мерзопакостные твари доктора Эмиля Хоббса, которого можно зарифмовать с Регланом из «Выводка», Максом Ренном из «Видеодрома», Сетом Брандлом из «Мухи», братьями Мэнтл из «Связанных насмерть» и Аллегрой Геллер из «Экзистенции», то есть теми знаковыми для Кроненберга героями, для которых плоть человека не более чем сырьевой материал и они её с успехом обесчеловечивают, теряя при этом и самих себя, становясь не меньшими порождениями своего искусственного претворения. Очевидно, что в «Судорогах» канадский мастер оживляет кошмары своих эротических фантазий вполне в духе фрейдизма и юнгианства, оживляет не столько ради их преодоления, сколь во имя их тотального укрупнения, расширения — после «Судорог» перверсии режиссерского сознания станут ещё мощнее.

Кроненберг в этой картине вымывает серной кислотой любые сущностные различия между людьми, межполовые и межвозрастные, межконфессиональные и межвидовые, многое, впрочем, оставив на периферии, вне рамок основного действия. Стираются до кости любые рамки и сдерживающие основы общественных норм, поскольку безграничное сексуальное желание овладевает всеми. Инцест, педофилия, массовые изнасилования, некрофилия, зоофилия — человеческое общежитие под давлением внешней силы разрушается, вседозволенность и тотальная свобода оборачиваются не спасительной революцией масс, но всеобщим уничтожением человеческого в человеке. Искусственное нечто выплевывает разум, казалось бы, нормальных людей, генерированная омерзительная плоть становится идеальной метафорой животного поведения, в основе которого не пьянительная свобода, а воплощенный кошмар быта, с ворвавшимся в него лавкрафтианским хаосом. Паразитарное существование обыкновенных и неприметных людей Дэвид Кроненберг в «Судорогах» рушит внедрением куда как более опасного паразита, имя которому отчужденность от морали и принципов; секс не становится смертью, но её он приближает с каждым новым первым поцелуем незнакомки, поцелуем у эшафота нового времени. Трах обнажает затаенный страх перед свободой воли, которой мало лишь обладать; с ней надо совладать, пока тело твоё не станет инкубатором для тварей, для которых нет человека, но есть лишь плоть и ничего больше.

Качественный, почти стильный и типичный фильм ужасов 70-х с крутыми спецэффектками и очень красивыми женщинами. Очевидно, только для любителей жанра.