До «Эпидемии»: советские и российские проекты, добившиеся признания за рубежом

Пресса СССР сразу после выхода «Потемкина» начала называть его первым великим советским фильмом. В этом легко усмотреть конъюнктуру: в конце концов лента была сделана по заданию правительства в честь двадцатилетней годовщины революции 1905 года, а показ был запланирован в помпезном Большом театре. Однако 27-летний Сергей Эйзенштейн превзошел все ожидания и устроил революцию в кино. За рубежом первой под натиском «Броненосца» пала берлинская публика. Резонанс был настолько велик, что власти страны всерьез начали опасаться бунтарского потенциала большевистской ленты и потребовали вырезать из нее самые провокационные моменты.

В июле 1926 года «Потемкина» в Москве посмотрели Дуглас Фэрбенкс и Мэри Пикфорд. Звездная голливудская пара восхитилась эйзенштейновским фильмом, их мнение помогло фильму с дистрибуцией в США. Там фильм прокатывали как блокбастер под восторженные отзывы критиков и журналистов. С тех пор фильм считается одной из значительнейших работ в истории кинематографа, определившей современный язык кино. 

Успех российских фильмов, получивших за рубежом престижные премии, часто объясняют политическими причинами. Тем интереснее взглянуть на проект, который действительно получил признание из-за политики.

В 1941 году в правительстве Сталина было решено отправить на фронт группу документалистов под руководством режиссера Леонида Варламова и Ильи Копалина, чтобы они засняли контратаку Красной армии на немецкие войска. Отснятый материал монтировался под надзором Сталина, придававшего будущему фильму большое значение. Первую полнометражную военную ленту в СССР к февралю 1942 года отпечатали огромным по меркам времени тиражом в 800 копий. Газета «Правда» рапортовала, что «в первый день его смотрели 83 700 рабочих, служащих, бойцов, командиров и политработников Красной армии».

В это же время США потребовалось убедить своих налогоплательщиков в необходимости помощи Советскому Союзу. И здесь пропагандистский заряд «Разгрома немецких войск под Москвой» пришелся как нельзя кстати. Для убедительности было решено перемонтировать ленту в повествовательном стиле, знакомом американским зрителям, и снабдить ее поясняющим советские реалии комментарием. Новая версия, получившая название «Москва наносит ответный удар», не только пропагандировала силу Красной армии, но и проводила параллели между жизнями советских и американских граждан. А для престижности создатели привлекли к читке закадрового текста звезду «Двойной страховки» и «Рифа Ларго» Эдварда Дж.Робинсона — его имя и портрет открывали начальные титры фильма. В 1943 году «Москва наносит ответный удар» получила «Оскар» за лучший документальный фильм. Варламов и Капалин на церемонии по известным причинам присутствовать не могли, но сама статуэтка сейчас хранится в Музее кино.

К сожалению, дальнейшие отношения между СССР и США можно проследить по судьбе Альберта Мальца, автора англоязычного текста к «Москва наносит ответный удар»: несколько лет спустя он, член коммунистической партии, подвергся преследованиям со стороны маккартистов, попал в голливудский черный список и был приговорен к году тюрьмы.

«Летят журавли» производил ошеломительное впечатление на советских зрителей в 1957 году. Фильм стал десятой самой кассовой лентой в прокате СССР в том году и вызвал неоднозначные отзывы. Национальный кинематограф, приучивший страну к застегнутому на все пуговицы соцреализму, еще не показывал настолько свободную и непосредственную героиню, как Вероника в исполнении Татьяны Самойловой. Согласно легенде, она настолько смутила генсека Никиту Хрущева, что тот назвал ее «шлюхой».

Впрочем, зарубежные зрители оказались не так чувствительны. «Летят журавли» вызвали фурор на Каннском кинофестивале и получили единственную в историю СССР «Золотую пальмовую ветвь», о чем советская пресса сообщила в сдержанном тоне. Впоследствии фильм успешно прошел во французском прокате .

Современников поразила актерская игра Самойловой и необычный для советского кино сюжет с женщиной в центре, осуждающий войну, а не героизирующий ее. Однако в исторической перспективе наибольшее признание получила потрясающая операторская работа Сергея Урусевского. Следы ее влияния можно увидеть в работах трехкратного лауреата Оскара Эмманюэля Любецки, получившего свои награды за «Гравитацию», «Выжившего» и «Бердмена».

В 1959 до советского проката дошла американо-итальянская версия «Войны и мира» Кинга Видора и привлекла больше 30 миллионов зрителей. Это и предстоящее 150-летие Бородинской битвы заставило правительство СССР задуматься о своей экранизации романа Льва Толстого. Задачу догнать и перегнать молодой режиссер Сергей Бондарчук перехватил у авторитетного основателя Союза кинематографистов Ивана Пырьева (он в отместку не общался с Бондарчуком до самой смерти).

Советский блокбастер стал делом принципа для государства и снимался по принципу импортозамещения: все должно быть еще краше, чем у Голливуда, но исключительно с использованием отечественных материалов и инструментов. И без того трудоемкая постановка обернулась для создателей картины шестилетним турдефорсом, во время которого Сергей Бондарчук пережил две клинические смерти. Безразмерная поддержка государства была очень кстати: например, низкое качество советской пленки, из-за которой даже масштабные сцены приходилось переснимать по много раз, компенсировалось ее безмерным количеством.

Все эти страдания не пропали втуне. «Война и мир» Бондарчука стала успешна в советском и зарубежном прокате. Американские критики признавали масштабность постановки, хотя и отмечали чрезмерную дидактичность в адаптации романа (а еще страдали от неудачного дубляжа). Лента впервые в истории советского кинематографа получила «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке. А сам Бондарчук получил приглашение от Дино Де Лаурентиса снять англоязычный военный эпик «Ватерлоо».

В «Иди и смотри» Элем Климов хотел закрыть тему Великой Отечественной, и у него это получилось. К похожему изображению мысли, что война — это ад, приблизился разве что только Александр Невзоров в «Чистилище». Стоит отметить, что в 1985 году «Иди и смотри» рукоплескали не только в Советском Союзе (главный приз XIV ММКФ и 30 миллионов зрителей в прокате, для сравнения: у самого кассового русского фильма «Холоп» только 10 миллионов), но и на Западе. В своей любви к климовскому антивоенному шедевру признавались Квентин Тарантино, Шон Пенн и Стивен Спилберг — последний даже использовал эффект глухоты и звона в ушах из «Иди и смотри» в своем «Спасти рядового Райана». Западная критика в основном тоже писала массу всего хорошего — от Роджера Эберта («Один из самых опустошающих фильмов о войне, в котором живые, должно быть, завидуют мертвым») до Джима Хобермана («Сильное произведение искусства, стремящиеся к провидению»). Однако не обошлось и без ложки дегтя. The Washington Post, например, заметил, что «Климов перегнул палку с изображением нацистов как маньяков», а The New York Times — что «мощный материал, преподнесенный Климовым, сильно затянут; это создает впечатление искусственно стимулируемого давления на психику, из-за которого достигается обратный результат: эффекты перестают оказывать действие». Тем не менее переоценить влияние «Иди и смотри» на жанр военного кино невозможно. Его следы можно обнаружить в самых разных произведениях, от «Тонкой красной линии» Терренса Малика до «Брестской крепости» Александра Котта. А западные киножурналы (Time Out, Empire, Sight & Sound) включали его в списки лучших фильмов всех времен.

Прорывной, да что уж там — первый настоящий русский блокбастер, который в 2004 году перевернул игру: оказалось, что мы можем снимать, как на Западе. Фильм получил широкий международный прокат (мировой бокс-офис составил $34 000 000), причем в английской версии он шел не только под названием «Night Watch», но и со значительными изменениями: так, из картины полностью была вырезана линия колдуна Игната в исполнение Гоши Куценко (чего, право слово, жаль: эта сюжетная арка одна из лучших в фильме). Впоследствии британский киножурнал Empire разместил «Дозор» на достойном сотом месте в своем списке ста лучших неанглоязычных фильмов в истории кинематографа; в любви к картине расписывался «народный русский режиссер» Квентин Тарантино, а Тимура Бекмамбетова позвали в Голливуд снимать боевик «Особо опасен».

Один из двух самых успешных мультипликационных проектов России (о втором чуть ниже) «Смешарики» к сегодняшнему дню уже превратились в проверенный бренд. В 2004-м студия «Петербург» покорила мальчишек и девчонок, а также их родителей сочетанием ярких красок, запоминающихся героев и не самых очевидных сценариев, где находилось место отсылкам к фильмам Джима Джармуша.

Последнее и стало камнем преткновения в адаптации мультсериала для других стран. В Китае для того, чтобы прийтись по вкусу местным зрителям, «Смешарикам» в процессе пришлось не только подогнать отдельные диалоги под китайские реалии, но и существенно упростить сюжеты. Зато это позволило мультсериалу обрести в КНР аудиторию, значительно превышающую российскую.

Всего же «Смешариков» транслировали в 60 странах. Среди них — США, где мультсериал под названием «GoGoRiki» показывали на канале CW

Создатели «Маши и Медведя» зашли с иной стороны, нежели авторы «Смешариков», — они не только зарабатывали деньги на телевизионных трансляциях, но и активно продвигали сериал в сети, в том числе и с помощью пиратских сайтов. У канала на ютьюбе, где тоже публикуются серии, на сегодня уже 25 миллиардов просмотров.

Короткие эпизоды с незамысловатыми сюжетами и слэпстиковым юмором оказались идеальным форматом для маленьких детей еще и потому, что их оказалось очень легко адаптировать для других стран. «Маша и медведь» добился успеха в ряде европейских стран, на Ближнем Востоке, а с помощью Netflix покорил и англоязычные страны. Сериал переведен как минимум на 25 языков, а с точки зрения прибыли, по сути, является самой успешной российской франшизой.

На этом месте мог бы быть любой другой фильм Андрея Звягинцева (кроме «Изгнания», которое считается неудачей автора), потому что почти все его картины связывает примерно одинаковый прием у зрителей и критиков: участие в фестивалях, престижные премии, относительно успешный ограниченный прокат в зарубежных странах и восторженные рецензии англоязычных критиков. «Левиафан» на этом фоне выделяется разве что скандалом, сопровождавшим его выход в России (Звягинцева обвиняли в очернении страны).

Международный успех Звягинцева связан с его репутацией: он занял место главного российского режиссера, ранее занимаемое Тарковским. В России с ним за это право мог бы поспорить Алексей Балабанов, но он никогда не был так успешен на Западе. Звягинцев понятен зарубежной публике за счет обращения к универсальным сюжетам и своей европейской оптики: в его фильмах много христианских отсылок и цитат из европейских произведений искусств. Цитата из Томаса Гоббса, вынесенная в название «Левиафана», — только один из примеров.

«Дылда» Кантемира Балагова, рассказывающая о непростых взаимоотношений двух фронтовых подруг в послевоенном Ленинграде, удостоилась приза за режиссуру в секции «Особый взгляд» Каннского фестиваля, но пролетела мимо «Оскара-2020». Зато после выхода в североамериканский прокат и показа на нескольких важных кинофестивалях — в «Теллурайде», Торонто, «Сандэнсе» и Нью-Йорке — ее заметили кинокритики и инфлюенсеры и стали включать в топы лучших фильмов за год. Картину можно было найти как в рейтинге лучших фильмов 2020 года по версии Rotten Tomatoes и списке Манолы Даргис из New York Times, так и бывшего президента Барака Обамы (причем на втором месте!). А после того, как телеканал HBO позвал Кантемира Балагова ставить экранизацию популярной видеоигры The Last of Us, стало очевидно, что у режиссера большое будущее.

Тимур Бекмамбетов явно рассчитывал, что его продюсерский проект «Он — дракон» попадет в нишу романтического фэнтези, которое благодаря «Сумеркам» на рубеже 2000-х и 2010-х годов переживало свой пик. Однако расчет не оправдался, и в России 10-миллионная постановка провалилась. Не помогли даже относительно положительная критика фильма, отменные спецэффекты и отличная работа художника-постановщика.

Казалось, о фильме можно было забыть как о неудачном эксперименте, однако неожиданно оказалось, что «Он — дракон» приобрел популярность на китайских пиратских ресурсах. По следам этого успеха был организован прокат в Китае, который принес создателям рекордные по меркам российского кино за рубежом 8 миллионов долларов. Впрочем, этого оказалось недостаточно, чтобы окупить высокобюджетную постановку (надо помнить, что правительство Китая забирает больше половины сборов себе в карман), да и об анонсированном сиквеле, рассчитанном на совместное производство России и КНР, с тех пор ничего не слышно. Однако это остается любопытным кейсом в истории российского кино.

Фильм Кирилла Соколова был показан на выборгском кинофестивале «Окно в Европу» (что обычно означает, что на картине можно ставить крест), а затем вышел в символический прокат (сборы составили жалкие 2,6 миллиона рублей), хотя было видно, что потенциал у него о-го-го! И наверное, эта стилизация под раннего Тарантино и Гая Ричи так бы и осталась незамеченной и сгинула где-нибудь в недрах интернета, быть может, обретя какой-нибудь маленький культ, если бы не началась совершенно голливудская по своему духу success story. На таллиннском кинофестивале «Темные ночи» фильм посмотрел обозреватель The Hollywood Reporter, который разродился комплиментарной заметкой. Через неделю Соколову написали из Голливуда и попросили кино. Из-за пандемии коронавируса фильм вышел сразу на стримингах и Blu-Ray и собрал шквал восторженных рецензий от западных изданий (сейчас у «Папа, сдохни» на Rotten Tomatoes рейтинг одобрения равняется 97% при 70 рецензиях, плюс сервис включил его в подборку 10 лучших хорроров, назвав экранизацией «Шоу Щекотки и Царапки» из «Симпсонов»).

Большой успех, первый русский сериал, который вышел под брендом Netflix Original (согласно источникам «Коммерсанта», сумма сделки составила около 1 миллиона долларов), что, впрочем, неудивительно: «Лучше, чем люди» максимально соответствуют стандартам западной сериальной индустрии. В этих холодных хай-тековых интерьерах больше универсальности, чем самобытности. Злая корпорация, несовершенные люди, совершенные андроиды, сбой в системе — все это, конечно, до боли напоминает «Мир Дикого Запада», но с изрядной примесью «Терминатора», «Хроник Сары Коннор», «Призрака в доспехах» и (как же без них) «Степфордских жен». На агрегаторе рецензий Rotten Tomatoes у сериала 100% одобрения (правда, всего при пяти рецензиях), а его рейтинг на IMDb составляет 7,4.

Еще одна несомненная удача — сайфай-хоррор «Спутник» Егора Абраменко, который на Западе (да и в России) из-за карантина тоже вышел на стримингах, после чего удостоился массы положительных отзывов. Фильм хвалил и легендарный американский режиссер Пол Шрейдер, и исполнитель роли Фредди Крюгера Роберт Инглунд. Рейтинг картины на Rotten Tomatoes сейчас составляет 88% (при 104 рецензиях), а оценка пользователей «Афиши», «Кинопоиска» и IMDb равняется шестерке — но эта стандартная для хорроров оценка (если у фильма ужасов стоит семерка, значит, это шедевр). Также отметим, что в сентябре этого года фильм занял первое место в категории «Хоррор» в американском iTunes.

Обычно русские сериалы не поспевают за реальностью и сильно состариваются перед выходом на экраны. «Эпидемия» — не тот случай. У нее, конечно, не такой бомбический кейс, как у «Заражения» Стивена Содерберга (который предсказал вообще все!), но тоже довольно занятный. Идейно сериал выглядит так, будто звягинцевская «Нелюбовь» заглянула на огонек к стивен-кинговскому «Противостоянию». Снова разведенная пара (Кирилл Кяро и Марьяна Спивак из той же «Нелюбви»), которая не может поделить ребенка, и странная пандемия, от которой нет лекарства. Как и «Противостояние», «Эпидемия» быстро обрастет большим количеством второстепенных героев, которые вскоре станут главными (Виктория Исакова, Александр Робак, Наталья Земцова, Виктория Агалакова, Эльдар Калимулин, Юрий Кузнецов и Александр Яценко). 

По вторым сезонам «Закона каменных джунглей» и «Чернобыля. Зона отчуждения» было понятно, что Павел Костомаров (в прошлом — документалист и оператор) делает кино на уровне выше российского. Быть может, не во всем удавшаяся и заканчивающаяся жирным многоточием, но тем не менее успех сериала на за рубежом это подтверждает.

Сначала сериал продали за огромные по российским меркам (и вполне приличные по европейским) 1,5 миллиона долларов на Netflix. Там сериал увидел Стивен Кинг и похвалил его в твиттере, назвав «чертовски хорошим шоу». Тем временем рейтинги сериала взлетели: он вошел в топ-10 сразу в нескольких странах.