Ильин (Любшин), фронтовик и боксер с несломанным носом, возвращается из северного поселка Усть-Омуль в послевоенную Москву к Томке (Гурченко), которую обожал аккурат перед войной. Он проводит с ней пять щедрых вечеров и понимает, что любит и вроде любим, однако, не желая считаться шофером-неудачником, срывается назад в Воркуту.
Гениальные фильмы часто получаются в перерывах между...
Показать полностью
Ильин (Любшин), фронтовик и боксер с несломанным носом, возвращается из северного поселка Усть-Омуль в послевоенную Москву к Томке (Гурченко), которую обожал аккурат перед войной. Он проводит с ней пять щедрых вечеров и понимает, что любит и вроде любим, однако, не желая считаться шофером-неудачником, срывается назад в Воркуту.
Гениальные фильмы часто получаются в перерывах между съемками фильмов просто хороших. Так Вонг Кар Вай снял «Чункинский экспресс», отдуваясь от «Праха времен»; так Михалков снял лучшее свое кино в коротком отпуске от «Обломова». Экранизация блистательной пьесы Александра Володина 1967 года даже в чем-то подправила первоисточник: в фильме Гурченко, по счастью, не называет Любшина Сашком; а он в пьесе, к сожалению, не ищет насущной песенной правды с буфетным солдатом. Станислав Любшин, лучший актер 1979 года по опросу «Советского экрана», сыграл лучшую свою роль. Он явил собой неповторимый образец того самцового юродства, при котором и прямым в подбородок — всегда пожалуйста, и «Думы окаянные» с дамской шляпкой на голове — не слабо; и которого никогда больше не будет в советском кино. Будет либо рукастый перец Гоша — Баталов из фильма «Москва слезам не верит» — домовитый и скучный жлоб; либо чересчур истеричный денди Янковский из «Полетов во сне и наяву». Андрей Тарковский говорил, что все в этом кино хорошо, кроме финальной фразы: «Главное, Саша, чтобы не было войны». И ведь как был прав.
Скрыть