Полнометражный дебют режиссерки Екатерины Селенкиной (отметилась ранее короткометражкой «Сторге»), впервые представленный в рамках «Недели критики» Венецианского кинофестиваля-2021. В центре сюжета этого практически бессловесного докуфикшена в стиле медленного кино Джеймса Беннинга — молодой москвич, зарабатывающий на жизнь закладчиком наркотиков. Кипящее в каждом кадре 16-мимллиметровое зерно у оператора Алексея Курбатова контрастирует с абсолютно субъективным цифровым присутствием главного героя — весь фильм построен на фрагментах самоуничтожающейся переписки, выбором новых точек для закладок в интерактивных онлайн-картах и молчаливо-тревожных путешествиях по московским трущобам и окраинам.
Снятая под продюсерским присмотром Бориса Хлебникова, драма Владимира Мункуева, который, как и Алексей Балабанов в «Кочегаре» (точнее, в его вставной новелле), экранизировал произведение «Хайлак» польского этнографа Вацлава Серошевского. По сюжету в конце XIX века в якутскую семью (Павел Колесов и Ирина Михайлова), недавно потерявшую второго ребенка, подселяют русского каторжника (Сергей Гилев), который начинает вести себя как хозяин и разрушать ее изнутри. «Нуучча» (так на якутском называют русских) прочитывается как кино антиколониальное, снятое в русле деколониального поворота, происходящего сейчас в мировом искусстве и культуре. Стоит сказать, что как рефлексия якутского народа о русском колониализме картина выглядит впечатляюще. Интересной получилась роль и у Сергея Гилева, который в этот раз, в отличие от «Чик», решил не делать из своего персонажа совсем уж инфернального упыря, а сыграть скорее на отрицательном обаянии. Однако, несмотря на достоинства, есть у картины и недостатки. В первую очередь они касаются драматургии. Две трети картины занимает тягучая экспозиция (точнее, зарисовка из якутской дореволюционной жизни), а центральный конфликт заявляется ближе к финалу — и как-то криво. Якутское кино, конечно, в топе, и «Нуучча», безусловно, симпатичная работа, но утверждать, что это шедевр, как едино(душно) делают российские кинокритики, мы бы не стали.
Несколько лет назад Кирилл Соколов нашумел своим режиссерским дебютом «Папа, сдохни» про семейные разборки (кажется, на Западе картину оценили даже больше, чем в России). Его вторая работа «Оторви и выбрось» снова семейная драма, но еще и роуд-муви. В центре истории три поколения одной семьи: Вера Павловна (Анна Михалкова), ее взрослая дочь Оля (Виктория Короткова) и маленькая внучка Маша (София Кругова). По сюжету Оля выходит из тюрьмы и забирает дочь, а за ними в погоню бросается компульсивная героиня Михалковой в компании одноглазого полицейского (Александр Яценко, который должен играть абьюзера, но в итоге традиционно играет романтического тюфяка). Это очень миллениальское по интонации кино: все за всеми гонятся, много стреляют и много ругаются, иначе говоря, режиссер делает все, чтобы зрители ни на секунду не заскучали. Но то, что у Соколова получилось в «Папа, сдохни» (конфликт отцов и детей под густым тарантиновским соусом), в «Оторви и выбрось» работает уже не так хорошо, а тарантиновские приемы по второму разу не производят такого же впечатления. Но все равно это достаточно весело и еще невероятно кроваво!
Виктор Гинзбург продолжает экранизировать Виктора Пелевина: после завирально-мистического «Generation П», прощавшегося с мифическим котлом 90-х, настала пора конспирологической вампирской саги о мироустройстве с древнеегипетским прононсом. Вампиров и богов играют Оксимирон, Павел Табаков, Андрей Смирнов, Владимир Епифанцев и прочие лица из разных миров отечественной культуры.