Фильм

Сыграй мне «Туманно»

Популярному ведущему популярной радиопередачи Дэйву Гарверу (Клинт Иствуд) постоянно звонит в эфир какая-то девушка, которая каждый раз заказывает композицию . Девушка обладает томным и интересным голосом, поэтому ди-джей в некотором роде даже увлечен происходящим виртуальным приключением. А тут еще и девушка (Донна Миллс) от него сбежала, так что Гарвер начинает флиртовать со своей почитательницей, намекая где проводит свободное время. Вскоре они встречаются и из их общения следует, что Эвелин (Джессика Уолтер) готова пойти на такого рода отношения, которые интересны для Дэйва - никаких обязательств, только полная секса ночь. Увы, все это оказывается правдой только на словах и жаркая встреча оборачивается для радиоведущего началом жизни полной кошмаров. Эвелин появляется буквально повсюду, методично строя его карьеру, личную жизнь и отношения. Она срывает важные переговоры, в гневе уничтожает домашнюю утварь, угрожает убить близких и даже его самого. Оборачивается все это громадным погромом и жуткой дракой, когда уже вряд ли кто станет переживать, что бить женщин - это грубо и как-то некрасиво.

Первый фильм Клинта Иствуда как режиссера и получился то совершенно случайно. Видимо, так тому было суждено. Дело в том, что впервые об этом фильме он узнал от Джо Хеймс (по сценарию которой, кстати, он снимет еще один фильм), тогда еще секретарши, но усердно работавшей, чтобы стать сценаристкой. Замысел фильма Иствуду очень понравился - он был в меру хичкоковский, в меру захватывающий и в меру реалистичный - безумные фанатки, преследующие объекты своего обожания, что может быть более правдоподобным в Голливуде? Однако, заполучить картину сразу не вышло - Джо продала права на Юниверсал и только через продюсера Лью Вассермана Иствуд смог добиться чести не только сниматься в этом фильме, но и снимать его самому. Но и тут все было не так просто. Ушлый Вассерман поставил условие - Иствуд будет снимать <Сыграй мне перед смертью>, но деньги получит только за роль актера. Иствуд был не против - никто тогда, даже он сам, не верил, что из него получится настоящий профессиональный режиссер. Впрочем, благодаря усилиям агента Клинта получилось выбить процент с проката и контракт на три фильма для Иствуда как актера, что в свою очередь было выгодно уже и для Вассермана, планировавшего снять с Клинтом дюжину боевиков. Однако самым важным и решающим фактором была цена и время съемки картины. За 750 тысяч долларов и месяц рабочего времени никто, кроме режиссера-дебютанта не решился. Так в кресло главного человека над фильмом <Сыграй мне перед смертью> сел Клинт Иствуд. Решили, что если ничего не получится, то и ничего страшного. Впрочем, забегая вперед, получилось.

Дорабатывал сценарий фильма Клинтвуд с Дином и Ризнером и... главной актрисой Джессикой Уолтер, которую он увидел в фильме <Группа> Сидни Люмета в 1966 году и она настолько его поразила, что он решил, что именно она должна сыграть важную роль в его фильме. Важную даже не только потому, что это по сути главная движущая сила картины, а потому, что в то время в голливудских лентах женщины отвоевывали себе место под актерским солнцем семимильными шагами, доказывая картиной за картиной, что они тоже могут играть сильные и выразительные персонажи. Таким образом именно тот самый образ Эвлин, который окончательно сформировался во время съемок фильма, стал таким в первую очередь благодаря собственному вмешательству скромной в общем-то Уолтер в развитие собственного персонажа. Впрочем, Иствуд ей доверял и, как показала история, не прогадал в этом.

Снимали фильм в окрестностях Монтерей, причем подавляющее большинство сцен было отснято именно на натуре, студия использовалась не так активно. Свою роль сыграл и тот факт, что Клинт Иствуд хорошо знал климат и местность Северной Калифорнии и на этом не только сэкономил, но и умудрился выиграть - довольно капризный и умеющий быть в один день суровым, а в другой - жарким и ласковым - климат удивительно точно описывает особенности характера как фильма, так и главной героини.

С самой же своей первой картины Иствуд показал свою нелюбовь к репетициям и длительным рабочим часам. Несмотря на то, что снимали практически месяц - делалось все очень быстро, без репетиции и практически без кучи дублей, так как с одной стороны Клинту было банально скучно все это переносить по несколько раз, а другой - он был за импровизационный подход в актерском мастерстве. Ну и в третьих (а может и во-первых), так советовал ему снимать его учитель и наставник по режиссерскому мастерству Дон Сигел. Мол, если тратить кучу времени на возню с актерами, добиваясь от них и от себя идеальной игры, времени на съемку картины просто не останется. Так что чего тут удивляться, что за все годы кинематографической карьеры Клинт Иствуд стал одним из самых любимых для актеров режиссером, который никогда не заставлял никого вкалывать до кровавого пота, предоставлял творческую свободу и щадящий график съемок. Не в последнюю очередь потому, что сам изначально был актером и понимал, чего можно добиться от собственных коллег, если подойти к ним с пониманием. Впрочем, так бывает не всегда и из актеров порой становятся деспотичные режиссеры. Возможно потому, что их никто не ставит ни в грош до тех пор, пока они не снимут что-то приличное.

Из постановочных особенностей в фильме часто выделяют замечательные общие кадры, снятые с вертолета; сцена с фестиваля в Монтерее; а также очень убедительно нагнанная за счет быстрого монтажа и закрученного темпа интрига. Все это в совокупности с подкупающе красивыми кадрами окрестностей побережья Тихого океана, в глазах критиков, затмило просветы в сценарии, мотивации героев и слабой взаимосвязи действующих лиц. Впрочем, как раз режиссуры не вызывала никаких упреков. Словно раскручивающаяся спираль, от расслабленных вертолетных кадров до бурного климакса и всплеска эмоций, картина набирает ход и врывается в эмоции зрителя с настойчивостью не вовремя разбуженного носорога. Если же фильм оценивать более абстрактно, то влияние Сигела превалирует над всем остальным, хотя очевидно, что Иствуд не копирует своего главного учителя, а лишь уверенно повторяет пройденные за долгие годы сотрудничества уроки.

В целом отзывы на картину оказались более чем лестные, особенно для актера, который решил сменить стороны баррикад, что не очень часто вызывает воодушевление в стане пишущей братии. Были, конечно, и едкие рецензии, но в целом кино-пресса оказалась снисходительной, завершая даже ругательный отзыв вердиктом, что фильм получился добротный, современный и в нужных местах берущий зрителя за грудки.

Довольно интересной была позиция некоторой части киножурналистов, которые восприняли картину как своего рода мачо-реакцию на набравшую в то время волну за женскую самоидентификацию и свободу. Ведь по большому счету, <Сыграй мне перед смертью>, это картина о том, как женщина начинает бесконтрольно творить все, что хочет, и как страшно от этого становится всем. При этом изначально она показана как зависимое от мужского начала существо, а вся психопаталогия начинается с того момента, когда ей предложена половая независимость и равенство отношений в сфере личной жизни.

Еще одним важным для того времени в кино моментом принято отмечать не ужасную по исполнению любовную сцену (что у Иствуда не получалось, кстати говоря, снять прилично полтора десятка лет), а сам факт того, что лучшим другом его героя является чернокожий парень. Это первый, но не последний факт появления в кино Клинта Иствуда межрасовых отношений, ставших со временем своего рода особенностью работы режиссера. Более того, в <Сыграй мне перед смертью>, во время сцен на фестивале в Монтерее, Дэйв отправляет на двойное межрасовое свидание, что в то время вообще было чуть ли не за гранью этическо-этнических особенностей Голливуда.

Так или иначе, но в сумме получился очень добротный триллер, играющий по всем правилам своего жанра, никаких революционных стилистических приемов не предлагающий, на награды не претендующий, но делающий примерно то, что долгие годы Иствуд будет делать - задавать точки в развлекательном кино-мейнстриме, изредка прибегая к несколько нестандартным темам, но при этом оказываясь долго время воспринятым и оцененным скорее зрителем, чем журналистом.