Фильм

Лок

Вечер трудного дня, Бирмингем, огромная строительная площадка. Человек в каске и спецовке, переобувшись, садится за руль BMW и выезжает на шоссе. Это Айван Лок (Харди), начальник строительства, усталый бородатый мужчина с насморком. Он направляется в Лондон — и час с небольшим, которые длится фильм, камера проведет в салоне машины, разглядывая лицо водителя и изредка посматривая на дорогу.

Все это время Лок разговаривает по телефону по громкой связи, и обстоятельства поездки постепенно проясняются. Рано утром на стройке, которую он курирует, предстоит укладка бетона — грандиозное, по-видимому, событие. Жена Лока между тем жарит дома сосиски, поскольку у них с сыновьями запланирован семейный просмотр футбольного матча. Но Лок не сможет проследить за бетоном и не сможет съесть сосиски, потому что едет в Лондон. А едет он туда потому, что некая сорокалетняя секретарша, с которой он то ли по пьяни, то ли из жалости однажды переспал в командировке, именно этой ночью вдруг собралась рожать.

Придумать интересный фильм о прорабе, который обсуждает по телефону заливку бетона, — похоже скорее на пари, чем на художественный вызов, и «Лок» — не первая картина, где в кадре всю дорогу один актер и одна декорация, но обаяние этого проекта в том, что он совершенно не кичится своей щегольской концепцией. Собственно, никакой концепции и нет — «Лок» не давит клаустрофобией, как фильм про Райана Рейнолдса в гробу или Джеймса Франко с застрявшей ногой, не кружит голову агорафобам, как «Не угаснет надежда», не грузит символизмом, как «Гравитация», а просто выносит за пределы кадра все лишнее. Остается герой, шоссе и мелькающие огни. Едет и едет: кажется, что так сложилось само собой, и другие лица в этой истории действительно не нужны.

Наверное, здесь тоже образуется символический пласт — одинокий человек в ночном потоке машин и все такое прочее, — но Стивен Найт, сценарист «Грязных прелестей» и «Порока на экспорт», в прошлом году дебютировавший в режиссуре недооцененным, кажется, «Эффектом колибри», всегда умел утопить пафос в бетоне, если угодно, бытовых подробностей. Для Лока его небоскреб — не менее значительная часть жизни, чем семья (а жена подозревает, что и более важная), и если прискорбная ситуация с адюльтером развивается, в общем, довольно предсказуемым образом, то в истеричных звонках с работы возникает подлинный саспенс. Босс сходит с ума, боссы босса в Чикаго рвут и мечут, нужная папка не на месте, полиция не может перекрыть дорогу для грузовиков, человек, решающий вопросы, пошел ужинать, помощник, которого Лок оставил себе на замену, налегает на сидр.

Характер, который Найт, вначале бегло набросав, прорисовывает все более жирными линиями, — бесконечно привлекателен и в то же время слегка пугающ. Лок, что называется, цельный мужчина. Решил — сделал, отмерил — отрезал. И Том Харди с его актерской амбивалентностью, способностью быть одновременно щеночком и чудовищем, выделяет своему персонажу ровно такую микроскопическую дозу чудовищности, чтобы ее можно было разглядеть только в краешках глаз. Понятно, что это повесть о настоящем человеке, — но также понятно, что на пути у Лока лучше не становиться. Единственный, пожалуй, крупный недостаток фильма — свойственный Найту легкий перебор по части сентиментальности можно не заметить, — что все это он еще проговаривает вслух в беседах героя с призраком блудного отца. Дело даже не в искусственности этого приема, а в желании непременно замотивировать порядочность детскими травмами, из которого прут какие-то высшие сценарные курсы.

Впрочем, это не отменяет красоту ситуации. Почти в реальном времени мы наблюдаем, как упорядоченный мир контрол-фрика разбивается из-за какой-то глупости на мелкие осколки, погружается в самое ненавистное — хаос. И — вот она, сила кинематографа, — там, где в жизни победило бы злорадство, здесь побеждает сочувствие.