В 2009 году «Клык» Йоргоса Лантимоса победил в секции «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля, а затем номинировался на «Оскар» в категории «Лучший иностранный фильм». Все стали говорить о «новой (и странной, учитывая тематику и форму фильмов) греческой волне». Для создателей «Клыка» это стало полной неожиданностью, ведь кино родилось из глубочайшего кризиса, в котором находился греческий кинематограф. Именно тогда — на волне финансовых пертурбаций и массовых протестов в Афинах — Греческий центр кино переставал выдавать деньги продюсерам, а группа единомышленников решила снимать фильмы на свои деньги, в собственных апартаментах и с приятелями-актерами. В отличие от комедий, которые хорошо заходят греческим зрителям, это были абсурдистские драмы с высокой долей социального гротеска и перформативности.
Так, например, «Клык» — это перверсивная история про родителей, которые растят своих взрослых детей в социальной изоляции, врут им про окружающий мир, называя зомби цветочком, а кошку — лютым хищником, и заставляют старшего сына сношаться с коллегой отца семейства. Лантимос использует гротескную (даже трансгрессивную) форму, чтобы в метафорической форме рассказать про дисфункциональность любых отношений, построенных на лжи и подмене понятий, что актуально для консервативного греческого общества.
Об этом и его следующий фильм — «Альпы». Только в этот раз речь идет о тайном обществе, которое помогает людям справиться с утратой близкого человека, занимая на время его место. Это все дает повод поговорить о том, является ли человек лишь суммой качеств, которые легко скопировать, или чем-то большим. Вскоре волна схлынула. На экранах появились фильмы, как будто бы специально сделанные под эту волну. Например, картина «Мальчик, который ел птичий корм» — она реально о мальчике, который ест птичий корм. Однако Лантимос остался. Он перебрался жить и снимать в Британию — и на данный момент остается самым узнаваемым греческим режиссером.
Режиссерка с величественным именем Афина Ракель Цангари училась в Штатах, успела засветиться в эпизоде «Бездельника» Ричарда Линклейтера, курировала в Остине (Техас) фестиваль короткометражного кино, а также поработала видеодиректором церемонии открытия летних Олимпийских игр 2004 года в Греции. Но самое важное — она вместе с режиссером Йоргосом Лантимосом основала независимую кинокомпанию Haos Film и спродюсировала первые три его картины: «Кинетту», «Клык» и «Альпы».
В свою очередь, первый фильм Цангари «Медленное дело Гоуинг» был назван авторитетным американским журналом Village Voice лучшим кинодебютом 2002 года, а вторая работа — «Аттенберг» — показана в конкурсе Венецианского фестиваля, где получила «Кубок Вольпи» за лучшую женскую роль Арианы Лабед. Лабед — звезда «Клыка» и «Альп», жена Лантимоса — сыграла в «Аттенберге» молодую девушку по имени Марина, которая живет в захудалом приморском городишке вместе с умирающим, но не теряющим оптимизма отцом-архитектором Спиросом (Вангелис Мурикис), который когда-то спроектировал этот город. То есть в картине есть общественно-политическое высказывание об умирании греческой провинции и ее обитателей. Так, отец Марины просит, чтобы его после смерти сожгли, но это можно сделать только в другой стране, потому что греческая православная церковь выступает категорически против кремации. Однако этим всем картина Цангари не исчерпывается. Также ей интересна и частная судьба Марины — как бы сказали, девушки с причудой.
Героиня Лабед любит смотреть образовательные передачи сэра Дэвида Аттенборо про животных (название фильма — искаженное название его фамилии) и подражать зверям. Еще она пытается разобраться со своей сексуальностью или, быть может, даже асексуальностью. В свои 23 она остается девственницей и дружит с сексуально активной подругой Беллой (Эвангелия Ранду), которая учит ее целоваться. Вскоре, впрочем, в их городке появится командированный инженер (сам Йоргос Лантимос), с которым у Марины закрутится довольно любопытный и ни на что не похожий роман.
В фильмах Цангари, как и у Лантимоса, много социального гротеска (что неудивительно: они выходцы из одного экспериментального театра), так что обоих поспешили записать в одну и ту же «новую греческую волну». Однако сами режиссеры наличие этой волны отрицали, как и сходство между собой. И действительно, несмотря на близкий метод, у них достаточно много различий. Если честно, «Аттенберг» кажется тоньше, умнее и интереснее «Клыка» и «Альп». В картине Цангари нет прямолинейности Лантимоса, в ней больше остроумия и полутонов. Это не злая, а трогательная и по-хорошему сентиментальная история про молодую женщину, которая, теряя связь (довольно нетипичную для патриархальной Греции) с близким человеком, пытается определиться с тем, кто она сама.
Еще одна интеллектуальная головоломка, к которой приложил руку постоянный соавтор и сценарист Йоргоса Лантимоса — Эфтимис Филиппоу. Это режиссерский дебют рекламщика Бабиса Макридиса, рассказывающий историю неудачливого водителя (Арис Серветалис), который живет и работает в автомобиле, в то время как самой твердой валютой в его мире является мед. Сюжет разыгран в традициях беккетовского театра абсурда и в антураже «Двухполосного шоссе». Но это ровно до того момента, когда герой не пересаживается на мотоцикл.
Этот переход персонажа в другую социальную страту и, соответственно, иное метафизическое состояние является главным предметом иронии картины, которая высмеивает ритуализированность любого общества, строящегося на понятиях классовой вражды. Стоит сказать, что вынесенная в название буква «L» — это сокращение от слова learning, «обучение». Именно ему посвящает себя главный герой, меняя ареал обитания.
После Макридис и Филиппоу еще раз объединятся для работы над отличным фильмом «Жалость», рассказывающим про юриста, который так привык к сочувствию, вызванному тем, что его супруга оказалось в коме, что когда жена выходит из комы, он оказывается к этому не готов.
Впрочем, не стоит думать, что все греческие фильмы из «новой странной волны» устроены по принципу интеллектуальных ребусов. Например, «Утраченная молодость» — довольно простое кино. Это сделанная в стилистике Ларри Кларка молодежная драма, постепенно перерастающая в остросоциальное высказывание. Кино снято с двух точек зрения: обаятельного парня-скейтера Хариса (Харис Марку), который удущающе жарким летним днем валяет дурака с друзьями и безуспешно пытается залезть в трусы любимой девушки, и пожилого полицейского Василиса (Иеронимус Калецанос), которого просто все достало. Может показаться, что у них нет ничего общего: у одного все только впереди, а у другого за плечами семья и куча разных проблем — но трагизм ситуации в том, что реквием по утраченной молодости придется услышать им обоим.
Фильм выпускника Оксфорда Аргириса Пападимитропулоса как бы предваряет масштабные волнения и протесты в Афинах 2008 года, но не пытается ставить диагноз обществу, а на примере частных историй показывает, как маленький огонь способен перерасти в большое пламя. А также как из-за случайного соприкосновения энергетически заряженных людей все вокруг начинает полыхать.
Формалистский эксперимент Йоргоса Серветаса, который, как и братья Дарденны в картине «Два дня, одна ночь», помещает вестерн в современный контекст, подбивая его экзистенциальным подтекстом. Антигона (Марина Симеу) после долгого отсутствия возвращается на поезде в родной город — последний фронтир, который прогнил насквозь. Она устраивается работать учительницей и довольно быстро разбирается в местной расстановке сил. Посиделки в баре тут можно сравнить с пьянками в салуне, а пустынные индустриальные пейзажи — с песчаными прериями Дикого Запада.
Конфликт заявлен уже в имени героини — конечно же, она будет, как и в древнегреческой трагедии, отстаивать свою правоту и бороться за справедливость. Однако, несмотря на оригинальную задумку, картина не всегда может похвастаться изяществом исполнения: в ней хватает надуманности и жирных мазков, а в финале Серветас вообще дает Юрия Быкова или даже Дмитрия Астрахана. Но как эксперимент — это кино по-своему интересно, хотя бы в плане генезиса жанра «вестерн».
Новое упражнение в описании человеческой природы от Афины Цангари. В отличие от Лантимоса Цангари от греческой темы не отходит. Скорее наоборот: шестерых состоятельных греков она изолирует от общества на яхте в Эгейском море и придумывает им простой комический сюжет, который при желании можно считать как политическую метафору.
Маясь бездельем, мужчины изобретают себе соревнование и начинают всерьез сравнивать, кто из них лучше по всем возможным параметрам: от потенции и жилплощади до умения чистить столовое серебро и позы во сне. Кино из этой задумки получилось достаточно злое и однобокое. Однако смотреть его все-таки весело — бессмысленность соревнования оттеняют диалоги, которым самое место в каком-нибудь бадди-муви. Над этим жанром «Шевалье» тоже понемногу издевается, как и почти над всем, о чем он рассказывает. Некоторым мужчинам не удается вырасти. Этот факт сатирический фильм гречанки доказывает с хирургической точностью.
«Лобстер» — международный проект с мировыми звездами — стал для флагмана «греческой волны» Йоргоса Лантимоса серьезным медийным прорывом. Да и сам режиссер в этом фильме ощутимо вырос как художник. Продолжая работать в жанре абсурдистской антиутопии, он значительно усложнил ее. В мире «Лобстера» все люди обязаны иметь вторую половинку, а потерявшим ее необходимо найти новую — причем всего за 45 дней пребывания в специальном отеле в компании таких же брошенок. В случае неудачи людей превращают в любое животное на выбор (главный герой в исполнении Колина Фаррелла выбирает лобстера, так как они, вроде бы, живут по 100 лет) и отпускают в лес.
К слову, в этом лесу живет племя изгоев-одиночек, которое подчиняется столь же нелепым порядкам — в их общине запрещено не только строить отношения, но и помогать друг другу, а также танцевать под одну и ту же музыку. Эти два зеркалящих друг друга мира находят отражение и в системе персонажей: пары здесь складываются на основе простой, но определяющей черты — близорукости, отсутствия эмпатии или кровотечения из носа. После эту общую черту людям порой даже приходится культивировать и усугублять в себе ради долгой и счастливой жизни с партнером.
Таким образом, фильм Лантимоса представляет собой причудливую и многомерную систему больших и маленьких дихотомий. Режиссер откровенно издевается над жанром антиутопии, чтобы перепридумать его заново. Абсурд сменяется удивительно точными бытовыми подробностями — а схематичные, на первый взгляд, персонажи иногда оказываются пугающе живыми. Не говоря уже о том, что это гомерически смешное и леденящее душу кино. В многомерном мире «Лобстера» можно рассмотреть целый калейдоскоп тем на любой вкус — от глобализма и конформизма до тотального одиночества. При этом важна не каждая тема по отдельности, а все они в совокупности. Помимо этого фильму Лантимоса удается вывести и доказать простую теорему — все ценное в этой жизни рождается на грани. И сохранить что-то важное можно, только чувствуя, меняясь и жертвуя чем-то, без чего вчера, казалось, невозможно было обойтись.
Немолодой и не очень успешный у женщин врач Костис (Макис Пападимитриу) прибывает на греческий остров Андипарос, чтобы работать в оздоровительной клинике — но встречает Анну (Элли Трингу) и ее друзей, отвязных туристов-нудистов, и в его душе поселяется едва уловимое беспокойство. Очарованный девушкой, он пытается подкатить к ней — и у него это даже получается, но ненадолго. И снова Аргирис Пападимитропулос («Утраченная молодость») берется рассказать про людей из двух непохожих миров, из-за трения между которыми начинают лететь искры. Но в этот раз он использует метафору пляжного загара. Как известно, загару рано или поздно свойственно сходить, однако не в этом случае. Жаркое солнце и ураган эмоций так обжигают боящегося сгореть главного героя, что ожоги от этого сумасшедшего лета останутся с ним навсегда.
У хирурга (Колин Фаррелл) есть жена-офтальмолог (Николь Кидман) и двое очаровательных детей (Раффи Кэссиди и Санни Сулджик), а еще у него довольно странные отношения с юношей по имени Мартин (Барри Кеган): он совершает с ним длительные прогулки и угощает картошкой фри. Но во всем этом нет какого-то сексуального подтекста — просто доктор и парень связаны одной медицинской ошибкой, приведшей к трагедии. Именно трагедию в ее древнегреческом виде и конструирует Йоргос Лантимос в своем новом фильме, ключом к пониманию которого служит название, отсылающее к «Ифигении в Авлиде» Еврипида.
Режиссер играет со зрительским вниманием: в первой половине картины упоительно нагнетает саспенс — в том числе благодаря издевательскому саунд-дизайну (состоящему, как и положено античной трагедии, из хора). Во второй — обрушивает на зрителей греческую (пришедшую вслед за корейской) жестокость. При этом он не забывает насыщать фильм социальным гротеском, который, как и в «Лобстере», строится на пустых, а точнее, формализованных отношениях между людьми. Однако в этот раз социальный гротеск разбивается о тяжеловесный религиозный и мифологический символизм. «Убийство священного оленя» во всех смыслах удушающая картина — и это скорее не комплимент.
Режиссер Димитри Логотетис не имеет никакого отношения к «новой странной греческой волне», так как не живет в Греции с шести лет (в детстве он с родителями эмигрировал в США), но корни все же дают о себе знать. За долгие годы работы в Голливуде он снял несколько картин — а недавно принял участие в перезапуске легендарной франшизы «Кикбоксер»: сначала в качестве продюсера и сценариста («Кикбоксер: Возмездие»), а затем уже и режиссера. Перезапуск получился вполне достойным.
Поскольку Жан-Клод Ван Дамм повесил перчатки на гвоздь и перешел на тренерскую работу, возможность махать ногами представилась молодому канадскому каскадеру Алену Мусси. С этой задачей он справляется неплохо, а вот восполнять недостаток актерской харизмы приходится Ван Дамму, причем для пущего колорита его даже ослепили. Также актерский состав укрепили с помощью медиаперсон вроде боксера Майка Тайсона, футболиста Роналдиньо и Кристофера Ламберта, который, словно Рейден, зазывает главного героя на смертельную битву. К слову, место противника Мусси занял исландский силач Хафтор Юлиус Бьернссон, известный как Гора из «Игры престолов».
Молодому чемпиону в исполнении Мусси, чтобы одолеть противника, предстоит пройти через изнурительные тренировки и тонны нравоучений от ветеранов, разбавленных самоироничными прибаутками. Пожалуй, эти старческие подколы — лучшее, что есть в фильме. Но и ногами здесь машут очень и очень неплохо: в фильме есть круто снятая одним планом сцена пятиминутной драки в тюрьме, еще одна на причале, а также финальный бой с Горой, который длится порядка 30 минут.