Фильм

Злые улицы

Третий полнометражный фильм одного из самых больших американских режиссеров 70-х. Фильм был снят за копейки, всего за полмиллиона долларов. Но даже при таком бюджете в прокате картина провалилась, вопреки тому, что как раз критики в общей своей массе в фильм влюбились, а на нью-йоркском кинофестивале он произвел вообще фурор. Может быть все дело в том, что имя Скорсезе тогда было известно исключительно лишь ряду приближенных к кинематографу людей из-за этот неудавшийся священник наснимал несколько весьма востребованных в узких кругах короткометражек. Да и сам фильм, по сути, это сборник рассказов, связанных одними героями и одним местом действия – улочками итальянского квартала в Нью-Йорке.
Главный герой – Чарли (Харви Кейтель), который пытается жить двумя жизнями одновременно. У него есть друзья – Тони (Дэвид Провал), у которого есть бар, и бизнесмен Майкл (Ричард Романус). Есть еще и Джонни Бой (Роберт Де Ниро), но от него вечно одни неприятности. Есть и еще одна проблема у Чарли – его подруга страдает эпилепсией, чем тоже особо не похвастаешь в кругу знакомых его дяди Джованни – местного авторитета и сборщиков налогов, понятное дело, криминального характера. Еще бы – дядя Джованни очень доверяет Чарли, он видит в нем большое будущее и даже разрешит поуправлять рестораном.
Интересно, что фильм начинается с того места, где заканчивается одна из известных более ранних работ Скорсезе - «Кто стучится в дверь мою» - в Старой Церкви Святого Патрика, где, кстати, сам Мартин Скорсезе был служкой, в бытность свою пацаном. В начале же фильма можно усмотреть еще пару интересных постановочных техник, которые станут со временем визитной карточкой режиссера. Например, стилизация части пленки под «домашнее видео», перетекающая в общее действие фильма. Практически сразу за этим следует сцена драки в баре, когда камера одним планом вальсирует между дерущимися и путешествует по сцене. Конечно, это не культовый эпизод из «Бешеного быка», но как предтеча – вполне себе очевидно. Еще один интересный прием – во время встречи с другом, вернувшимся из Вьетнама, режиссер привязал камеру к Кейтелю и тот, покачиваниями, замечательно передает эффект опьянения.
Основной конфликт фильма развивается вокруг внутренних терзаний Чарли. Нет, он не Джекил и Хайд, как можно было бы предположить. Скорее он – политик, который старается понравиться и угодить всем. От этого в душе Чарли растут страхи. Боязнь Господа, боязнь общественного мнения. Он разрывается на части – дружба с Джонни Боем, роман с Терезой – все это с точки зрения общества, у которого есть лицо и лицо это дяди Джованни, исключительно неправильно и предосудительно, и если ты собираешься прогрессировать дальше, ты должен избавиться от них, но это, в свою очередь, принесет боль друзьям, чего бы Чарли (или как над ним издеваются друзья – Святой Чарльз) делать тоже не хотел бы. И никакого дела относительно того, что общество это – суть криминал и коррупция. Это видно со стороны, но когда ты, как Чарли (или как Скорсезе) вырос внутри этого общества, то ты живешь несколько по другим законам или понятиям. Лишь ближе к концу он начинает осознавать, что пытается жить моралью в аморальном обществе.
Интересен еще и актерский подбор фильма, сконцентрированный вокруг Роберта ДеНиро и Харви Кейтеля – двух актеров, которые будут очень часто появляться во многих картинах режиссера и позже. Самое интересное, что этого могло бы и не быть, так как изначально Роджер Корман – один из покровителей молодого режиссера, предлагал сделать этот фильм в жанре «блэксплуатейшн» и набрать черных актеров, но Скорсезе настоял именно на подобной схеме и итальянском «сеттинге» фильма. Де Ниро, кстати, жил неподалеку от дома самого Скорсезе, то есть вырос именно в той же среде, что и сам режиссер. Кстати, периодическое доминирование красной палитры в цвете фильма может быть отсылкой к картинам Пауэлла и Прессбургера.
Сняли фильм за неделю, некоторое время, правда, порепетировав при этом. Самое интересное, что большинство чудесных диалогов в сценарии появились именно спонтанно, по результатами импровизаций актеров во время этих самых репетиций. Уличные сцены снимали в Нью-Йорке, а все интерьеры, кроме сцен на кухне (эти были сняты у Скорсезе дома) – в Лос-Анджелесе, так как это было в разы дешевле, а бюджет у фильма был весьма маленький. Финансирование фильма, кстати, была найдена при помощи бывшего гастрольного менеджера Боба Дилана.

В Маленькой Италии живут почти так же, как на окраинах Донецка. И не только Донецка. И не только, если уж совсем честно, на окраинах. Потому и «цепляет» Скорсезе 98 человек из 100, что показывает жизнь всех.

Хотя снимал только про то, что знал сам. Нью-Йорк, Маленькая Италия. Все повязано, продано и перепродано. Молодые приходят на смену стареющим боссам. Стараются соответствовать, потому что иначе нельзя: если ты не будешь делать то, что делают отцы, тебя выкинут из системы так быстро, что даже torta di mirtillo не успеешь сказать (ну, или почти так же быстро). Аккуратный и богобоязненный Чарли это понимает, и ведет себя, как примерный ученик. Он в любой момент готов принять бизнес из рук дяди. Дядя - большая шишка в Маленькой Италии. Ему не нравится, что Чарли якшается с бездельником и придурком по кличке Джонни Бой. Для Чарли это важно. Джонни Бой – его друг, и поэтому Чарли думает, что отвечает за Джонни Боя перед Богом. На самом деле, все мы отвечаем только за себя, и дай бог хотя бы за это ответить…

Некоторых очень раздражает, когда говорят: «Этот фильм надо смотреть!». Кому надо, мол, пусть тот и смотрит, а мне зачем? «Злые улицы» надо смотреть тем, для кого кино – способ не уйти из жизни, а наоборот, порыться в ней как следует. Скорсезе, работая над сценарием, каждый день приезжал с соавтором Мардиком Мартином в Маленькую Италию. Они усаживались в каком-то сквере и погружались в маты и запахи своего родного района. Результат налицо: в фильме столько жизни, что почти не остается места для кино.

Но все-таки остается. Куски итальянской жизни нарезаны по рецепту Скорсезе и смешаны так, как он хочет. Манипулируя ими, Скорсезе подбрасывает ошеломляюще простой и по видимости безыдейный финал. За которым – такая бездна вопросов о смысле жизни и ответственности «за базар», что за месяц не ответишь.