Фильм

Перед революцией

Тот, кто не жил перед революцией, не знает всей радости жизни. Именно так гласит основной посыл фильма, который поставил молодой итальянец, опираясь на работу Стендаля «Пармская обитель» (к слову, сам Бертолуччи – тоже уроженец Пармы). Фабрицио (Фраческо Барилли) – еще очень молод и импульсивен. Будучи подверженным постоянным сладкоголосым речам своего товарища Агостино (Аллен Миджетт), он начинает задумываться на тему бренности бытия, заскорузлости общества, давления стариков, ограничивающих свободу молодых. Агостино – тот еще, на самом деле, тип. Периодически впадает в депрессию и пытается покончить с собой. Что, разумеется, действует только как убеждающий фактор на Фабрицио. В результате парень бросает свою богатую семью, уходит от милой невесты Клелии (Кристина Парисет), найдя утешение и постель в обществе более радикально настроенной тетки (Адриана Асти). Впрочем, подобный образ жизни становится для него наоборот – школой осознания невозможности отказаться от плюсов жизни в буржуазном обществе в семье обеспеченных людей.

Для Бертолуччи этот фильм является первым осознанным и самостоятельным опытом работы. Да, фильмография режиссера начинается с картины «Костлявая чума», однако автор не любит говорить о ней, как о собственной картине, отдавая дань проделанной работе Пазолини, у которого он тогда только начинал помощником. Для Бертолуччи, убежденного борца с капитализмом и сторонника левых коммунистических идеалов, эта лента стала очень важной. Его терзал страх конфликта между его политическими убеждениями, и преломлением их на реальное западное общество, которое вполне могло поглотить и не такую идеологию, даже не заметив. Что будет, если радикальный элемент попытается достичь своего, достигнет, но поймет, что потерял по пути к цели все силы, так как вокруг много отвлекающих факторов бытового характера.

Таким образом, Бертолуччи создает фильм о бунте молодежи, предсказывая драматические события 1968 года. Впрочем, сделал он это скорее вслед пронзительным фильмам Годара, который к тому времени бунтовал не первый год, и предвосхищал революцию более громогласно и заметно. Всем прекрасно известно, что на ранней стадии своей карьеры Бертолуччи настолько боготворил Годара, что во многом пытался перенести некоторые элементы деструктивного и постмодернистского стиля последнего в собственное творчество. Повествовательная сложность, визуальная смелость, доходящая до понятия наглости, попытка скорее разрушить что-то старое, пробуя найти какие-то новые средства выразительности и реструктуризируя кинематографический язык на месте разрушенного.

К примеру, Бертолуччи играет с зеркалами, привнося не только параллели со сказочностью Кэррола или элементы визуализации рефлексии, но и пытаясь вынести работу на какой-то метакинематографический уровень, играя с постмодернизмом. Таким образом человеческая фигура, одновременно отраженная в нескольких зеркалах, является таким символом параллельно снимающих кинокамер под разными углами. В целом, желание режиссера бросить вызов сложившимся принципам повествовательного кинематографа, будь то попытка скрыть часть действий за кадром или слега резкий монтаж, прослеживается четко. Столь же непрост Бертолуччи и в драматургии, где он использует наработки материала Стэндаля для создания психодраматических инструментов, с помощью которых пытается изменить кинематографическое восприятие и начать революцию, которую он продолжит в своем следующем фильме «Партнер».