Фильм

Добро пожаловать в Нью-Йорк

И даже не он - без малейшего гротеска - величайший французский актер, так удивительно сыгравший одного из самых одиозных политиков современной Франции, личная жизнь которого стала искрящимся желчью скандалом и сокрушительным крахом карьеры следующего возможного президента Республики, сравнить которые можно с историей Клинтона и Левински, столь впечатлит своей ролью, решившись на которую Жерар Депардье еще раз продемонстрировал многогранность и решительность своих высот: смело, чо, а Жаклин Биссе запомнится мне в этом фильме: именно она смогла воплотить на экране то, что, вероятно, и должна чувствовать в подобной ситуации обманутая жена: так ловко поводя рукой и поворачиваясь к камере спиной, она, в балетках, легко и волнительно сможет нивелировать возмутительно скандальные сцены этого фильма. Можно было бы предположить, что в современных политических реалиях в патриотическом порыве фильм будут изливать на русского зрителя из каждого второго кинотеатра с припиской: "В этих европах на самом деле все так", но Мизулина этого, конечно, не допустит. Субъективно данная картина absolument a voir потому, как это не всего лишь история про Стросс-Кана, а кислотный портрет современного политика вне партии и вне географических лимитов.

Давно не видел таких смешных и в то же время омерзительных сцен секса в кино. Порою кажется, что это не художественный фильм, а съемки скрытой камерой пребывания Депардье в гостинице в Саранске. Оргия в отеле по мерзотности напомнила "120 дней Содома". На показе фильма на Московском кинофестивале его представляла актриса Natasha Romanova, которая сказала шикарно: "Когда снимали фильм, мы думали, что будем показывать его в Каннах, а вышло так, что показываем его на ММКФ". Это многое объясняет про фильм, а сама актриса занята в фильме всего 5 минут в сцене группового секса с лесби уклоном. При всем при этом фильм очень даже неплох, особенно когда заканчивают показывать сцены с похотливым героем Депардье и фильм переходит к нюансам американского правосудия. В общем, твердая четверка.

Паспорта из рук президентов, рекламы кухонь и прочего, халявные жилплощади Саранска и Грозного окончательно разложили ранимую творческую личность Жерара Депардьё.
Похоже, он иссяк. А ведь еще в незапамятные времена был очень хорошим актером - ИМХО.

Вот суть "произведения".
С первых титров авторы фильма какбэ намекают зрителю: мол, это все вымысел, но на самом деле правда, и правда голая, как она есть: о DSK, попавшем пару лет назад в одну крайне не приятную историю - да-да, мы помним...
Далее появляется Жерар в какбэ интервью и какбэ очень смело заявляет: мол, "ненавижу политиков и политику (- держите Вам в харю все ваши паспорта с жилплощадЯми, Владимир и Рамзан!)" И еще, "я не играю, а чувствую героя на экране".
И надо сказать, в последнем, как мне показалось, он был абсолютно честен - Жерар не играл, а показывал Жерара.
Далее, идет завязка, в которой очень немолодой Жерар предстает перед нами Жераром, как он есть: толстый и безразмерный, с одышкой и лоснящимся лицом, спутанными редкими волосами, бесформенно одетый в один и тот же плащ.
А следующие минут 40 этот, с позволения сказать, старый боров занимается тем, что исступленно трахает все, что движется и не очень, причем, делает это абсолютно натурально, тряся всей своей анатомией - 18-ти летние юношы нервно курят в сторонке...
Следующие 40 минут очень познавательны. Зритель познает, как устроена американская пенитенциарная система, а также как устроен Жерар, во всех его анатомических подробностях. Как ни странно, Жерар и тюрьма выглядят тут очень гармонично.
И, наконец, последние 40 минут зритель видит какбэ Анн Санклер, жену DSK, приехавшую к нему на помощь, американскую жилплощадь, снятую какбэ за 60к зеленых рублей в месяц, много разговоров-скандалов и чуток какбэ философских размышлений Жерара, т.е. DSK.
Развязки нет(((

Что конкретно ела "творческая группа" авторов - я не знаю, но я такого есть не хочу!
За два часа просмотра я увидел откровенно слабый сценарий, с откровенно слабой режиссурой и откровенно слабой игрой всех т.н. актеров.
Еще более откровенно меня удивил имидж борова главного героя, изображавшего DSK, которого, разумеется, я лично не видел и "свечку не держал", но который во французской прессе и на телевидении всегда выглядел очень стильно, аккуратно и однозначно не был похож на грязную свинью в образе Жерара. А еще, полагаю, он все же иногда работал и делал между вакханалиями перерывы, находясь на столь ответственном посту, в отличие от главного героя этого "произведения"...

Мой скромный вердикт: не тратьте время.

Депардье не впервой, ой как не впервой играть сильную личность, плюющую на правила. Дантон, Роден, Видок, Сирано, Колумб, Ватель, Распутин… Масштабы. Масштабы! Но в этом фильме сильный мира сего (так и не ставший президентом Франции Стросс-Кан), такой большой, такой влиятельный, как-то вдруг оказывается в маленькой-маленькой тюрьме-мышеловке. И оказавшись там, он почти понимает, что он всю жизнь в ней и был. И размеры его – те же. Герой шел по пути уменьшения себя. Уменьшения – разрушения. И, словно актер, которому не нравится играть на сцене одну и ту же роль из года в год, сам подпиливал собственные подмостки, чтобы, наконец, перестать играть и почувствовать себя живым («чувствую себя живым только когда занимаюсь любовь с женщиной»).

Весь фильм – это довольно простые и потому очень резкие оппозиции. Жизнь против политики, инстинкты против игр в масках, «я монстр» против «нужно сохранять лицо». А в финале уже не остается никаких против. Лишь безнадежные и, в общем-то, никому не адресованные, разве что зияющей пустоте: «я ничего не чувствую», «никто не может никого спасти», «я всего лишь лишился чувства собственного достоинства». Наивный, наивный профессор из преданного и проданного прошлого… Никакие цветы на могиле твоего идеализма не перебьют его вонь!

Фолкнер в своей Нобелевской речи в далеком 1950 году напал на всю современную литературу. Он говорил: «Писатели и писательницы забыли о проблемах борющейся души. Но только эти проблемы рождают достойную литературу... Писателю придется учиться заново. Ему нужно понять, что страх - самое низменное из чувств, и, постигнув это, уже навсегда забыть о страхе, убрать из своего творчества все, кроме правды о душе, старых вечных истин - любви, чести, жалости, гордости, сострадания и самопожертвования, без которых любое произведение обречено на скорую гибель. И покуда писатель не сделает этого, над его трудом нависает проклятие. Он пишет не о любви, а о вожделении; о поражениях, в которых никто не теряет ничего ценного, о победах без надежды и, что хуже всего, без жалости и сострадания. В его горе нет всем понятного горя, и оно не оставляет глубоких следов. Он пишет не о человеческой душе, а о волнениях тела. И покуда он не поймет этого, он будет писать так, как будто он стоит и наблюдает конец человека и сам участвует в этом конце. Но я отказываюсь принять конец человека...»
Слова эти – а им уже более 60 лет - актуальны до сего дня. В том числе и для кино, судя по тому, что показывает Феррара.

Скорее всего, говоря о «конце человека» в литературе, Фолкнер имел в виду Камю и сродных с ним... Вот и Абель Феррара в своем новом фильме «пишет... о поражениях, в которых никто не теряет ничего ценного, о победах без надежды и, что хуже всего, без жалости и сострадания». Напоминает это «Чужого»? Пишет так, «как будто он стоит и наблюдает конец человека и сам участвует в этом конце...» Чем не атмосфера «Чумы»? «Будьте внимательны при спуске с эскалатора» (одна из первых фраз фильма, звучащая в аэропорту)… Да уж. Как же здесь пахнет Триером и его «Нимфоманкой» (помните финальный спуск героини?), а вовсе не «Стыдом» Стива МакКуина, как говорили на обсуждении фильма в клубе. В «Стыде» был стыд!

14 мая 2011 года директор-распорядитель Международного валютного фонда Доминик Стросс-кан, являвшийся в тот момент одним из лидеров президентской гонки в Пятой Французской Республике, был арестован по обвинению в харрасменте, совершенном им во время своего пребывания в США по отношению к служащей отеля Нафисаттоу Диалло, 32-летней уроженке Гвинеи, особой красотой не отличавшейся. И без того имевшему шлейф сексуального скандалиста, впрочем, ко времени приснопамятных выборов относительно забытый, Стросс-кану был нанесен тяжелейший удар по репутации, поставивший крест на всей его политической карьере, хотя постепенно дело это развалилось в суде, как и все последующие, приписывавшие достопочтенному месье множественные девиантные промискуитеты с девицами разных возрастов и степени зрелости. Откровенно политический привкус этого происшествия не добавил баллов ни конкурентам Стросс-кана, ни всей современной окологосударственной и провластной Системе что европейской, что американской, что азиатской или российской, в которой играть по-честному нереально, а лучшим пиаром всегда остается макабрически и девственно черный.

Современный кинематограф на эту вне всякого сомнения интригующую историю откликнулся на удивление быстро, и уже в 2014 году культовый американский режиссер и сценарист Абель Феррара, чьи лучшие картины остались, к сожалению, далеко позади в прошлом(самой, пожалуй, заметной картиной его в нулевых годах можно считать острорелигиозно-синефильскую притчу "Мария" 2005 года) в рамках Каннского кинофестиваля представил свою последнюю по счету киноработу — фильм «Добро пожаловать в Нью-Йорк», ставший по сути этаким витиеватым кинематографическим переосмыслением имевшего место реального сексуального скандала с участием экс-главы МВФ и экс-кандидата в президенты Стросс-кана. Тут следует однозначно заметить, что вокруг этой ленты уже возник скандал, ибо сам Стросс-кан подал на ее создателей в суд за клевету, а лента, изначально позиционировавшаяся как чуть ли не реалистическое биографическое повествование, таковой ни в коей мере не является, и картина Феррары отбыла из Канн несолоно хлебавши, не сумев получить ни должного внимания прессы, ни тем более зрителей и критиков.

«Добро пожаловать в Нью-Йорк» — это уже поздний Абель Феррара, который по-прежнему как режиссер аскетичен и минималистичен, но куда как менее религиозен и полемичен в своих умозрительных выводах и философских изысканиях. Взяв за основу своего двухчасового повествования знаменитый скабрезный скандал, по сути Феррара предпочел напрочь отказаться от прямых параллелей с прозаической заангажированной и сверхзаполитизированной реальностью, погрузив зрителя в умеренную и сдержанную кинематографическую условность, в которой обитает облаченный властью и деньгами некто мистер Деверо в исполнении Жерара Депардье.

Постепенно утрачивающий реноме ведущего французского актера современности, этакого эксцентричного киногения, Депардье в картине Феррары предельно интересен и убедителен в рамках заданной режиссером прямолинейной драматургии, лепя образ не столько реального Стросс-кана, сколь некую мифологизированную обобщенность человека из власти, подверженного всем существующим порокам и живущего над миром, сугубо по своим правилам. Можно даже смело утверждать, что Феррара, оттолкнувшись от инцидента со Стросс-каном, снял как собственную трактовку маккуиновского «Стыда», окружив и своего полуреального героя массой соблазнов, которым грех как не поддаться, так и продолжил художественную линию, начатую еще в «Убийце с электродрелью» и «Плохом лейтенанте», ибо общего между Деверо и, к примеру, Лейтенантом немало. Оба пребывают в пограничном состоянии, оба подвержены внутреннему тлену собственной порочности и искушенности, пожирающей их изнутри и обеим героям суждено пройти через ряд испытаний, чтобы в финале обрести желанное спасение не души, но тела, получить катарсическое ирредентистическое прощение и в собственных глазах, и в глазах общества в целом.

Путь спасения для Лейтенанта оказался усеян трупами и сахаром кокса, а для Деверо — через множественные судебные тяжбы, семейные мелодрамы и корпоративные драмы, показанные моментами искусным реалистическим росчерком кинопера, а моментами и откровенно сатирически и гротесково, с элементами резких выпадов в сторону современной политическо-экономической системы, порождающей таких типичных эрзац-негодяев, как Деверо, купавшийся в роскоши, деньгах, женщинах(до определенного рокового стечения обстоятельств), наслаждавшийся собственной силой на уровне Эроса, бывший Атлантом, расправившим плечи, а потому все более перестающий быть именно Человеком. А Нью-Йорк, избранный режиссером и в качестве места реального скандала, в картине Феррары обретает черты ирреального Города Грехов и Соблазнов, давящего своим громадьем небоскребов мегаполисом, в котором легко затеряться и запутаться, и в котором даже самая большая шишка, крепко держащая за гонады государства второго и третьего мира, есть всего лишь песчинкой и игрушкой в руках не то Бога, не то Дьявола, глазеющего изо всех окон и щелей миллионов офисов и отелей, в которых за легкую симпатию к представительнице прекрасного пола могут засудить до смерти и обобрать до последней нитки.

И в сценах соблазнения и фактического изнасилования, которыми так славен господин Феррара, знающий толк в шерстяных кражах(примечательно, что главная жертва в картине, жена как главная жертва, сыгранная секс-бомбой 70-80-х гг. Жаклин Биссет, предельно соблазнительна и более соответствует типу классической femme fatale, нежели малосимпатичная реальная жертва Диалло, отчего всякая схожесть с реальным скандалом в картине пропадает окончательно), и в напряженных судебных боях фильм выглядит предельно убедительно и драматично, хотя с каждой новой сценой вящий реализм и политический контекст отступает, а ему на смену приходят экзистенциализм и проблемы вечного морального выбора для главного антагониста, который мучается от шекспировских вопросов бытия и самосознания, который пытается понять, кто есть он сейчас, и кафкианские кошмары начинают его терзать изнутри. В погоне за собственным Либидо и СуперЭго Деверо успел утратить очень многое, а к финалу картины его становится даже жалко, ибо Искушенный оказался сам безыскусен в интригах политических и сексуальных, и став жертвой по-настоящему, он постиг, что поддаваться власти основного инстинкта бывает крайне опасно для карьеры и здоровья. Нью-Йорк стал его ловушкой, и вырвался из нее он абсолютно иным, ведь как гласит простая и всевечная истина: «Через грязь лежит путь к счастью», а также к обновленной репутации, к восстановленным отношениям и к новому самому себе. Чистому, белому и пушистому.