Фильм

Девушка в каждом порту

Классический пример «бадди-муви» и броманса. Однако известен американский фильм сегодня скорее тем, что именно эта лента, неожиданно ставшая очень популярной в Европе, попалась на глаза Пабста, и решила его выбор Луизы Брукс на главную роль в «Ящике Пандоры». Следует заметить, что история в данном случае все же права: эта чудесная немая комедия легко делится на две неравные части – в первой дружба между двумя мужчинами-моряками зарождается, и это комедия, во второй эта крепкая мужская дружба проходит проверку – и это трагедия. И проверку эта дружба проходит разумеется женщиной, и не кем-нибудь, а пацанкой Брукс в обтягивающей одежде, так, что зрители даже в самых последних рядах могли разглядеть под прозрачной тканью грудь мисс Лулу (ну уж, какая есть, да, а что вы хотели? – надо признаться, большой грудью мисс Брукс похвастать не могла, и «любим мы ее не за это»; да и сложно представить в 1928 году, скажем, знаменитую чудесную сногсшибательную сцену из восьмидесятнической «Деловой женщины» Майка Николса, в которой героиня Мелани Гриффит топлесс тщательно пылесосит аппартаменты своей начальницы: главная героиня этой сцены, как и многих других, разумеется, никакая не Мелани Гриффит, а ого-го-какая грудь Мелани Гриффит).

Комедия появилась на свет божий почти сразу же после другой ленты, ставшей знаменитой, и считающейся «лучшим американским фильмом Луизы Брукс» - «Нищие по жизни» (Beggars of Life, 1928) Уильяма Уэллмана. Фильм тот, на мой взгляд, сильно устарел, хотя это единственный из виденных мной фильмов, где типаж Лулу совершенно другой: там она играет несчастную сиротинушку, убившую отчима, «который распускал руки», и отправившуюся в бега с симпатичным хобо, перед этим переодевшись в костюм «мальчика-бродяги». Разумеется, не один здравомыслящий мужчина не спутает даже самого красивого мальчика с абсолютно женственным лицом Брукс, так что это чисто кинематографические условности. Однако фильм вызывает интерес еще и неожиданным финалом – эпизодический персонаж, который полфильма вызывает раздражение тем, что опять же «распускает свои руки», и пристает к Лулу, внезапно совершает героический поступок, при том, что главные герои об этом никогда не узнают, да и вообще считают его тем еще похотливым подонком (только у Лулу он вызывает слабенький отсвет симпатии). «Девушка в каждом порту», особенно ее вторая часть, это реверс той же монеты «Лулу», только если в Beggars of Life она была «самой невинностью», угловатой пацанкой, то в комедии Хоукса она становится «самим пороком», фам фаталь и одной из самых сексуальных кошечек в истории мирового кино. До объединения двух таких непохожих друг на друга персон в один ошеломляющий образ оставался всего лишь год. Однако фильм Хоукса в очередной раз доказывает одну простую истину: у «Ящика Пандоры» не два автора (автор пьесы Ведекинд и автор фильма Г.В. Пабст), а три. И третий, но не последний - сама Лулу. После просмотра «Ящика» можно еще сомневаться в том, что Луизе Брукс был «не нужен режиссер, одно ее появление на экране порождало произведение искусства», как о ней говорила Лотта Айснер, но после просмотра «Девушки в каждом порту» осознаешь всю мощь ее мерцающего на экране образа. Впрочем, при этом одновременно понимая, что только созданный Пабстом сплав невинности и порока, рока и простодушия, ребячливости с расчетливостью – та чеканка образа «Лулу», которая была необходима, чтобы окончательно завоевать мир.

Говоря о бромансах и бадди-муви, я всегда делаю недовольную мину на лице. Очевидно, что взгляд неиспорченного зрителя увидит в любом бромансе – только броманс, несексуальную близость двух мужчин. Очевидно, что мы, люди испорченные, увидем в «Девушке в каждом порту» главным образом гомоэротический подтекст. Не может быть, скажем мы, что Хоукс ничего такого не имел в виду! Не может быть, что это просто крепкая мужская дружба, которую не в силах разрушить даже Луиза Брукс (ибо очевидно также, что если мужчина не взволнован появлением Лулу на экране, то он явным образом гей!). Однако должен заметить, что даже очень «оупен пёрсон» вики наших дней со ссылкой на статью горько замечает, что «в конце XIX века распространение фрейдизма и боязнь быть заподозренными в гомосексуальных отношениях привели к тому, что мужчины-гетеросексуалы старались избегать экспрессивных проявлений привязанности». Увы и ах. Так что, по-видимому, я один из немногих «оупен пёрсон» наших дней, кто старается все же не искать геев там, где их нет. А нет их на самом деле в большинстве бадди-мувис, зато есть, по-видимому, в ленте Flesh and the Devil с Гретой Гарбо и Джоном Гилбертом, на которую, к слову, отчасти «Девушка в каждом порту» походит (хотя ленты, безусловно, совершенно разные). Есть ли гомоэротический подтекст в комедии Хоукса или нет, вопрос дискуссионный, и, увы, субъективный. Я скорее вижу в нем некий триумфальный антифеминистский гимн. На мой взгляд, любая «добропорядочная феминистка» (да простят мне этот оксюморон) должна, нет, просто обязана прийти от фильма в бешенство и разъярится на три-четыре публицистические колонки "об очередном проявлении мизогинии в раннем голливудском кино".

Судите сами. Бодрый моряк-донжуан спешит на сушу, где в каждом порту его ждет очередная девушка. Каждая вторая уже имеет от него ребенка. Как только он обнаруживает последнее, то тут же разворачивается и бежит искать другую, непорочную пока и чистую. То есть, коротко говоря, ведет себя как порядочная скотина (простите мне и этот оксюморон). Мало того, чуть ли не в каждом порту, только найдя себе очередную пассию и уже готовый с ней переспать, он обнаруживает на этой пассии метку другого мужика, тоже моряка, его соперника. Феминистки, закройте уши: этот его соперник как кобель помечает свою территорию и своих самок – дарит каждой своей девушке то брелок с сердцем и якорем, то тату с сердцем и якорем, то брошку с сердцем и якорем. Чем приводит героя Виктора Маклаглена (его можно вспомнить по «Обесчещенной» фон Штернберга и кучи вестернов Джона Форда) прямо-таки в исступление. В очередном порту совершенно случайно наш Казанова натыкается на этого Казанову №2, и узнает его по печатке на пальце. Собираясь с ним драться – при чем и Казанова №2 не против, они вообще очень похожи – они то и дело попадают в неприятности с полицией, и, наконец, становятся закадычными друзьями. Вообще, первая часть действительно чудесная комедия, очень смешная, очень циничная (что зачастую в старом Голливуде было синонимом, согласитесь). Но именно вторая часть делает из этой, в общем, рядовой с точки зрения кинематографии комедии – знаковую ленту конца 1920-х годов. Крепкая мужская дружба проходит испытание девушкой. Причем не девушкой, «вставшей между ними», а просто девушкой. Один Казанова во французском порту вдруг влюбляется в циркачку, совершенно дуреет от своей страсти, и решает остепениться, чем делает своему другу «очень смешно». Когда друг видит его принцессу, ему, однако, становится не до смеха: перед ним знакомая по Кони Айленду, "та еще штучка", тоже, кстати, с его отметиной, которую, впрочем, девушка старательно прячет.

То, как герои и авторы фильма трактуют это испытание (именно как испытание, и не в пользу женщины), пожалуй и делает фильм ярким воплощением на экране не только женоненавистничества того времени, но и прямо-таки эталонным свидетельством все того же кризиса эмансипации, только уже рассказанной с позиции мужчины. Собственно Лулу – это воплощенный мужской страх и ужас перед современной мужчинам эмансипированной девушкой. Одно дело, когда ты охмуряешь красоток в портах, и они, в конечном счете отдаются тебе, бравому красавцу-моряку. Другое дело, когда в активной роли соблазнителя выступает женщина, да еще женщина-оружие массового поражения, каким по факту была Лулу: и когда ты сам готов отдаться ее напору, отдаться прямо здесь, на полу, не сняв ботинок. Лулу, или, по фильму Хоукса, Мари/Годива: концентрированный образ вамп – образ девушки, которая не способна любить, которая, испытывая похоть, готова ласкаться к другому мужчине, даже в присутствии своего любовника, и которая не остановится ни перед чем, чтобы своего добиться. Иными словами, Мари у Говарда Хоукса – это третий Казанова, только Казанова в юбке, самый настоящий мужчина в смысле своего активного, беспорядочного, аморального и пофигистического сексуального поведения. Если вы думаете, что Хоукс как-то это откомментировал, вы ошибаетесь. В этой ленте вообще нет авторской рефлексии, да и Хоукс, прямо скажем, не Пабст в смысле анализа женского вопроса. Мари остается в глазах героев и зрителей – самой настоящей гадиной, шлюхой, авантюристкой самого низкого пошиба. А мужская дружба ставится выше самой высокой настоящей любви. Можно сказать, что «миф о мужской дружбе» здесь побеждает даже миф о любви, поэтому нет ничего удивительного, что каждый второй рецензент на имдб с чистой совестью объединяет эти мифы, и обнаруживает в фильме, который вычитает и выносит все женское за скобки, уже «миф о гомосексуальной любви». Так что если любая добропорядочная феминистка после этого фильма от переполняющей ее справедливой злобы не сможет заснуть еще пару ночей, любой добропорядочный гей обе ночи будет счастливо делиться со своим партнером своими впечатлениями «от этого чудесного гей-фильма, который я давеча посмотрел».