Владелец знаменитой фабрики по производству шоколада, фриковатый тип по имени Вилли Вонка (Депп) давным-давно уволил всех рабочих, однако шоколад исправно выпускал. В один прекрасный день Вонка объявляет, что пятеро нашедших в его продуктах золотые билеты смогут попасть на экскурсию на фабрику и увидеть, как она функционирует. Побеждают четверо детей-монстров: жирный уродец, избалованная богачка, компьютерный маньяк и одержимая успехом барби. Пятый — умильный мальчик из нищей семьи (Хаймор),...
Показать полностью
Владелец знаменитой фабрики по производству шоколада, фриковатый тип по имени Вилли Вонка (Депп) давным-давно уволил всех рабочих, однако шоколад исправно выпускал. В один прекрасный день Вонка объявляет, что пятеро нашедших в его продуктах золотые билеты смогут попасть на экскурсию на фабрику и увидеть, как она функционирует. Побеждают четверо детей-монстров: жирный уродец, избалованная богачка, компьютерный маньяк и одержимая успехом барби. Пятый — умильный мальчик из нищей семьи (Хаймор), чей веселый дед (Келли) когда-то был среди уволенных Вонкой рабочих, но зла не держит и отправляется на экскурсию за компанию с внуком.
Что-то Бартона развезло в последнее время: всегда едкий, если не злобный, и уж во всяком случае печальный режиссер потихоньку дрейфует в тихую заводь «семейного кино», где плещутся личности вроде Криса Коламбуса и где за примерное поведение разрешают поставить очередного «Гарри Поттера». То есть все вроде как на месте: Вонка, с его экстравагантными нарядами и детской травмой, жутковат, дети — противные, даже есть Кристофер Ли в эпизоде, да еще в роли дантиста (что особенно мило, учитывая его прошлое Дракулы). И дизайн такой галлюциногенный, очень такой бартоновский дизайн. И музыка Дэнни Эльфмана, и вообще. Но какая-то после «Крупной рыбы» появилась у Бартона благостность — подозрительная, неприятная, если уж честно, благостность. Видно, что у человека все устроилось в жизни, и в угол его больше не ставят, и на кладбище он не плачет по ночам — и под «плохиша» работает скорее по инерции. Пусть Вилли Вонка и не может без омерзения выговорить слово «родители», но верить ему не получается: Бартон, придумавший Человека-пингвина и Эдварда Руки-ножницы, иконы нонконформизма, теперь утверждает эти — как их? — страшно сказать, семейные ценности. Грустно. Таких не берут в эдывуды.
Скрыть