10 увлекательных фильмов с самого скучного Берлинского кинофестиваля

Супружеская пара не может или не хочет встретиться. Она плачет на вокзале и просит водителя такси всю ночь постоять во дворе, он раздраженно собирает стол из IKEA и идет на гомосексуальное свидание. Экран урезан до вертикального кадра, какими снимают видео на айфон. До широкого формата он раздвигается только тогда, когда все обиды на мгновение забываются. «Монстры.» Мариуса Олтяну — не выбивающий землю из-под ног, но очень запоминающийся дебют, повествующий не только об узниках брака, но и о том, как вообще трудно людям бывает найти общий язык, уместить в одном кадре набор своих желаний, предпочтений и жизненного опыта.

Режиссер Аньес Варда — ровесница Годара, заставшая французскую новую волну еще в зародыше, пережила многих ее представителей и продолжает двигаться своим путем. Ее ключевая суперсила — нежелание заморачиваться по поводу рамок: в ее игровых фильмах, начиная еще с «Клео от 5 до 7», были документальные вставки, а в неигровых — присутствует элемент постановки.

В двухчасовом автопортрете «Варда глазами Аньес» французская постановщица бельгийского происхождения вспоминает длинный творческий и жизненный путь, рассказывает о методах и вдохновении, но не превращает картину в панегирик самой себе. Подлинная сила новейшей и предыдущих картин Варды в том, что она по-настоящему увлекается своими героями и явлениями, а потому ее рассказ о себе — это десятки баек, наблюдений и историй про других.

В Киншасе, столице Демократической Республики Конго, царят бедность и безнадега. Это, однако, не мешает местным перформерам и современным художникам, носящим звучные имена вроде Kokoko или Kill Bill, творить из окружающего хаоса и подручных материалов актуальное искусство, которое должно спровоцировать сограждан задуматься о творящихся в стране вещах.

Помимо невероятной энергетики и самобытности происходящего (есть, например, номер «Конголезский космонавт», в котором мужчина в скафандре исследует Киншасу как звездную систему), стоит отметить, что совриск тут не заперт в музеях или каких-то других институциональных гетто, он творится прямо на улице, под носом у зрителей, которые охотно вступают с ним в диалог. Есть ли от этого прок — в местном и международном смысле, — вопрос при этом не праздный (им задаются и сами художники).

1980-е. Юная англичанка из богатой семьи (Хонор Суинтон Берн) хочет снимать кино про настоящую жизнь. В частности, про сандерлендского рабочего и его житье-бытье. Ее деликатно стараются от этого отговорить, плюс попутно у нее развивается роман со снобом-героинщиком Энтони (Том Берк), работающим где-то на госдолжности. Все это выливается в споры с родителями о жизни и молодыми коллегами — о кино.

Новая работа британки Джоанны Хогг («Чужая», «Выставка») во многом автобиографична, хотя важнее то, что в ней пересекаются две истории про опыт: собственный (непростой роман) и исследуемый через искусство (замысел фильма). В сущности, «Сувенир», ранее показанный на фестивале Sundance и получивший Гран-при жюри, напоминает, что фильмы, как и персональный экспириенс, бывают очень разные — и найти свой почерк в жизни или искусстве задача не просто сложная, но бравая.

Деревенский паренек Алексей (Владимир Королев) покидает родные места и отправляется на фронт в надежде мир повидать и наград получить (очень уж ему нравятся офицерские ордена). Мальчишеский задор тут же оказывается остужен жестокостью войны: мальчик русский слепнет и оказывается в размытом пространстве жизни, где человеческая колючесть сочетается с поразительным милосердием, как атомы H₂O в молекуле воды.

Дебютант Александр Золотухин, отучившийся в той же мастерской Сокурова, что и Кантемир Балагов («Теснота»), Кира Коваленко («Софичка») и Владимир Битоков («Глубокие реки»), дерзнул не только рассказать об универсальном прошлом и о махине Первой мировой войны, но и сделать это под явным стилистическим влиянием мастера и своего наставника.

История мытарств Алексея дублируется (или оттеняется) кадрами с оркестром, который озвучивает фильм — тот самый, в котором случаются все ужасы Первой мировой. Так Золотухин показывает, как культура передает непередаваемый опыт, но вместе с тем, как она уступает подлинному нерву. Не менее важно, что ослепшего Алексея оставляют на фронте слухачом — человеком, который при помощи исполинской трубы должен прозревать приближение вражеских самолетов. Он же, ошпаренный трагическим опытом, слышит музыку сфер. Сложная и болезненная красота этого мира доступна каждому, если не через жизненный опыт, так через искусство.

Фильм, больше всех полюбившийся всевозможным критикам на Берлинале, как-то странно упоминать среди самых запомнившихся, но и не упомянуть его нельзя. Это новая работа израильского режиссера Надава Лапида, снятая при этом почти полностью в Париже и за редкими исключениями целиком на французском языке, — гимн мятущейся юности и космополитизму.

Красивый еврейский юноша Йоав (Том Мерсье) переезжает в Париж, где пытается отринуть свое прошлое и через подражание стать настоящим французом: живет как клошар, ходит в горчичном пальто, учит язык по словарю синонимов, водит дружбу с парнем и девушкой, каждый из которых неровно дышит к новоиспеченному эмигранту. Израильтянин живописно шатается по улицам города любви, и всю дорогу очень заметна авторская неподдельная нежность к персонажу: для Лапида эта история автобиографична, он тоже сбегал от себя в столицу Франции, но нового себя он там так и не нашел. Зато теперь самобытнейший режиссер Лапид, ранее известный в основном профессионалам и завсегдатаям фестиваля в Локарно, вполне может стать широко известным в уже не таких узких кругах. «Золотой медведь» Берлинале дает возможность надеяться, что фильм купят в российский прокат (а по слухам, уже даже купили).

А вот, напротив, самый недооцененный фильм конкурса, упущенный всеми как безынтересный с политической точки зрения. Это психоактивистское кино, главная его героиня Лола (блистательная Валери Пахнер) — аналитик в компании, которая занимается оптимизацией корпоративной работы. Она стратегически и втайне спит с начальницей (ради продвижения по службе и потому что нравится), у нее много денег, но вдруг объявляется ее старшая сестра с шизофренией, которая где-то раз в год пытается покончить с собой. О том, что у Лолы, возможно, есть наследственное психическое заболевание, узнают на работе, а у самой девушки вследствие дикой загруженности на очередном проекте начинают прогрессировать галлюцинации.

«Земле под моими ногами» свойственна традиционная для кино о сумасшествии иллюзорность происходящего. К финалу внимательный зритель, считывающий авторские намеки, уже точно не будет знать, что происходит и происходит ли вообще что-нибудь: так, по сюжету нас заставляют поверить, что каждый телефонный звонок в фильме — иллюзия, но иллюзии эти противоречат друг другу.

Общей психопатичности добавляет также и изображенный на экране стерильный офисный лайфстайл, в нем каждый элемент — словно из психушки: дедлайны — словно обязательная терапия или принятия таблеток; менеджеры — как нянечки; коллеги — как опасные соседи по палате. Наконец, «Земля под моими ногами» — это идеальная экранизация песни группы t.A.T.u «Я сошла с ума», пусть австрийский режиссер Мари Кройцер об этом и не знает.

Один из самых зрительских фильмов Берлинале. До России он неизбежно доберется: быть может, его покажут на каком-нибудь фестивале немецкого кино, так что ловите! В картине показано безумное странствие сквозь ночь некоего паренька, электронного музыканта, который однажды в казино встретил таинственного мужика, утверждающего, что он — сама Смерть.

Дальше они познакомятся с азиаткой, умеющей общаться с призраками, депрессивной работницей пип-шоу, угонят машину какого-то бандита и вообще будут занимательно проводить время.

Фильм, спродюсированный Марен Аде («Все остальные», «Тони Эрдманн»), питается уже постепенно надоедающей неоновой эстетикой, проросшей из «Драйва» Николаса Виндинга Рефна и фильмов-предшественников, но при этом не запоминается как очередная картина, эксплуатирующая стиль модных 80-х. Авторская интонация очень легка, шутки незамысловаты, но уместны, и общая таинственность берлинской ночи в целом хорошо коррелировала с фестивалем. Интересно даже, будет ли это кино так же ладно смотреться, например, в вечерней Москве.

Полная дичь — навряд ли ее можно будет найти даже на фестивалях для профессионалов (тем более в России), не говоря уже о зрительских, но дорога возникает под шагами идущего. В данном случае это дорога, простите, из задницы в задницу: фильм начинается с кадра, где абсолютно голый мужчина, главный герой (актер, сыгравший его, какой-то невозможно смелый человек), стоит на голове и, как он сам объясняет, впитывает таким образом витамин D от солнца задним проходом.

В конце же камера улетит куда-то в черноту, очерченную анальным расширителем, вставленным туда же. На протяжении полутора часов этот бородатый мужчина в полудокументальной манере будет рассказывать о своей сложной развратной жизни пассивного гея и активного пользователя Grindr.

Образ голубого цветка, возникший в сочинениях немецкого философа Новалиса как символ бесконечного поиска романтического идеала, здесь понимается протагонистом превратно: мол, это он, тот самый голубой цветок, во времена Новалиса таких не было, а теперь, спасибо генетикам, продаются розы любых цветов на входе в супермаркет. Так же и люди: не осталось никого уникального, все мы — картинки в бесконечной череде портретов в Grindr или Tinder, которую знай только успевай пролистывать влево-вправо. Удивительно точный и очень смешной антипсевдоинтеллектуальный и антипсихотерапевтический фильм.

Наконец, фильм, который найти будет сложнее всего: итальянская документалка. Тема ее схожа с одной из конкурсных картин, «Пираньями Неаполя» (они, кстати, будут в российском прокате). В Неаполе разгулялась мафия, всюду криминал, замешаны даже школьники среднего и старшего возраста, на фоне этого усиливается полицейский беспредел. Однажды убивают ни в чем не повинного 16-летнего паренька. Из этого можно было бы сделать остросоциальное кино наподобие того, что сейчас часто снимают о погромах в Шарлотсвилле. Но режиссер находит другой подход: он подыскивает двух совершенно безобидных приятелей убитого мальчика и просит их снять о себе фильм на фронтальную камеру телефона.

Смонтированный результат чем-то напоминает прошлогодний российский док «Хей, бро!». Во-первых, это очень милая хроника жизни двух классных парней на летних каникулах (эх, был бы я итальянцем, и было б мне 16, хотел бы я иметь таких друзей). Во-вторых, из фильма заметно, что среда давит на героев, и им вскоре придется сделать непростой выбор: либо вести маленькую и незаметную жизнь, либо примкнуть к мафии и плохо кончить. Удивительны кадры того, как их знакомые-ровесники, уже выбравшие неправильный путь, катаются на скутерах и стреляют из пистолетов. И тем более важна интонация: всегда в кадре лицо мальчика-оператора, который пристально вглядывается в зрителя, пока тот рассматривает, что у него за спиной. Красивая концепция, любопытный документальный опыт.