Спектакль

Чайка

«Чайка» Юрия Бутусова – не только впечатляющий визуальный аттракцион, авангардный эксперимент с формой, не какая-то перегруженная новыми смыслами «фантазия на тему», а, в первую очередь, предельно внимательное и вдумчивое прочтение чеховской пьесы очень чутким режиссёром.

Жена управляющего и доктор Дорн любят друг друга, но не решаются быть вместе, потому что он бесхарактерный, а у неё жалкий муж и дочь Маша, которая соглашается на заведомо несчастливый брак с нежно любящим её учителем Медведенко, хотя сама безнадёжно любит Треплева, творческого неудачника, которому больше всего на свете необходимы внимание матери, Аркадиной – состоявшейся актрисы с неустроенной женской судьбой – и любовь Нины Заречной, которую губят безответная страсть к беллетристу Тригорину, очень успешному, но далеко не великому, и – тоже безответная – любовь к театру. Всё, вроде, буднично, но все несчастливы, все страдают и мучают друг друга – мелодрамы в «Чайке» хватило бы на многосерийное мыло.

Традиционно эту трагическую подноготную каждодневной жизни, приводящую в действие святые моторы чеховских пьес, принято называть «подводными течениями». Бутусов даёт их напряженному ритму абсолютную свободу и обрушивает на сцену настоящее цунами высвобожденных, ничем не сдерживаемых потоков чистого чувства: он показывает героев внутренним миром наружу (читай – внутренними драмами наружу), и зал буквально наводняют до сих пор невидимые миру слёзы. Эта визуализация сокрытого, проговаривание несказанного, обнажение нервной ткани драмы – вся авангардная машинерия спектакля работает на более глубокое раскрытие чеховских характеров в традициях высокого и жестокого реализма и на поэтическое укрупнение образов: на какое-то время каждая роль становится главной в этой сложносочинённой пьесе, где каждый герой разыгрывает собственную драму как центровую, как маленькую трагедию.

При этом логика внешне неистового сценического действия парадоксально, но очень буквально следует за чеховским текстом. «Ноги моей здесь больше не будет!» – кричит Аркадина в конце второго акта – и уже в следующем действии отрубает себе ногу топором. При этом на сцене беснуются пёсьеголовый оборотень в кресле-каталке, карлик-горбун, люди, львы, орлы и куропатки – настоящий макабрический паноптикум. У Чехова это тоже один из самых страшных моментов: где-то в закулисье Треплев первый раз стреляет в себя, и Нина Заречная говорит, что происходящее не может быть явью, а напоминает – сон. Когда буквально это – ночной кошмар – и разыгрывается на сцене, вдруг начинаешь слышать какое-то совершенно новое звучание внутренних голосов, шёпотов и криков пьесы.

Возможно, самое важное: «Чайка» – это невероятно красивое зрелище, визионерское, поэтичное, смешное и жестокое. В спектакле есть сцены, которые, увидев однажды, никогда не забудешь, когда сложно сдерживать слёзы, когда буквально дух захватывает от красоты: Треплев жжёт свою рукопись, словно дом («я всё сжёг»), перед смертью он пытается взлететь – и не может оторваться от земли, его прощание с треснувшей надвое матерью, бриллиантовые слёзы ангела скорби и даже игра в лотто – на рояле. Сложно представить себе, как всё это можно придумать с таким чувством драмы, поставить с таким юмором и энергией и так сыграть – на разрыв аорты (с кошачьей головой во рту).

Когда актеры на сцене не играют, а просто истошно орут свои реплики – это не концептуально. Это неприятно. Когда одна и та же сцена повторяется по пять раз, причем почти каждая, причем, знаете ли, неважнецки так повторяется – это не концептуально. Это дебильно. Когда спектакль рассыпается на кусочки, никак не связанные друг с другом, в нелепой претензии на концептуальность, - увы, это не концептуально. Это жалко.

Когда любая эмоция изображается только вытаращенными глазами и картинным заламыванием рук (ну и ревом – только погромче, погромче, чтобы все, кто заснул, вздрогнули и осознали всю свою ничтожность в непонимании новых форм, ёлки) – это не концептуально. Это просто уже было. В программе «Аншлаг», которой автор, вне всяких сомнений, и вдохновлялся.

Я не заядлый театрал. И не читал оригинал Чехова.
Но Я люблю Стаирикон. Посмотрел "Косметику врага" дважды, Ричарда Третьего и Синее Чудовище.
Был очень впечатлён первыми двумя и искренне посмеялся на третьем.

Потому поведя приехавшую из другого города подругу в театр, Я ни капли не сомневался что увижу нечто достойное.
Но первый раз в жизни Я ушёл со спектакля.

Это невозможно смотреть. Потому что ни черта не понятно. Где проблематика, где завязка, где смысл, где герои, где конфликт?
Вы говорите что спектакль о театре? Но Я в это не поверил ни на одну секунду! Начальный монолог про театр. Не верю!
Молоденькая актриса хочет чтобы её заметили - не верю!
Я не верил ни одному слову или жесту.
Постоянные инсталяции и безумные танцы. Управляющий изображённый дауном. Актёры то хорошо играли, в его даунизм Я поверил. Но зачем?! Он в книге такой даун или что? Сцены не связанны друг с другом. Монологи взяты как будто из пустоты. Что движет героями не понятно. Кто к кому как относится - тоже не понятно.
На пляски тошно смотреть.
А режиссёр выбегает на сцену изображать огонь (о чём я понял, только прочитав рецензии) на несколько минут и ну совсем не понятно зачем. Ну огонь. Ну сожгли... Вот только мотивы сожжения ну совсем не ясны. Точнее ясны, но им не веришь ни на долю секунды!

Я не перестану уважать Сатирикон. Но теперь буду много внимательнее относится к выбору спектакля, где не играет сам Райкин.

P.S. А тем кто считает, что Я не понимаю искусство и что-то подобное, позволю себе напомнить анекдот про выставку ослов. Очень чётко описывает реальность.

На протяжении всего спектакля, в голову лезли 2 мысли:
1. До Питера на "Сапсане" 3 часа 20 минут... Как раз бы доехал пока сидел на этом перфомансе...
2. 3 антракта, а бутерброды в буфете по 200руб, 4 акта заказали - владельцы буфета за откат. Режиссеру пришлось как то растянуть действо и повторять половину сцен по 3-4 раза, как для милиционеров.

А если по делу, почувствовал себя быдлом вчера, когда продолжались бурные и продолжительные аплодисменты, от благодарной половины зала, которая осталась после третьего акта (самые продвинутые свалили после первого), а мне аплодировать совсем не хотелось :( Было обидно осознавать, что не понимаю такого искусства.

Замысел режиссера растекся грязным пятном по мозгу зрителя, ни оставив ничего кроме скуки и сожаления о потраченном времени. Ни один образ не был раскрыт, не было ни смешно не было ни грустно - было никак. Нудно и тоскливо.

Пару положительных моментов, все же отмечу:
1. Выход режиссера на сцену в завершении каждого акта и его сатанинские пляски весьма доставляли (понравилось больше всего), и к тому же они намекали, что через пару минут можно в буфет за бутерами :)
2. У доктора весьма интересная хореографическая подготовка, что он постоянно демонстрирует

Настоятельно не рекомендую! Лучше потратить это время на что нибудь хорошее и полезное.

ЗЫ
Смотрю сейчас на оценки этого действа, 4+ и пугаюсь, похоже кому то понравилось...

Наслаждалась постановкой пока 3 раза. "Чайка" А.П. Чехова - учебник мотивации и де мотивации. Внимательно вслушавшись в слова актеров в постановке Юрия Бутусова я поймала себя на жгучем желании перечитать и выучить первоисточник наизусть.

Если Тригорин - Чехов пожавший плоды Славы (Отец), Константин Гаврилович Треплев - Чехов, пока еще не признанный (Сын), то где же Святой Дух? Искала Дух на протяжении всего спектакля, в образах (кардиограмма, нить как символы жизни) и приемах их передачи, так щедро используемых режиссером.
Триединство постановки косвенно подтверждается также трехкратным (или многократным) повторением диалогов героями: Тригорин - Нина, Тригорин - Маша и т.д.

Актеры кричат (Маша), эмоционируют, "живут" жизнью своих героев "на разрыв аорты" (за что я люблю, ценю и безгранично благодарна Юрию Бутусову).

Танцы Режиссера на сцене во время представления не возможно описать словами: энергетика, зажигательность, с которой танцует Юрий вместе с актерами заражают энтузиазмом и хочется приплясывать в такт. В четвертом акте Режиссер становится полноправным Актером говорящим со сцены со Зрителем.

Актриса в образе Валентины Караваевой постоянно действует в постановке что трогает сердце и раскрывает душу.

Режиссер вездесущ: от первых слов: "Мы начинаем", контроля постановки декораций до монолога со Зрителем в четвертом акте.

Однозначно стоит сходить на спектакль и составить свое представление о нем, а также пополнить багаж своего жизненного и театрального опыта и переживаний.

P.S. Актеры играют великолепно, восторг и восхищение их игрой.