Расписание фильма в кинотеатрах у метро Кузнецкий Мост, Москва, 5 декабря

Отпуск без конца

Полнометражный дебют Джармуша сегодня выглядит как творческий манифест режиссера, в котором отчетливо прослеживаются мотивы и настроения его последующих работ.

Практически статичная камера, вычурная, блеклая картинка и заунывная музыка создают специфическую, тягучую атмосферу. Герои фильма существуют в ней сами по себе, ничем не привлекая внимание зрителей. Случайные встречи, случайные разговоры, пространственные размышления. Временами, происходящее на экране с трудом напоминает художественный фильм, являясь скорее архаичной документальной хроникой. Чтобы выдержать заданный ритм повествования, необходим особый настрой.

Всего два дня из жизни странного обитателя Манхеттена, без дела шатающегося по городу, совсем не похожему на тот, в котором можно увидеть Кэрри Брэдшоу и ей подобных. Нет, Нью-Йорк Джармуша совсем иной – серый, мрачный, наполненный чудными, сумасшедшими персонажами, без работы и цели в жизни.

Джармуша не интересует блеск, наоборот, вооружившись камерой, он пристально рассматривает большую свалку мусора, где копошатся маленькие одинокие людишки, которым не нужна ни карьера, ни многомиллионный заработок, хотя хорошая тачка не помешала бы. Интерес к этим жалким созданиям, детальное изображение их внутреннего мира, возносит кинематограф американца на высоту, где художественно-культурные цели превалируют над традициям голливудских кино-фабрик. Вышедший из под крыла Николаса Рэя и Вима Вендерса, Джармуш с самого начала снимал другое кино.

Взяв за основу классическое американское роуд-муви и применив к нему эффект Доплера, режиссер переосмысливает само значение поиска смысла жизни. Поэтому Алли (главный герой) не в состоянии оставаться на месте, о чем сообщает своим тусклым голосом в самом начале фильма. Он существует лишь в бесконечном (бессмысленном?) движении, ведь если он остановится, реальность может рассыпаться, как карточный домик и тогда не останется ничего. Даже беззаботного одиночества.

Фильм "отпуск без конца" - фильм не для всех. Уж точно нужно обладать усидчивостью и сосредоточенностью как минимум, и благоприятным расположением духа, как максимум, чтобы посмотреть, не говоря о том, чтобы понять.
Показаны всего лишь несколько дней из жизни главного героя, простого парня, которому не нужна ни работа, ни семья, ни ответственность. Такое положение дел отлично иллюстрируют псевдотношения с его девушкой, которая появляется пару раз в течение фильма, и полное отсутствие отношений с матерью, находящейся в психушке.
Его день составляют долгое утро, бесконечные прогулки по городу и встречи, мягко говоря, со странными людьми: то человек, живущий в каких-то развалинах, то полураздетая поющая девица на лестнице, то не понятно откуда появившийся саксофонист, то девушки, у которых он угоняет машину.
Как он сам говорит все люди - это комнаты. И когда ты узнаешь их до конца, то становится не интересно. Все эти люди - его день, его жизнь.
Жизнь, которая состоит в поиске ее же смысла.
Жизнь легкая, беспечная как отпуск без конца. Но к такому бесрочному отпуску как оказывается нужно быть морально готовым.

Ассистируя Вендерсу и Рею, Джармуш параллельно начинает работать над своим дебютом «Отпуск без конца». Уже в первом фильме Джармуш старается выстроить свой собственный стиль, выдержанный в минималистской и отстраненной манере. Оговоркой стоит считать то, что можно, все же заметить влияние своих «учителей», особенно Вендерса.

Джармушу, уже в самом начале его пути как кинорежиссера был интересен «маленький человек», человек маргинальный, выпадающий из системы. Возможно, это как-то связано с зарождающейся позицией самого режиссера — самостоятельного маргинала, снимающего свои фильмы на обочине Голливуда, намеренно выпадающего из голливудской системы. Оно и неудивительно, корни его творческого вдохновения следует искать в музыкальной «панк-рок сцене», от которой Джармуш перенял решительный и независимый дух бунтарства. Духовная составляющая панк-рока привлекала Джармуша в студенческие годы, а его режиссерский дебют привлек внимание некоторых независимых кинофестивалей. На молодого режиссера обратили внимание.

Результатом этого дебюта является бессюжетная, даже абстрактная история о Олли Паркере, молодом человеке, роль которого исполнил непрофессиональный актер с такой же фамилией Крис Паркер. Это история человека без постоянного места жительства, путешествующего по безлюдным, трущобам Нью-Йорка. Уличная романтика маргинальных кварталов «большого яблока» создаёт невидимую сюрреалистическую оболочку, которая складывается в уже определенное настроение, очевидно свойственное обитателям подобных мест — этим немногочисленным людям уже плотно обжившим дно социальной иерархии, где молчаливое спокойствие граничит с тревогой и психическими расстройствами.

Через сменяющие друг друга неподвижные кадры зритель видит мир людей и мир вещей, которые существуют как бы отдельно друг от друга. Внешняя форма, целостная композиция легко рассыпается на огромное количество независимых друг от друга явлений и процессов, неподвижных деталей и визуальных компонентов, объединенных одной общей темой, в данном случае темой осознанного отчуждения, скитания и вечного одиночества.

Подобно Трюффо, который стремился придать французскому кино динамичность американского, Джармуш пытается придать своим фильмам европейскую индивидуальность. Его первые работы, уже совершенно не похожи на голливудские картины того времени. В начале восьмидесятых, в Голливуде появляется новое поколение талантливых режиссеров, так называемые, новые герои «нового Голливуда». Такие режиссеры как Стивен Спилберг и Джеймс Кэмерон, выводят развлекательное кино на новый уровень. Но Джармуша совершенно не интересовало большое студийное кино, одновременно, у него не было отвращения к этой «системе», просто, режиссер уже наметил свой творческий путь, который решительно уходил в сторону от Голливуда. Намереваясь снимать кино другого характера, отчасти опираясь на увиденное в стенах синематики, его мысленно тянет в Европу, продолжать и развивать традиции начатой французской «новой волной», так же как и героя его дебютного фильма тянет из Нью-Йорка в Париж.

Будучи еще студентом Джармуш показал такой Нью-Йорк, каким его никто ни хотел видеть. Мрачные, полуразрушенные городские окраины были решительным противовесом обласканному, богемному Манхэттену с его гигантскими башнями и снобистской элитой. Хронометражем чуть больше часа, снятая на шестнадцатимиллиметровую пленку оператором Томом ДиЧилло (тогдашним однокурсником и будущим режиссером), начинающий режиссер рассказывает о «другом Нью-Йорке». Нью-Йорке, который не видно с роскошных балконов манхэттеновских небоскребов. Нью-Йорке, в котором, давление кирпичных домов Ист-Сайда, меняет сознание людей, где каждый сходит с ума по своему, и это уже не сюрреализм, а вполне жизнеутверждающий социальный реализм.

Но, в отличие от грустных мелодий уличных саксофонистов, главный мотор этого повествования, Олли Паркер, размеренно двигается под «боп» мелодии своего однофамильца Чарли Паркера. Для Олли, вся эта картина мрачных кварталов представляет собой всего лишь пространство для прогулок, а люди, которых он встречает, равнозначны пустым комнатам. Такими их воспринимает герой в своей позиции «одиночки перекати-поле». Здешняя атмосфера не оказывает на него своего разрушительного влияния, а непринужденность и внутренняя свобода остаются главной философией Олли. Что-то тянет его перебираться с места на место, зарабатывая в основном мелким воровством. Что-то, что никогда не поймет и не почувствует тот, кто с рождения осел на одном месте, чей образ жизни давно устоялся. Сам же Олли Паркер метафорично отождествляет себя с обычным туристом, просто его отпуск длится без конца. В финальной сцене фильма Олли, по велению сердца режиссера ступает на пароход до Парижа. Джармуша, как и некоторых американских писателей до него, тянет в Европу.

Усыпляющего эффекта фильм.
Прототип Джармуша бродит по "пустынным" улицам Манхэттена под мрачную музыку. Герой не заостряет внимания на проблеме и прячется от разговоров в постоянном движении.
**Первая полноценная работа Джармуша. Невозможная для меня, как оказалось.