Фильм Наудачу, Бальтазар

Культовый фильм культового французского режиссера от которого зашлись, да и заходятся до сих пор, в восторге как серьезные режиссеры, так и простые зрители. Построенный как современное переложение «Метаморфоз» Апулея, фильм концентрируется на истории осла, которого добрые дети Мария и Жак растили и лелеяли, как лучшего своего друга, и дали ему столь странное имя - Бальтазар. Но времена меняются, мама Жака умирает, его отец в горе покидает деревню, оставляя все на попечение родителей Марии, которые завязли в собственных проблемах и грехах. Ферма банкротится и ослика продают, где чуть не убивают, если бы не спасший его местный алкоголик. Бальтазару предстоит стать знаменитым цирковым артистом, простым тягловым животным и пройти весь тяжелый путь на заклание, а все из-за человеческих глупостей, злобы и жестокости. Но ослик вынесет все с великим терпением, на которое ни одно приземленное человеческое существо не оказывается способным. Трогательная, сильная притча, полная аллюзий и метафор.

Фильм оказался очень необычным для Брессона, если судить о нем с позиции знакомства с более ранним творчеством, рассматривая его в тематической или нарративной плоскости. В «Бальтазаре» нет не только какой-то четкой центральной фигуры и связанной с ней повествовательной системой, но и Брессон умудряется сделать основным персонажем животное, заведомо отрезая себе пути к удобной повествовательной системе. Опять же, ни один фильм до этого не охватывал столь продолжительный период времени, как целая жизнь одного из героев. С другой стороны, как и в более ранних работах режиссера, судьба ослика предначертана до самого трагического финала и идет он по своей жизни, будто ведомый за поводок, что придает образу Бальтазара дополнительный смысл, более общего характера, который можно распространить и на первую половину творчества французского автора.

Еще одну зацепку с творчеством Брессона того периода можно увидеть в фигуре девушки Марии, которая до некоторой степени повторяет образы девушек Мушетт и Жанны Д’Арк, становясь еще одной брессонской девственницей, вокруг которой режиссер аккуратно раскладывает материи, подпитывающиеся силами одновременно как от поля сексуального напряжения, так и из символизма. Есть тут и вечно витающие в воздухе идеи Достоевского, который представлен в данной истории отголосками некоторых историй князя Мышкина. Правда, автор в этот раз столь тонко и органично сплетает сразу несколько важных источников, не обходя вниманием и библейские, что говорить о каком-то отдельном ключе вдохновения не приходится.

Но наибольший эффект неузнавания приходится на кинематографическую сторону фильма. Если прежние фильмы были плотно сконцентрированы вокруг той или иной персоналии, то внимание режиссера в «Бальтазаре» рассеивается на целую группу героев, а действия рассыпаются на набор событий, не так очевидно связанных друг с другом, которые, следуя эстетике построения мизансцены Брессона и вовсе норовят выпасть из кадра и произойти за областью видимости. Да и сама атмосфера и без того невеселых предыдущих лент автора сгущается до совсем уж мрачных оттенков. Смерть и безысходность источают эманации на протяжении всей длительности фильма. Количество диалогов сводится к необходимому минимуму, а за отсутствием привычного голоса за кадром, нужного для повествования от первого лица, что применял Брессон ранее, и вовсе оглушает.

Зато с самими сценами Брессон обходится более чем чутко. Длинные двухминутные ракурсы, взятые с разных углов и разными камерами. Что тоже весьма нехарактерно для его ранних работ, где режиссер мог вообще не переключать фокус на события, оставляя зрителя в кадре с главным героем, что вновь было продиктовано по большому счету выбором нарративной системы в совокупности с эстетическими предпочтениями самого Робера Брессона, что и делало его фильмы столь узнаваемыми и драматургически важными. То есть, подводя небольшой итог, французский режиссер снял весьма важный не только для себя, но и для мирового кинонаследия фильм, который очень для него нехарактерен. Что ж, бывает и такое. Это ведь не отрицает важность наличия других работ в его фильмографии, а лишь только придает им больший вес и объем понимания значения фигуры Брессона для кино.