Режиссер Тодд Хейнс с идеальным чувством ретростиля («Кэрол», «Вдали от рая») экранизировал книгу с погружением в былые времена: в основе фильма — одноименный роман Брайана Селзника, у которого Мартин Скорсезе уже поставил «Хранителя времени». Как и в книжке, две истории выполнены в разных стилистиках, но обречены на пересечение: девочка из 1927 года живет в эстетике немого кино, а мальчик из 1977 года рыскает в цветастом Нью-Йорке. Оба ребенка глухие, но вскоре их объединит не только недуг, но и магия кино в воплощении актрисы Джулианны Мур.
Драма, Семейный |
12+ |
Тодд Хейнс |
18 мая 2017 |
6 января 2018 |
1 час 55 минут |
wonderstruckmovie.com |
Признаюсь, фильмография необыкновенной актрисы Милли Симмондс (Millicent Simmonds) привела меня к просмотру фильма "Мир, полный чудес"/"Wonderstruck" (экранизация романа Брайана Селзника). Только вот удивляет, отсутствие проката в России и явно искусственно заниженные рейтинги фильма. Объясните мне, чем этот фильм хуже той безвкусицы, которой сейчас заполнены кинотеатры? Фильм оценили критики в Каннах, но почему у нас ему не дали зеленый свет?
Если говорить о фильме, то тут есть: прекрасная качественная постановка двух исторических эпох (20-е и 70-е годы), прекрасная картинка (каждый кадр в рамочку и на стенку), прекрасная музыка Картера Беруэлла, прекрасный саундтрек с композициями Девида Боуи "Space oddity" , "All the Way Down"- Эстер Филипс, "Fox On The Run" - группы Sweet и музыкальной репликой "Also Sprach Zarathustra". И, конечно же, талантливая игра юных актеров, Милли Симмонд, Оакса Фигли и Джейдена Майкла. Что касается ролей Джулианны Мур и Мишель Уильямс, то они сводятся к кукольным образам, и потому больше служат приманками на афише.
Композиционно фильм построен необычно, он разделен на несколько разных по стилистике частей. Притом две части перемешаны между собой как в калейдоскопе, а третья объединяет и замыкает фильм. Возможно, эта особенность и помешала некоторым зрителям и некоторым критикам понять и оценить фильм по достоинству.
Первая часть, это история глухой девочки Рози, которую талантливо играет также слабо слышащая юная актриса Милли Симмондс. Повествование ведется в духе черно-белого немого кино и заполнено волшебной музыкой Картера Беруэлла.
Рози живет в богатом доме в Нью-Джерси около реки Гудзон, напротив Нижнего Манхэттена. В ее жизни есть черствый отец, не питающий к глухой девочке какого-либо сочувствия. Есть образ материи, актрисы немого кино, выраженный в вырезках газет и журналов. Есть у Рози и старший брат, который посылает ей открытки из Нью-Йорка. На Рози в доме постоянно кричат, хотя она и ничего слышит, а видит только гримасы. В качестве инструмента коммуникации ей предлагают только занудный учебник для глухих. И конечно наступает момент, когда Рози решает выйти из запертого мира навстречу неведомой ею материнской любви.
Самый пронзительный момент, когда Рози пишет в блокноте "Мама я скучаю по тебе" и показывает надпись сморщенной от злости и крика героине Джулианны Мур.
Во второй части, поставленной уже в стилистике фильмов 70-х годов, в далекой Миннесоте живет мальчик Бен. Он сирота, его мать недавно погибла в автокатастрофе, да еще к тому же он потерял слух в результате несчастного случая. Бен не слышит, но он помнит звуки и помнит музыку, которую любила слушать его мама. Наверное, потому эта часть фильма наполнена рок, блюз, соул композициями 70-х годов. Бен в отличие от чувствительной Рози, по-провинциальному нагловат и напорист. У него есть тетя, кузен и кузина, но этого Бену мало. Ему не хватает семьи, своей семьи. И хотя Бен очень быстро находит себе друзей, он все равно одержим поиском неведомого отца в Нью-Йрке.
Поразительно как Оакс Фигли, сыгравший Бена, вписался в ребенка из 70-х, так как в ходе просмотра приходилось себе напоминать, что фильм новый, и снят 2016 году, однако "великая сила искусства" вихрем уносила твое сознание в эпоху "шатальных" брюк клёшей, диско музыки, и заставляла память воспроизводить детали уже из твоего детства.
Две части фильма, две сюжетные линии в конце сливаются в третью часть, поставленную уже в виде кукольного представления, где штрихами зрителю нарисуют другие эпохи и судьбы, заполнившие пространство между историями Рози и Бена.
Хотя фильм и посвящен детскому одиночеству, присутствие на экране глухих детей, имеет больше метафоричное значение. Тут нет манипулятивности фильма "Чудо". Тут никого не призывают жалеть и сострадать. Герои фильма не ущемлены в физическом плане. Они лишены возможности слышать, но они полноценны, просто в их мире нет лишнего шума и криков. Поэтому глухота тут скорее благо, так как душа ребенка остается, наполнена своим звуком и своей музыкой.
Кроме того, очень тонко в фильме выстроена идея познания, познания мира, познание природы и истории. Неспроста автор направляет своих героев в Нью-Йорке по одной дороге, что ведет в Музей естественной истории. И вот тут я допускаю некоторое непонимание фильма теперешними зрителями, и в частности детьми, так как познание мира посредством музеев и книг им покажется не современным, так как под рукой есть электронный гаджет, дающий в одно касание ответы на все вопросы. Да и само познание, кому оно интересно, когда можно ограничиться развлечением.
Итак, фильм "Мир, полный чудес", подобен драгоценному камню, который огранили в замысловатую форму, и каждая грань в нем играет по-своему, имеет свою музыку и свой ритм. Однако что бы понять фильм надо приложить немного усилий, и не пытаться проглотить сюжет как марвеловскую и диснеевскую дешевую конфетку в ярком фантике, а пытаться проникнуться каждой стороной и понять его световую и музыкальную гармонию.
Сама история в фильме – сентиментальный детский Диккенс (дети в поисках отца и матери, сиротство, мелодраматические трогательные встречи) про мальчика из 1970-х и девочку из 1920-х, которые попадают в Нью-Йорк. Wonderstruck сложно судить со «взрослых позиций», так как это чистой воды святочный или рождественский рассказ, Christmas Carol, про несчастных девочек и мальчиков Диккенса, Достоевского, Андерсона, в жизни которых неожиданно происходит чудо. Хейнс рассекает святочный рассказ вдоль сюжетной линии, и смешивает кусочки при помощи ассоциативного монтажа. В первом временном плане девочка существует действительно в настоящем немом кино, потому что немая и живет в эпоху немых фильмов – это кино черно-белое, с отсылками к Мурнау (фильм внутри фильма с любимой актрисой девочки – ее играет Джуллиана Мур) и Кингу Видору (см. «Толпа», например). Звуковое сопровождение, впрочем, есть – это шумы, звуки и музыка, и звуковое полотно – отдельный художественный язык, который Хейнс применяет очень удачно (с попыткой подделаться под язык немого кино – все немного сложнее). Звуковая палитра фильма по насыщенности и соперничеству на силу влияния на зрителя – вообще достойна упоминания в ряду с операторской. Во втором временном плане мальчик существует внутри американского кинематографа 1970-х годов, похожие цветовые фильтры, тональность, музыка. Из сцены в сцену жизни мальчика и девочки временами не то чтобы пересекаются, а скорее перекликаются, отголосками, эхом, музыкальным и кинематографическим. Девочка пускает кораблик HELP! – мальчик ночью идет мимо качающихся на волне настоящих лодочек; мальчик роется в вещах матери в поисках упоминаний об имени отца, когда за окном гремит настоящая буря – девочка полвека назад «в это же время» идет в кино и смотрит кино «Сиротка в бурю», то ли отсылающее к сцене в «Фаусте» Мурнау, то ли к фильму «Сиротки в бурю» с Лиллиан Гиш – на экране «настоящая буря».
Лучшее, по-моему: сцены в музее, в котором, разумеется, девочка и мальчик оказываются кинематографически одновременно с разницей в полвека, и, кажется, вот-вот столкнутся друг с дружкой. Ракурсы, плывущая камера, бегающие в кадре подростки, черно-белое кино – цветное кино, мальчик, девочка, девочка, мальчик – вплоть до ощущения головокружения. Прекрасная кинематография. Сама тональность рассказа и простота истории близки короткометражке Тарковского «Каток и скрипка» и, в особенности, «Красному шару» (Le ballon rouge, 1956) Альбера Ламориса: такая же детская трогательная воздушная зарисовка с перекличкой цветов.
А вот что происходит дальше, не совсем весело и не всем зайдет. Понятно, что Диккенса тут прямо объявляют вслух, отдельные персонажи встречаются чуть ли не в «Лавке древностей», мальчики на улице – привет, Оливеру Твисту. Но в итоге авторы сводят концы с концами – в прямом смысле слова в нашем случае – делая совсем уже заагуканно-засюсюканный финал, щедро политый сахарной карамелью и солеными слезами.
Начинаясь как детское стихотворения, продолжаясь детскими открытками кино заканчивается детским же конструктором, который от придыхания шатает на ветру.
Но за отдельные художественные решения и все-таки виртуозность владения кинематографическим языком (лучшее все-таки не музей – а улицы, наверное, где и когда как будто бы ничего не происходит: и вот это ничего оказывается всем, и полным всяческой магии, если ты глухой или смотришь хорошее кино) Хейнсу все-таки два плюса в карму.