Генри (Адам Драйвер) — комик-стендапер, который перед выступлением боксирует в гримерке с сигаретой в зубах. Энн (Марион Котийяр) — оперная певица, которая все чаще умирает на сцене. Они любят друг друга и поют об этом (даже во время куннилингуса). У них рождается дочка — Аннетт, но с девочкой что-то не так: она кукла, а не живой ребенок. Вскоре Энн начинает подозревать, что Генри не совсем тот, за кого себя выдает. Роковое событие случается во время шторма на катере, когда Энн погибает. Дальше жена является Генри во снах и когда поет маленькая Аннетт. Первый англоязычный фильм французского режиссера Леоса Каракса — мюзикл по сценарию, написанному братьями Мейл из группы «Спаркс». Каракс посвятил фильм их с Катей Голубевой (актрисой, погибшей при невыясненных обстоятельствах) дочери. Заметно, что Каракс так и не оправился от смерти жены. Впрочем, эта исповедальная работа может стать заключительной нотой в его творческом раскаянии. Каракс получил приз за лучшую режиссуру на Каннском кинофестивале 2021 года.
Мюзикл, Драма |
18+ |
Леос Каракс |
14 мая 2021 |
12 августа 2021 |
2 часа 19 минут |
Каннский фестиваль — всегда про обман ожиданий, и неважно, в какую сторону, в хорошую или плохую, главное, что не дождешься от него прямых ответов на вопросы о будущем, смысле жизни и всем таком. В этом году все ждали, быть может, фильмов про ковид, в крайнем случае — про изоляцию тела и духа, художественные осмысления нашего недавнего, незабытого, а у кого‑то даже незаконченного опыта домашней отсидки. От фильма открытия «Аннетт» ждали, быть может, беззаботного мюзикла наподобие «Ла-Ла Ленда» — со своими горестями и прочими чувствами, но все же с танцами и песнями.
Худшее, что из этого могло получиться, — коммерческий опыт вечного бунтовщика Леоса Каракса, который впервые снял кино на английском с двумя звездами на главных ролях и вообще впервые — мюзикл, связавшись по такому поводу с вечными аутсайдерами (при этом гениальными мелодистами) — группой Sparks, которые написали ему сценарий и песни.
Выяснилось, что «Аннетт» — ни то, ни другое и не третье, но вот что это такое на самом деле, недопоняли многие. Особенно критики из США: просто какая‑то головная боль читать их вирши на тему того, что в очень скучной «Аннетт» Адам Драйвер поет во влагалище Марион Котийяр — да, это действительно происходит в фильме, но у этого есть вполне конкретные причины, это было задумано как китч и ирония, но обо всем по порядку.
Прежде всего, перед нами действительно мюзикл, но не такой, чтобы все пели и танцевали. Да, здесь многие реплики и диалоги безо всяких видимых причин пропеваются, а не проговариваются, как и принято в жанре, но это все же не приносит никакого душевного удовлетворения — скорее даже, наоборот, ожесточает и нарочно раздражает.
Хотя сюжет тут до поры до времени немудреный — во всяком случае, так может показаться, если слишком сильно не присматриваться. Адам Драйвер поет от лица стендап-комика Генри МакГенри — но в его выступлениях нет ни единой шутки, во время концертов ему хором подпевает весь зал, а вместо гэгов, сетапов и панчлайнов там — только глубинная рефлексия на тему места в пищевой цепочке всякого лицедея. Марион Котийяр в образе французской оперной дивы Анны загадочна, туманна, застенчива и грустна — ее героиню регулярно, по расписанию театра оперы и балета, убивают на сцене. У героев вспыхивают чувства, о чем они заявляют в песне, которую потом никогда не выкинешь из головы, — «We Love Each Other So Much» (кстати, предваряя премьеру, всюду вышли все саундтреки в оригинальном исполнении из фильма).
Наконец, у них рождается чудесная дочь Аннетт. Жаль, что семейное счастье убивает в Генри подлинного комика, и теперь он рассказывает со сцены о том, как сегодня утром защекотал жену до смерти, а Анне в дороге снятся кошмары о том, как ее мужа синхронно обвиняют шесть женщин в насилии (наверняка этот эпизод подсняли самым последним — фильм снимался 9 лет). Но есть нюанс: их дочь Аннетт — живая деревянная кукла.
Все это нетривиально, необъяснимо, тем более что фильм кажется откровенно длинным, репитативным, да и просто песни в таком количестве неизбежно утомляют, учитывая, что тот же Драйвер — не большого таланта певец и режет ухо диссонансами. Легко отказаться от надежд на «Аннетт», особенно если вы ждали «Ла-Ла Ленд». Нет, это не достигаторское кино о пути к успеху и выборе собственной судьбы — наоборот, об отказе от нее, о символическом самоубийстве.
Прежде всего нужно понять, что у Леоса Каракса все фильмы каким‑то образом иносказательно говорят про него самого. Раньше его альтер эго всюду играл парадоксальный цирковой артист Дени Лаван — и в «Любовниках с Нового моста», изумляющей фантасмагорической парижской мелодраме, и в последнем до «Аннетт» его фильме «Корпорация „Святые моторы“», посвященном его умершей жене, русской актрисе Екатерине Голубевой. И это ключ к пониманию. Там Лаван играл некоего загадочного артиста, который передвигается по миру на лимузине и бесконечно перевоплощается в странных персонажей, внедряющихся в жизненные ситуации, где только его и не хватает. Это было такое эпическое кино о кино, где микрофильмы, в которых играл Лаван, представлялись иногда наивными, иногда перверсивными. В «Аннетт» эта тема тоже присутствует — Драйвер, играющий, очевидно, метафорическую версию самого режиссера, в ответ на хором заданный публикой вопрос «Почему вы решили стать комиком?» деконструирует саму идею того, что нужно смешить зрителей, издевается над собственным ремеслом. Так же и Каракс — он своими редкими, раз в десять лет выходящими фильмами отказывается развлекать. Даже если это мюзикл, все равно будет тяжело это смотреть, даже мучительно.
Так вот, это кино о Караксе, поразительном, ни на кого не похожем французском режиссере эпохи стиля (начинал он в 80-е, его вписывают в движение, именуемое кино стиля, где, собственно, стиль зачастую подменял собой буквальный смысл), и его страшной биографии. На рубеже веков он познакомился с Голубевой, которая ушла из жизни в 2011 году при невыясненных обстоятельствах. Говорят, у нее была депрессия. Ходили слухи, что они хотели вместе с Караксом покончить с собой, но он якобы струсил. Все обстоятельства — повод для споров и домыслов. Ее тело нашли на парижской станции метро. У Каракса осталась их дочь — Настя Голубева-Каракс, в самом конце «Аннетт» есть посвящение ей.
Получается, это картина о том, как сам Каракс даже десятилетие спустя оказывается не в силах себя простить за загадочную гибель его музы (Голубева снялась в, наверное, лучшем из караксовских фильмов — в «Поле Икс»), о том, как он оказывается не в силах принять дочь, потому что она пугающим образом похожа на его ушедшую любовь, и поэтому видит ее как деревянную куклу с тем же неземным голосом, что и у Кати, — это ее дар, петь без слов под светом луны, или ночника, или софита.
И если посмотреть на фильм под таким углом, становится понятно решительно все. Почему в этой картине так много китча, почему герой Драйвера натурально поет во время куннилингуса, почему он поет, как люди в жизни, кривовато, а не как киногерой, строго по нотам, — потому что Каракс таким образом манифестирует свой отказ от традиционного мюзикла. Ведь эта картина глубоко трагическая, там не найти никакого желания понравиться и набиться к зрителю в друзья своими танцами и костюмами.
Почему «Аннетт» такая длинная и от нее так болит голова? Потому что это концептуальное изложение десятилетия жизни самого Каракса, который живет в аду, мучимый самообвинениями в гибели Кати; он все ходит и ходит по кругу, читает прессу (действие перебивается псевдотелевизионными вставками с желтыми новостями о жизни Генри и Анны) и никогда не сможет себя простить. В финале он гримирует Драйвера под себя — сходство налицо — и сажает себя же в тюрьму, где девочка, которая до того представлялась Генри деревянной, вдруг становится живой и заявляет, что он не сможет ее полюбить — видимо, потому что слишком напоминает ему о той, что уже никогда не обнять.
Так больше никто не снимает, и не только потому, что Каракс попрал каноны самого фальшивого и глянцевого из киножанров. Просто фильмов такой метафорической и, не побоимся этого слова, экзистенциальной глубины попросту никто не снимал последние пару лет. Примерно с предыдущего Каннского фестиваля — как ни обидно признавать, но все эти наши ковидные VOD-революции попросту не породили никакой сильной кинематографической культуры (хотя «Аннетт» приобрел стриминг Amazon Prime). Подлинное кино по-прежнему водится только в лучших кинозалах мира, и Каракс, по такому поводу восставший из пепла и вывернувшийся на публику наизнанку, — один из последних пророков в царстве смерти и запустения.
«Аннетт» многие не примут и не поймут, но о ней, в отличие от приблизительно всех фильмов прошлого ужасного года, хочется думать, от нее хочется терзаться, наконец, умереть заживо вместе с Караксом, когда он добивает нас чудовищным в своей безысходности финалом. Только так и можно жить дальше. Каракс, спой мне еще.