Птаха
Birdy (1984, США), IMDb: 7.2
Николас Кейдж пытается помочь своему другу, возомнившему себя птицей
Друзья детства, Эл и Птаха, вернулись домой после войны во Вьетнаме. Один контужен и изувечен, другой оказывается в психиатрической больнице — целыми днями молча сидит на полу и смотрит в окно. Лечащий врач в качестве терапии назначил больному регулярные встречи с другом. По одноименному роману Уильяма Уортона. До «Птахи» Николас Кейдж уже снялся у своего дяди Фрэнсиса Форда Копполы в «Бойцовой рыбке» и «Клубе «Коттон», а также еще в нескольких фильмах, но, пожалуй, именно «Птаха» (Гран-при МКФ в Каннах 1985 года) по-настоящему запустила его карьеру. Изначально сержанта Эла Колумбато должен быть сыграть Мэттью Модайн, но режиссер Алан Паркер решил доверить ему главную роль — интроверта Птахи, а роль его лучшего друга Эла в итоге отошла Кейджу.
Рецензия «Афиши» на фильм «Птаха»
Слово «трогательный» затаскано до безобразия. Трогательный вагоновожатый, трогательные пассажиры, трогательные контролеры, трогательный трамвай, трогательные компостеры, трогательные рельсы, трогательные провода. Слово давно уже пора запретить и использовать в виде исключения. Оставить его для самого важного. Для фильма «Птаха».
Когда Мэтью Модайн («Цельнометаллический жилет», «Замужем за мафией») сидит в чем мать родила на спинке больничной кровати, как голубь на жердочке, с каменным лицом и пустыми глазами, а совсем юный Николас Кейдж с изуродованным лицом пытается вывести своего друга из кататонического ступора — становится по-настоящему трогательно. Мартин Скорсезе как-то сказал: «Нет ничего проще вышибить слезу у зрителя. Герой вашего фильма заболевает раком, и кинозал плачет как заведенный». История «Птахи» вроде бы из той же серии. Шизофрения на экране может смотреться не хуже раковой опухоли. Два мальчика дружат и разводят почтовых голубей. Потом идут на вьетнамскую войну и встречаются в госпитале. У одного изувечено лицо, у другого изувечена психика. Он превратился в птицу и все время молчит. Старый друг — единственный, кто может его спасти. Услышав такую историю, хочется фыркнуть. Что за старомодная, сентиментальная чушь на тему одиночества и общечеловеческих ценностей. Фильм действительно старомоден и сентиментален. Но поставил его Алан Паркер («Полуночный экспресс», «Слава») — режиссер почти гениальный. Очень мало людей на свете, которые умеют рассказывать простые истории так доверительно, красиво и трогательно. Паркер один их них.
Единственный сентиментальный фильм великого драматического режиссера.
Может ли человек летать? Для этого нужно стать птицей. Или психом, это полегче.
Когда смотришь на фотографии бравых загорелых парней с автоматическими винтовками наперевес, улыбающихся с выцветших фотографий или беззлобно подкалывающих друг друга на кадрах документальной хроники, испещренных морщинками времени, совершенно не верится, что война может быть совсем не такой.
Война может быть не только безжалостной, забирающей молодые жизни, и холодной, как дно свежевырытого окопа. Война может быть удушающе пустой и бесстрастной, как капли осеннего дождя, смывающие с серых стен остатки граффити с названием давно забытой гоп-компании. О войне ли снимал Паркер? В том числе.
Не нужно быть великим, чтобы снять хорошую драму. Но снять мелодраму без привкуса соплей и фальши мог только Паркер. Так что фильм, конечно, о любви. Той самой, библейской. Не пошлой.
О дружбе. Настоящей мужской дружбе, с которой мало что может сравниться.
Об искренности. Той, что мы оставили в дальнем углу коробки с игрушками. За которую нам не было ни капельки стыдно. И еще не было стыдно за маленькие глупости, нечаянные слезы и желание летать. Все это до сих пор там, в маленькой железной банке с фантиками, солдатиками и очень важными блестяшками.
С возрастом мы так и не научились летать. Но позабыли что-то очень важное.
Солдатики выросли. Но ничего ровным счетом не изменилось. Все возможно, если...
К сожалению,роман,по которому был снят фильм,читать не довелось. Поэтому сравнить художественное изображение с литературным материалом не представится возможным, но дать свою объективную оценку увиденному попробую.Начну только не с Птахи,а с Эла. Откровенно говоря,считаю Николаса Кейджа одним из представителей той актёрской тусовки,где сложно бывает показать себя с другой стороны,чтобы каждый раз ты выглядел по-новому.И здесь без единого процента сомнения могу смело сказать,что ЭТО лучшая роль Кейджа.И надо отметить,как бы странно это не звучало,но бинты на его лице оказались весьма полезны для раскрытия его образа,потому что так он больше играл именно чувствами,интонациями,и это был уже немного другой Кейдж.
Что в этом фильме импонирует больше всего,так это неоднобокость проблематики,здесь нет чёткой темы.Всё будто перемешивают,но не сразу,начиная с чудаковатости Птахи, затем добавляют Эла с целью увидеть разницу между посредственностью и совершенно иным внутренним миром одного человека,а потом бросают наших героев в самое пекло,туда,где они узнают,что слово "война" ужасно не только на слух.А уже та,в свою очередь,вносит определённые коррективы, так,что и на мир каждый из них начнёт смотреть уже совсем по-другому.
Кино о дружбе,о важности понимания друг друга,о войне и её последствиях,о том,как можно легко надломить душу,и о том,как важно быть частью чьей-то жизни,чтобы однажды кто-то смог прийти за тобой и помочь тебе снова подняться в воздух.
Почему-то лучше, чем я думала. О человеке, который считает себя маленькой птичкой. Но потом все равно возвращается в человечий мир. Примечательна здесь линия его друга, который силится вытащить его из психушки всеми возможными способами, а потом сам начинает считать, что аутизм есть благо. Неудачно введены военные сцены. Как-то они там не на месте. То ли их вообще не стоило туда ставить, то ли еще что.
История о том, как нужно порой сбежать от себя, как легко это сделать, но как долго на это можно решаться.
История о том, что молодость - невесть какое время, время маленьких решений, эдаких импульсиков, в огромных глыбах-обстоятельствах.
Когда глыбы-обстоятельства одерживают верх, можно свихнуться, долго решаться, но в один прекрасный момент все-таки сбежать от себя.
Что дальше? Паркер не рассказывает.
