9 запоздалых, но отличных сиквелов и ремейков теле- и кинохорроров 1990-х

«Зловещие мертвецы» — удивительная история. Затеянная как кино с друзьями (короткометражка «В лесах»), она разрослась до мультимедийной франшизы, которая помимо фильмов, ремейка и сериала включает в себя видеоигры, комиксы и что только не. Однако с фильмами все не так просто: поскольку у режиссера Сэма Рейми при работе над продолжением не было прав на первую часть, он просто переснял ее в прологе, тем самым еще в 1987 году проложив дорогу реквелу (ремейку + сиквелу), о котором шутят в новом «Крике». Третья часть франшизы под названием «Армия тьмы», вышедшая в 1992 году, отправила главного героя Эша Уильямса (Брюс Кэмпбелл) в темное Средневековье, где ему с огоньком и уже в фэнтезийном антураже пришлось сокрушать кандарийских демонов-дедайтов. К этому моменту образ протагониста претерпел существенные изменения: из простого студента, попавшего в эпицентр эпичного потустороннего замеса, он превратился в настоящего мачо, а заодно в сексиста, шовиниста и расиста. При съемках сериального продолжения «Зловещих мертвецов» авторам шоу было интересно работать именно с этим образом, сформированным «Армией тьмы». Они окружили главного героя небелыми сайдкиками-напарниками (Рей Сантьяго и Дана ДеЛоренцо), нарождающейся новой этикой и всеми приметами меняющегося мира, в котором таким динозаврам, как Эш, не место. При этом краеугольным местом силы в сериале, как и в оригинальной дилогии, стала хижина в лесу, с путешествия в которую и началась вся эта катавасия с демонами. За три сезона «Эш против Зловещих мертвецов» успел много раз порадовать и рассмешить поклонников франшизы, а закончился так же, как режиссерская версия «Армия тьмы»: Эшем, очутившемся посреди постапокалипсиса. Все логично: для таких, как он, только в буре есть покой.

За «Ведьму» талантливому мамблкорщику Адаму Уингарду прилетело от критиков и пользователей IMDb, но тут в защиту режиссера хотелось бы сказать пару слов. Да, Уингард и его сценарист Саймон Барретт через 17 лет уткнулись в ту же стену с отпечатками ладошек, как когда-то Дэниел Майрик и Эдуардо Санчес. Но суть в том, что создатели «Новой главы» не просто в нее уткнулись, они, кажется, изначально понимали, что это, в принципе, тупик. Что адекватный сиквел к такой знаковой и по-своему революционной вещи как мокьюментари-хоррор «Ведьма из Блэр» снять нельзя, это безнадежная затея. Поэтому они придумали по-своему изящный метаход, который оправдывает существование их произведения. Своим лирическим героем в продолжении они назначили режиссерку по имени Лиза (Калли Эрнандес), которая хочет снять документалку про парня, сестра которого в первой части пропала в мэрилендских лесах. Понятно, что персонаж Эрнандес — это сам Уингард, который таким образом выстраивает по отношению к своим героям метадистанцию, превращающуюся затем в метаконструкцию (кино внутри другого кино). При этом, глядя на все это, может показаться, что Уингарду, как и Лизе, плевать на своих героев (они оба просто хотят снять крутой фильм) — но это не так. Никакой ноль-позиции в этой картине не существует. Режиссер следует за персонажами прямо в пекло, отчаянно пытается с ними из него выбраться, а когда приходит время, символично «умирает» со своими героями. В искренность последних минут этого хоррора невозможно не поверить, ведь режиссер и его персонажи перед лицом смертельной опасности становятся единым целом. А то, что во всей это чудовищной вакханалии не удалось сделать крутой фильм, — ничего страшного. Получилось другое: снять почти идеальный сиквел про то, что нельзя снять идеальный сиквел.

1990-е — один из самых интересных и продуктивных периодов в истории мирового кинематографа (круче, кажется, только 1970-е). Ну правда, десятилетие, которое началось с «Твин Пикса» (1990) и второго «Терминатора» (1991), а закончилось «Матрицей» (1999) не может не быть великим! Но в том-то и дело, что десятилетие закончилось, а «Твин Пикс» на самом деле нет. Жирное многоточие, поставленное в финале второго сезона, будоражило умы фанатов 26 лет, пока не вышел долгожданный третий сезон, который, вместо того чтобы расставить все точки над i, вогнал всех в ступор (в том числе и «Афишу»). Какой сейчас год? Как это все понимать?

Спустя пять лет ответы все же нашлись — в том числе благодаря ютьюб-блогеру Россетеру, который выпустил убедительное 4,5-часовое видео «Вся правда о «Твин Пиксе» (я серьезно)». Россетер проанализировал три сезона и полнометражный приквел, в ходе которого пришел к выводу, что сериал — это аллюзия на телевидение. Скажем, в вырезанных сценах из фильма «Твин Пикс: Сквозь огонь» Карлик (он же Человек из другого места, сыгранный Майклом Дж.Андерсоном) произносит фразу: «Хрома... отражает наше изображение. Электричество. Из чистого воздуха. Мы пришли из чистого воздуха. Направлены вверх и вниз. Связь между... двумя мирами». Появление обитателей Черного Вигвама всегда связано с электричеством, а телевещание невозможно без двух вещей: электричества и радиоволн, идущих вверх и вниз по воздуху, а хрома («цветность») отвечает за передачу изображения.

Иначе говоря, герои «Твин Пикса» (кто раньше, а кто позже) понимают, что они всего лишь персонажи телесериала. Впрочем, есть веские основания предполагать, что эта концепция зародилась у создателя и режиссера «Твин Пикса» Дэвида Линча уже после второго сезона, в полнометражном приквеле (не случайно ведь «Сквозь огонь» начинается с топора, обрушивающегося на снежно-белый экран телевизора: так Линч сразу обозначает — мы будем смотреть не ТВ, а кино; 18-часовым фильмом Линч называет и третий сезон). Оригинальный «Твин Пикс» никогда не был осмысленным высказыванием, он создавался по наитию большим количеством людей, а многие вещи и герои в нем вообще были придуманы случайно (от Боба до Мэдди Фергюсон). Его главная фишка была похоронена в середине второго сезона, когда руководство канала ABC потребовало у Линча назвать убийцу Лоры Палмер (то, что шоураннер не собирался делать, потому что он снимал детектив без разгадки: убийство школьницы должно было стать просто триггером для выяснения отношений между жителями маленького городка).

Но получилось то, что получилось. И обиженный за это на телевидение Линч вместе со своим соавтором Марком Фростом решил сделать метасатиру на ТВ (то, что он до этого уже сделал с Голливудом в «Малхолланд-драйв», ведь этот лос-анджелесский нуар, обличающий все пороки «фабрики грез», родился отчасти из того, что Линчу не дали нормально снять «Дюну»). И это, конечно, невероятно красивый жест: режиссер, не любящий идти на компромиссы, в итоге снял все-таки для ТВ свое самое бескомпромиссное высказывание, ведь что такое третий сезон «Твин Пикса», как не сложно сконструированная метафора пробуждения от телевизионного сна?

В канун тридцателетия студии Full Moon, популярность которой принесла хоррор-франшиза Чарлза Банда «Повелитель кукол», вышла перезагрузка серии под названием «Кукловод: Самый маленький рейх», сценарий к которой написал С.Крейг Залер («Костяной томагавк», «Драка в блоке 99»). Согласно сюжету, несколько друзей (Томас Леннон, Дженни Пеллисер и Нельсон Франклин) едут на ивент, посвященный куклам месье Тулона (Удо Кир) и их распродаже, но игрушки внезапно оживают и начинают убивать гостей. Фильм сделан в очень экономной манере — и по большей части страшно веселит. Это неполиткорректное, изобретательное, не боящееся ничего кино. В нише комедийного ужастика это почти шедевр, который противопоказан снобам и людям с обостренным чувством прекрасного.

Вторая часть новой успешной экранизации романа Стивена Кинга стартует с флешбэка с участием открытого гея Ксавье Долана (эпизод, который был в книге, но который было трудно помыслить на телевидении в 1990 году). Когда Пеннивайз (Билл Скарсгорд) разрывает его персонажа на куски, становится понятно, что спустя 27 лет чудовище снова вернулось. Тогда Майк Хэнлон (Исайя Мустафа) — единственный из Клуба неудачников, кто остался в Дерри после победы над Оно — призывает друзей вернуться домой, чтобы покончить с монстром раз и навсегда. Возвращаются Билл (Джеймс МакЭвой), Беверли (Джессика Честейн), Бен (Джей Райан), Ричи (Билл Хейдер), Эдди (Джеймс Рэнсон) — и только Стэнли (Энди Бин), увы, пропустит этот решающий бой.

Сумбурный сценарий Гэри Добермана — пожалуй, главная претензия к фильму: например, линия сбежавшего из психушки Генри Бауэрса (Тич Грант) настолько невзрачная, что лучше уж совсем от нее отказаться. Классную сюжетную арку, которая не сводится к банальному психоанализу, придумали только Ричи и Эдди, поэтому персонажа Билла Хейдера так жалко в финале, напоминающем «Горбатую гору». А в заключительном бою режиссер Андрес Мускьетти слишком увлекся технологиями CGI, из-за чего хоррор потерял в натурализме. Но в первую очередь «Оно-2» проигрывает первому фильму по той же причине, по которой «взрослая» часть экранизации 1990 года оказалась слабее «детской». В самом романе эти эпизоды тоже живее и интереснее, как и само детство интереснее взрослой жизни, тем более у Кинга. Детей связывает искренняя дружба, а не обрывки воспоминаний о далеком прошлом. Отсюда более цельная история: даже когда юные герои сталкиваются с клоуном в одиночку, все равно это часть их общей борьбы. В «Оно-2» уже повзрослевшие персонажи оказываются сами по себе — и их частные встречи со злом не складываются в единое целое. Плюс нельзя не обратить внимания на то, что жизнь до 15 лет — это чистый хоррор, а после 30 — сплошная комедия, поэтому фильм иногда сваливается в нее, а еще в марвеловский аттракцион. Однако, несмотря на то что вторая часть похожа на «Марвел», она все равно лучше него.

Это не ремейк и не ребут «Кэндимена», а сиквел, точнее (учитывая то, что у хоррора Бернарда Роуза, разностороннего постановщика и пионера цифрового кино, уже было два продолжения) квадриквел. Так что если вы не видели оригинал, имейте в виду, что когда всплывет история, связанная с Хелен Лайл (сыгранной Вирджинией Мэдсен), вы можете упустить (или не понять) массу интересных деталей. Это был, так сказать, дисклеймер. Что до сюжета, то в этот раз авторы фильма (среди которых продюсер и со-сценарист Джордан Пил) решили зайти в социальную тему афроамериканских трущоб через арт-рынок. Памятный по первой части черный гетто-квартал Чикаго Кабрини-Грин (у Клайва Баркера в рассказе «Запретное», по которому снят фильм, действие происходило в Ливерпуле), окончательно превратился в зону отчуждения. Туда за вдохновением для написания своих полотен отправляется молодой и перспективный художник Энтони МакКой (Яхья Абдул-Матин II), услышав от брата (Натан Стюарт-Джаретт) своей девушки, арт-дилерки Брианны Картрайт (Тейона Пэррис) городскую легенду о Кэндимене — серийном убийце с крюком вместо руки и окруженным роем пчел (неприкаянных душ), который приходит, стоит пять раз сказать своему отражению в зеркале «Кэндимен».

Символично, что фильм Нии ДаКосты, как и оригинал, начинается с длинного проезда камерой, в ходе которого мы видим высотные здания, которые, по всей видимости, пришли на смену трущобам. Но копни поглубже — и в сердцевине этого напускного благополучия окажется гнойник, который только и делал, что набухал последние десять лет. Однако дело не только в жилищной реформе белых властей (задача которых замаскировать проблему, проведя косметический ремонт), она гораздо шире. Тут и институализированный расизм, и полицейский беспредел (куда же без него?), и классовое расслоение уже среди самих афроамериканцев (про что, собственно, и были «Мы»). Энтони более привилегированный, чем его черные братья, художник, отправляется в гетто, чтобы показать несправедливое устройство жизни (или же нажиться на страданиях людей?). Как говорит пассия главного героя, увидев его свежие работы: «Слишком лобовой подход. Ты не оставляешь место для трактовок. Отходишь от символов насилия к его прямому описанию. Как это действует? Это больно». Хочется верить, что этот пассаж — саморазоблачительная сатира про художников, эксплуатирующих тему черных трущоб, к которым, разумеется, относятся и авторы этого фильма. При этом режиссерка на таком примере намерено вводит в повествование дихотомию между живописцем и его пассией, кураторкой и галеристкой, которая видит ситуацию лучше и объемнее возлюбленного, так что не остается сомнение, на чьей стороне симпатии постановщицы. Это если говорить про содержание картины. Если про ремесло: новый «Кэндимен» поставлен достаточно лихо. Убедительная режиссура, мастерски выстроенный саспенс, отлично придуманный прием с анимационным театром теней, который выполняет роль флэшбеков. Это точно один из самых жутких хорроров, что выходили в последнее время. После него еще долго не хочется подходить к зеркалам и держаться подальше от пчел и типов с леденцами.

Спустя 25 лет в Вудсборо снова начинают происходить убийства, но на сей раз все идет не так, как обычно. Зумерка Тара (Дженни Ортега) выживает после нападения Гоустфейса, а ее сестра Сэм (Мелисса Баррера) вместе со своим парнем Ричи (Джек Куэйд) возвращается в город, чтобы разобраться с призраками прошлого: ее отец — Билли Лумис (омоложенный на компьютере Скит Ульрих). Они знакомятся с друзьями Тары, часть из которых дети сестры Рэнди (Хизер Матараццо), а другая — шерифа Джуди Хикс (да, в городе теперь новый шериф!). И обращаются за помощью к бывшему шерифу Дьюи Райли, который расстался с Гейл Уэзерс и теперь влачит жалкое существование. Не сразу, но Дьюи соглашается помочь подросткам, а затем в Вудсборо прибывает и другая старая гвардия: сначала в лице Гейл, а затем — Сидни Прескотт. К тому времени Гоустфейс убивает одного зумера за другим. Журналистский долг требует предупредить: ни один белый мужчина в этом фильме не выжил.

Это первая часть «Крика», снятая без участия Уэса Крейвена (он умер в 2015 году), но посвященная его памяти: в фильме даже появляется персонаж по имени Уэс. Новый фильм поставило трио Radio Silence, состоящее из режиссеров Мэтта Беттинелли-Олпина, Тайлера Джиллетта и исполнительного продюсера Чада Виллелла, которые до этого работали над веселым хоррором «Я иду искать». Вместе со сценаристами Джеймсом Вандербилтом и Гаем Бусиком они продолжают эксплуатировать давнюю фишку «Крика» (его постмодернистскую осознанность, когда герои хоррора понимают, что они герои хоррора) и знатно троллят зрителей (например, блестящий эпизод с Уэсом, когда авторы выжимают саспенс из всех действий этого героя на кухне). Но вообще амбиции создателей фильма простираются гораздо шире: они хотят изменить правила жанра, перевернуть игру. И это похвальная задача: в эпоху, когда все знают законы хоррора, эти законы больше не работают, поэтому самое разумное в такой ситуации — придумать новые (по крайней мере, для самого «Крика») и при этом не потерять преданных поклонников. Только есть одна маленькая проблема: режиссеры больше говорят о своих планах устами персонажей, чем реально воплощают их на экране. Как бы авторы фильма ни старались, им не удается сказать новое слово в жанре хоррора — ну и, прямо скажем, сама история в пятом «Крике» еще менее интересная, чем в четвертом.

Молодая девушка Райли (Одесса Адлон) живет с братом Мэттом (Брэндон Флинн) и его парнем Колином (Адам Фейсон), пытаясь завязать с наркотиками. В поисках легких денег парень Райли Тревор (Дрю Старки) предлагает ей ограбить склад. Там они находят странную шкатулку, которая оказывается вратами в ад. Попавший туда получает самые изощренные пытки от демонов-сенобитов. Несколько лет назад эту шкатулку чужими руками уже открыл миллиардер Роланд Войт (Горан Вишнич), которому не хватило земных наслаждений и захотелось нового опыта. Теперь в адский театр боли попадает Мэтт, а Райли с Колином ищут способ вытащить его оттуда. Однако сенобиты за все просят свою цену. В 1987 году первый «Восставший из ада» стал воплощением фантазий и личных травм Клайва Баркера — любителя покопаться в человеческих телах и потаенных уголках души. В ремейке чистого боди-хоррора стало меньше, хотя все демоны на месте, в первую очередь Пинхед (Джейми Клейтон), а от некоторых сцен можно содрогнуться. Зато больше внимания уделено психологии героев. По сути, это история об ответственности, чувстве вины и способах с ней справиться. Главная героиня испытывает внутреннюю боль и мужественно готова прожить этот ад сама, не перекладывая его на чужие плечи.

Третий сезон легендарного сериала Ларса фон Триера, первые две части которого вышли еще в 1994–1997 годах.  «Королевство» задумывалось как датский ответ американскому «Твин Пиксу» и неожиданно стало зрительским и фестивальным хитом (пять национальных кинопризов «Бодиль» и награды на кинофестивале в Карловых Варах, в том числе за лучшую режиссуру), хотя Триер всего лишь хотел подзаработать немного денег перед каннским триумфом «Рассекая волны» (1996). Как и «Твин Пикс», «Королевство» в финале второго сезона оборвалось на полуслове. Как и сиквел «Твин Пикса», продолжение «Королевства» пришлось ждать двадцать пять лет.

Собственно, события третьего сезона стартуют буквально четверть века спустя. Разочарованная открытым финалом сериала пожилая зрительница Карен (Бодиль Йергенсен, которая до этого уже играла героиню по имени Карен в триеровских «Идиотах») проникает в королевский датский госпиталь в Копенгагене, чтобы узнать, чем все закончилось. Таким образом Триер сразу показывает, что он снял не просто сиквел, а постпост- и метаметапродолжение, которое в своей постмодернистской осознанности идет даже дальше творения Дэвида Линча. Если третий сезон «Твин Пикса» завершился пробуждением от телевизионного сна, то «Королевство» с него начинается.

По местам съемок сериала в госпитале водят экскурсии фанатов, а персонал клиники вспоминает недобрым словом «этого идиота Триера», который сослужил медицинскому учреждению недобрую службу. Тема двойничества в третьем сезоне отыграна еще хлеще, чем в «Твин Пиксе»: у всех героев оригинального «Королевства» (врачей и пациентов) появились двойники. Иногда это дети персонажей, как шведский нейрохирург Хелмер-младший (Микаэль Персбрандт) или адвокат из туалета (Александер Скарсгорд). Иногда — просто новые герои, похожие на старых.