Хиты Синатры и Армстронга, Утесова и Орловой — то есть американская и советская музыка 20-х и 30-х — родственницы. Эта идея в первом спектакле Театра мюзикла, который Михаил Швыдкой открывает в здании ДК Горбунова, воплощается не только в живом исполнении песен (американские Алексей Кортнев перевел на русский), но и в сюжете. Немолодой американец (Ефим Шифрин) после смерти матери читает ее дневники и узнает, кто его настоящий отец. Что касается визуальной стороны, то обещают многоуровневую сцену, небоскребы Нью-Йорка, высотки Москвы, акробатику, фантастический свет и видеомаппинг.
Мюзикл |
12+ |
Дмитрий Белов |
2 часа 30 минут, 1 антракт |
Частный Театр мюзикла открылся в ДК Горбунова. В планах худрука Михаила Швыдкого и продюсера Давида Смелянского разное — включая альтернативный бродвейский «Rent», который будет к лицу «Горбушке», служившей колыбелью российскому року. Но что есть, то есть: начало театру положил ретромюзикл Михаила Швыдкого.
Что же можно о нем сказать? Считается, что хороший мюзикл — это тот, мелодии которого люди потом еще долго насвистывают. Так вот. Песни из мюзикла Швыдкого не только будут насвистывать, но и насвистывают уже десятки лет: среди них «Марш энтузиастов», «Песня о Москве» или утесовская «Мы летим…» — кстати, это переделка американской военной песни. Словом, по части музыки «Времена не выбирают» — мюзикл неоригинальный, но хороший. В нем нанизываются на сюжет популярные советские и американские песни от двадцатых до времен Второй мировой. Швыдкому было интересно и важно показать их родство. Их общие корни — клезмер, музыку еврейских местечек, которая была в крови Джорджа Гершвина и Александра Цфасмана, Ирвинга Берлина, чья семья из Могилева бежала от погромов, и внука провинциального украинского кантора Исаака Дунаевского. Юрий Потеенко (известный широкой публике как композитор фильмов Бекмамбетова) усиливает эту мысль в своих авторских увертюрах, аранжировках, в еврейском свадебном танце, после которого в «Russian Lullaby» всякий имеющий уши расслышит колыбельную, которую мама пела Берлину, когда его еще звали Израилем. Про этого человека потом скажут: «Невозможно говорить о месте Берлина в истории американской музыки — Берлин и есть американская музыка».
Собственно, сначала была музыкальная идея — потом под нее лег сюжет. Немолодой американец — ведущий радиостанции, которая крутит музыку ретро, — узнает тайну любви и смерти своей матери, великой певицы. Тайна, само собою, связана с Россией. Сценограф Семен Пастух построил из прозрачного слоеного пластика манхэттенские небоскребы. Они то таинственно подсвечиваются изнутри, то служат поверхностями для мэппинга и превращаются в московские высотки, стоит только установить наверху рубиновую звезду. Кстати, раз уж снова речь о звездах. В принципе, мюзикл не нуждается в звездном актерском составе. Мюзиклу нужны опытные и талантливые — такие как приглашенный на главную роль Игорь Портной, обладатель сильного мужественного голоса, огромного сольного опыта и нажитых за годы в Канаде американских интонаций. Или такие как Валерия Ланская, Лика Рулла, Теона Дольникова, Марат Абдрахимов — кто следит за русским мюзиклом, тот встретит в спектакле Швыдкого старых знакомых. Но Швыдкому нужны не только мы с вами. Ему нужна публика, которая сидит у телевизора, но поднимет попу с дивана и поедет на «Багратионовскую», если узнает, что говорящие головы там еще и вживую поют. К тому же Ефим Шифрин производит со сцены впечатление глубокого, умного и чертовски обаятельного человека. И коли уж он есть в мюзикле, то идти надо на него.