Спектакль

Войцек

Спектакли-вехи — их не все любят, они могут даже раздражать, но в память врезаются непременно. Их юбилеи (пятидесятый, сотый — и так далее — показы) отмечают торжественнее премьер. У завлита Театра им. Ленсовета Ольги Варгановой в кабинете висит афиша сотого «Войцека», исписанная, как доисторическая пещерная стена. На самом верху — каракули: «Константин Хабенский отработал честно. Все сто». Хабенский сыграл в том «Войцеке» персонажа, которого сам и придумал, — юродивого с младенческими чертами и сознанием. Так же поступил некогда Игорь Скляр, выйдя на сцену в исторических «Братьях и сестрах» Додина деревенским дурачком Юрой, о котором в романе Федора Абрамова нет ни слова.

Подобные спектакли рождаются, только когда многое совпадает. Так в Театральном институте на Моховой встретились студент выпускного режиссерского курса Малочевской Юрий Бутусов и ученики последнего актерского курса Фильштинского — Константин Хабенский, Михаил Пореченков, Михаил Трухин и другие. Они успели притереться друг к другу на общем дипломном спектакле «В ожидании Годо». Потом у них не было, казалось, никаких шансов снова поработать вместе: площадки молодым да ранним в Петербурге предоставлять не торопятся. Но тут Театр имени Ленсовета возглавил Владислав Пази, совершенно не похожий на ревностного создателя авторского театра. Он больше заботился о публике, чем о самовыражении, так что особых прорывов театр не делал, но репертуар выходил разножанровый, рассчитанный на всевозможные вкусы. Бутусов и компания были приняты и получили карт-бланш на выбор пьесы.

Стали репетировать «Войцека» Георга Бюхнера — пьесу начала XIX века, историю полкового брадобрея, из ревности убившего возлюбленную. Бюхнер оставил потомкам только наброски, и над этим странным текстом в прошлом веке как минимум задумывался каждый значительный режиссер. «Дописывали» его все по-своему, но сходились в одном: «Это очень современная политическая драма, которая рассказывает о том, как все человеческие ценности уничтожаются, когда общество толкает индивидуума за грань возможности выживания». Такое определение, встроившее несчастного цирюльника в бесконечный ряд героев Брехта, Кафки, Камю, Беккета etc., принадлежит гуру постмодернистского театра Роберту Уилсону; его кровавый «Войцек» с участием заводных кукол, декорациями в стиле детских рисунков и музыкой Тома Уэйтса буквально зачаровал мир.

В спектакле Юрия Бутусова 1998 года были герои, больше похожие на кукол в гиньоле, чем на людей, были танцы, словно в потоке вулканической лавы, была даже и музыка Уэйтса, хотя о постановке Уилсона режиссер точно ничего не знал — она появилась двумя годами позже. Но вся эта ладная архитектура начала рушиться почти сразу. Сначала подался в «менты» Войцек — Михаил Трухин. Замену ему еще нашли: молодой актер Олег Федоров, затравленно глядя исподлобья, неплохо балансировал на грани нервного срыва. Но два года спустя, когда в столицу уехали Хабенский (Юродивый) и Пореченков (Капитан), спектакль все же стерли из репертуарной афиши.

Лидером новой волны петербургского театра Бутусов не стал. Здесь — не совпало. Зато с одного спектакля завоевал доверие Константина Райкина, который в прошлом сезоне позволил ему поставить в «Сатириконе» шекспировского «Ричарда III». В нем торжествует постановочный принцип «Войцека»: эпизоды сменяют друг друга, как узоры в калейдоскопе. Вот только драгоценные грани актерской игры Бутусов искать раздумал. Вместе со своим бессменным соавтором, художником Александром Шишкиным, он создал образец комфортной режиссуры — больше фарсовой, чем трагической, больше эффектной, чем содержательной.

И никто не предполагал, что ему захочется хоть зачем-нибудь вернуться в Петербург. Но вернулся ведь. И более того, обрек себя на экзамен не чета прежним, ибо взялся за вторую редакцию «Войцека» со своими учениками (все это время Бутусов успевал еще преподавать на актерском курсе Пази). Теперь его студенты выпустились и влились почти полным составом в труппу Театра Ленсовета, образовав нечто вроде студии. «Войцек» будет их первым профессиональным высказыванием.

Предприятие Бутусова кажется дерзким, если не сказать — авантюрным. Но есть надежда, что ему поможет счастливое для игроков число: актеров в студии — 21 человек.