Комедия, Драматический |
16+ |
Иван Поповски |
3 часа 20 минут, 1 антракт |
Три года назад не стало Петра Фоменко. С его уходом театр, труппу которого составляют несколько поколений учеников мастера, погрузился в кризис — без громких провалов, но и без очевидных удач. Репертуар качественно разделился на две части: при Фоменко и после. При — фантастической легкости и естественности стихия сложносочиненного авторского, в высшей степени интеллигентского (если не сказать аристократического) театра с неизменным и ненавязчивым ироничным прищуром. После — сумбурные мелодрамы в исполнении стажеров театра, попытки Евгения Каменьковича ухватиться за ускользающую легкость в грузных спектаклях по Пиранделло и Салтыкову-Щедрину, одномерные опыты с современной драматургией и хореографией. В этом контексте «Сон в летнюю ночь», поставленный македонцем Иваном Поповски (представителем ранних «фоменок») одновременно для новобранцев и старожилов театра, — не просто большая удача. Это счастливое возвращение из комы.
Шекспировская комедия про лесных эльфов и нимф, режиссирующих уморительный спектакль с ничего не понимающими и ошалевшими от любви молодыми людьми, безупречно разложена Поповски на труппе. Высокопоставленных персон Тезея и Ипполиту, равно как и их проекций в эльфийском мире — Оберона и Титанию, — чинно исполняют, под стать своему положению в «Мастерской», Карэн Бадалов и Галина Тюнина. Нерадивых и взбалмошных детей, сбежавших в лес (на них лежит основная сюжетная ответственность), играет квартет недавних стажеров театра. Неистовое противостояние трепетной Гермии (Серафима Огарева) и воинственной Елены (Ирина Горбачева) — главный хук спектакля, тут все придирки о профессиональном несоответствии нового поколения «фоменок» всем предыдущим оказываются на лопатках. Тем временем Амбарцум Кабанян, высоченный красавец с низким голосом и манерами Николая Цискаридзе, вместе с ролью Робина (эльф, из-за которого весь сыр-бор) играет как будто протеже Бадалова, чье снисходительное покровительство здесь обретает смысл урока по театральному ремеслу, передачи секретных знаний на глазах у публики. Кажется, аналогичная функция и у Кирилла Пирогова, подающего свою роль третьего плана (починщик мехов Фрэнсис Дудка) как мастер-класс. И это работает. Если не знать всех тонкостей нынешнего положения «Мастерской Петра Фоменко», на первый план так или иначе выходит бронебойная энергия дуракаваляния. Но и здесь давний поклонник этого театра разглядит привет раннему спектаклю Каменьковича по другой пьесе Шекспира — «Двенадцатой ночи»: здесь снова почти пустое пространство, ни к чему не обязывающие костюмы и все дружно поют.
Вот это контекстное попадание во все пазы, воскресившее из небытия фирменную фоменковскую интонацию, оказывается не менее мощным художественным актом, чем, например, концептуальная препарация «Сна в летнюю ночь» Кириллом Серебренниковым или постмодернистская игра Дмитрия Крымова по этой же пьесе. Во всех трех случаях текст оказывается катализатором к прозрению. В случае с Поповски этим прозрением стал союз прошлого и будущего — на примере одной гениальной, но несколько растерянной труппы.