Фильм

Затмение

Американская глубинка, 1990 год. В полицейский участок приходит сдаваться нервный автомеханик (Давид Денсик), завязавший алкоголик, ушедший в религию: 17-летняя дочь Анджела (Эмма Уотсон) обвинила его в сексуальных домогательствах. Механик утверждает, что ничего такого не помнит, но раз дочка говорит, наверное, так и было.

Детектив Кеннер (Итан Хоук), который пытается разобраться в деле, получает в напарники психолога (Дэвид Тьюлис), умеющего с помощью гипноза будить в людях подавленные воспоминания. Поскольку половина действующих лиц страдает провалами в памяти, это приходится очень кстати. Картина постепенно складывается ужасающая: Америку незаметно захватил культ Сатаны, и Анджела, у которой на животе ножом вырезан перевернутый крест, — лишь одна из его многочисленных жертв.
Редко снимающий испанец Аменабар («Открой глаза», «Другие», «Море внутри») наконец вернулся в жанр триллера с оттенком мистики, с которого начинал и в котором, пожалуй, преуспел больше всего. На этом месте можно передавать слово прокурору; даже в формате пресс-релиза про «Затмение» вряд ли можно сказать еще что-то хорошее.

Единственное, по большому счету, чего не хватает этому фильму, — это Николаса Кейджа. Интеллигентный Хоук в тех местах, где нужно тупо пучить глаза, пытается что-то играть — отчего, конечно, получается только смешнее. Черные кошки, похотливые старухи, окровавленные младенцы, фигуры в капюшонах, пентаграммы: Аменабар выкатывает полный набор грошовых сувениров из лавочки при церкви Антона ЛаВея. Плюс — как тоже принято в оккультных триллерах категории «Б» — псевдонаучный бред: Дэвид Тьюлис с однозначно жульническим видом бормочет про «вселенную мозга» и карманным маятником вводит провинциальных алкоголиков в транс.
Если уйти с середины — что, в общем-то, кажется самым логичным поступком, — можно, вероятно, прожить остаток жизни в уверенности, что Аменабар в свои 40 с небольшим тронулся головой и решил сымитировать студию «Хаммер» в ее самых позорных проявлениях. Беда в том, что испанец, конечно же, в своем уме. Он показывает некий фокус. О подробностях придется умолчать, хотя суть его понятна, скажем прямо, с самого начала. В общих чертах: мы смотрим один фильм, а на самом деле другой. Но когда такими вещами занимался Шьямалан (или сам Аменабар в «Других»), он был честен если не со зрителем, то с собой: в этом первом, ненастоящем фильме он все равно выкладывался по полной — и именно поэтому добивался в финале нужного эффекта. Здесь же Аменабар халтурит, играет в поддавки. Даже самым остроумным финальным вывертом (а здесь остроумие в лучшем случае на троечку) невозможно постфактум оживить невыносимо скучные полтора часа, вялую, неубедительную карикатуру на дешевые хорроры конца 60-х — начала 70-х, младших братьев «Ребенка Розмари».

При этом замысел испанца — который, как обычно, сам написал сценарий — понятен, благороден и, в теории, интересен. И понятно, почему в фильме оказались разборчивые и социально ответственные Хоук и Уотсон (у нее, кстати, роль довольно маленькая). У Аменабара есть идеи, у него есть мысли — это не просто игра, а некий комментарий относительно религии, относительно состояния западного общества в целом (вплоть до исламофобии, рискнем предположить). К сожалению, мысли эти беспомощно повисают в воздухе, и единственный сюрприз «Затмения» в итоге состоит в том, что вместо одного очень плохого фильма мы смотрели другой очень плохой фильм.