Фильм

Холодная лихорадка

Прагматичный, малоэмоциональный, ежегодно поднимающий прибыль своей организации и любящий гольф, японец Хирата отправляется в слишком холодную для него Исландию (без услуг турфирм, что уже настораживает), дабы совершить обряд воздания почести его родителям, умершим там. Японец в Исландии премного удачный ход для road-movie. Лучше придумать сложно. Ведь происходит редкое проникновение и последующее слияние всего: прагматичного, новейшего и выверенного, и всего: незыблемо медленного, тихо идущего, но постоянно изменяющегося внутри и из-за этого прекрасного.
В самом начале пути Исландия видится Хирате сплошной снежно пустыней, в которой происходят несусветные странности и в которой обитают ещё более странные люди, совершенно различные в своих странностях, но объединённые общей любовью к нелепым вязаным кофтам с узорами. Японец только и может произнести: «это очень странная страна», да мгновенно привыкнуть к левостороннему движению. Но впоследствии, как только, странная страна начинает превращаться в безумную, на помощь Хирате приходит национальный исландский напиток «Брандвин» и идейный вдохновитель, почти волшебник. И снежная пустыня превращается в снежное царство. То как Фридрикссон показал Исландию в самой середине зимы, не делал никто. Природа завораживает своей совершенной снежной белизной и громоздко наставленными, обледенелыми горами и скалами. Абсолютно ясно ощущаешь, принесённые ветром, снежинки, тающие на лице и то согревающее тепло, исходящее от гейзеров. А малоподвижная камера атмосферно передаёт господствующую природу.
Хирата перерождается, переосмысливает свои ценности (миссия road-movie выполнена), а зрителю, наверняка, острейшим образом начинает хотеться посетить Исландию, страну странной красоты (и красота ли это вообще, в привычной сущности этого понятия?) и сделать это быстрей, ведь самым плохим, что встретил Хирата на протяжении всего путешествия были американцы.

Волшебный фильм, полный лёгкости (грусти), смеха (бреда) и метафизики (возвышенно-брутальной). Талая (??) вода в конце - выше неба и всяческих похвал. По северному просто, и по-японски запредельно.