Фильм «Тени в раю»

Вздорная мелодрама, сделанная не без обаяния, но необязательная, конечно. Куда как необязательная, хотя в случае Каурисмяки приятно уже и то, что каждый его следующий фильм однозначно лучше предыдущего. Но той самой финской мульки, особицы, которая теперь ассоциируется с Каурисмяки, тут еще нет. Точнее, есть, но в зачатке. И сам фильм – это еще зачаток, еще только зерно, из которого вырастут поздние и лучшие фильмы Каурисмяки, кои наверняка – лучшие из финских фильмов как таковых.

По большому счету, это первая работа Аки Каурисмяки. По крайней мере того Аки Каурисмяки, которого знают во всем мире именно таким, каким знают. Нет, у него были и картины до этого, но именно с этого фильма его стилистический почерк и тематические очертания историй, а также любимые актеры и музыка – становятся на свои места.

История, как это часто бывает в фильмах Каурисмяки, принадлежит обычному человеку с самого дна общества. Как-то сложно положительно охарактеризовать образ жизни человека по имени Никандер (Матти Пеллонпяя), работающим сборщиком мусора, после работы отправляющегося в бар, чтобы или проснуться на следующий день с похмелья и на работу, или очутиться в полиции, а-то и вовсе на мусорке. То есть, если в его жизни и есть что-то хорошее, то это хорошее осталось за кадрами картины. Кстати, что интересно, Пеллонпяя сыграл в дебютном фильме Каурисмяки «Преступление и наказание» персонажа по имени Никандер, а Никандер из «Теней в раю» упоминает, что работал как-то мясником. То есть Каурисмяки намекает таким образом, что это может быть один и тот же человек.

Так вот, Никандеру подобная жизнь уже поперек горла и он решает что-то поменять. Например, работу, раз уж представилась возможность – один его коллега решает открыть собственную компанию по сборке мусора и Никандер соглашается рискнуть. Однако, когда все мосты уже сожжены, его будущий партнер по бизнесу умирает от инфаркта, что заставляет главного героя искать себе напарника по бизнесу и работе. Им становится довольно крепкий физически, но не очень надежный по характеру Мелартин, с которым Никандер познакомился, когда был в полицейском управлении, угодив туда по пьяной лавочке после драки в баре. Работа постепенно налаживается, но это был бы не фильм Каурисмяки, если бы все пошло по накатанной колее к светлому будущему.

Параллельно с этим Никандер знакомится в супермаркете с кассиршей Илоной (Кати Оутинен) и у них развивается довольно странный роман. Будем откровенны, ни Матти Пеллонпяя, ни Кати Оутинен особой внешней красотой и статью не отличаются. А их герои в фильме и внутренне-то не особо прекрасны. Он – человек, стоящий на грани пьянства от того, что места ему в этом обществе не найти, да и сам он пробираться вверх не стремится. Она же давно распрощался с какими-то надеждами на жизнь и пессимистично отсчитывает дни своего существования. Роман их столь же скуп и аскетичен – никаких поцелуев или красивых слов. Просто параллельные трассы по этой бесцветной и безнадежной равнине по имени жизнь.

Таким образом Каурисмяки погружает зрителя в ад жизни городских окраин, где есть место для работы, для существования, но вся остальная жизнь, будто несмазанный механизм, со скрежетом переходит из одного состояния в другое – работа, обязательность развлечения, видимость общения, необходимый изношенному организму сон и еда. И никакой цели и надежды. Мир выживания, где каждый сталкивается день за днем лицом к лицу с безнадежным и жестоким одиночеством. И если ты нашел кого-то ровно такого же безликого и серого человека, то разве для того, чтобы хоть как-то разделить собственную убогость бытия.

И тут в этом пыльном и тоскливом омуте вдруг происходит всплеск, меняющий жизнь обоих «влюбленных» навсегда. Илону увольняют и она, будучи скорее разозленной, чем расстроенной, ворует портативный сейф с зарплатой. Сейф взламывает ломом Никандер. Парочка садится в машину и отправляется в путь – убегая от закона, да и самих себя, прежних. И, если от закона уйти получается, благодаря хитрому трюку Никандера, который подбрасывает сейф обратно в офис, то истинная природа человека берет свое. Найдя новую работу в магазине, девушка отвечает на ухаживания своего шефа и стесняется того факта, что ее друг Никандер работает мусорщиком. Его же подобный оборот событий расстраивает до глубины души и он отправляется в свой уголок зализывать душевные раны.

Однако, не все так плохо, как того можно было бы ожидать и как обычно происходит в картинах Каурисмяки. В очередной раз напившись и подравшись на улице, Никандера избивают до полусмерти и оставляют провести ночь под луной на помойке. Только брат по цеху мусоросборщиков невольно спасает Никандера, найдя его рано утром в бессознательном состоянии и отправив лечиться в ближайшую больницу, выйдя из которой Никандер меняется и решает изменить Илону, вопреки тому, что они ни меняться, ни встречаться с Никандером не хочет. Он находит новоиспеченных влюбленных, чистит морду шефу Илоны (по понятным причинам прямо на глазах превращающегося в бывшего шефа Илоны), забирает ее и они чудесно проводят время на берегу пляжа. В заключительной сцене отправиться на белоснежном советском пароходе к берегам магической Эстонии. Если у Одзу символом счастливого финала были уезжающие в даль поезда, везущие молодоженов, то для Каурисмяки подобный функционал выполняют огромные советские морские лайнеры или, на худой конец, паром или даже лодка, как это было в «Союзе Каламари». Довольно сомнительный социальный посыл, конечно, но Каурисмяки видней.

Этот фильм, ставший эталонным для среднестатистической картины самого главного в истории страны режиссера, стал поперек горла финским властям. Дело в том, что появилась эта картина примерно в то же время, когда Финляндия стала развиваться бешеными темпами и пыталась завоевать имидж передовой страны, в которой органично сочетаются как индустриальный бум, так и чистейшая экологическая система. Однако этот вредный парень, вызывающий пристальное внимание своими фильмами, снимает не совсем о том, о чем хотелось бы. Впрочем, Финляндия – страна культурная и палок в колеса Каурисмяки никто не вставлял. Да и сам автор страну свою любит, как никто другой. Пусть и не в современном ее виде. Хоть не критикует особо, и-то хлеб.