Фильм

Вечер шутов

Довольно необычный для Бергмана фильм, который с равной вероятностью мог бы быть снят Ясудзиро Одзу или Федерико Феллини. Бродячий цирк Альберта прибывает в захолустный городок с серией выступлений. Цирк, скажем так, завалящий, а городок к числу горячих поклонников циркового искусства, судя по всему, не относится. Тогда распорядитель цирка, собственно Альберт (Аке Гронберг) решает устроить красочную рекламу, а костюмы попросить в долг у местной театральной труппы, которые, по доброте душевной и сочувствию почти профессиональному, дадут им что-нибудь. На переговоры Альберт отправляется вместе со своей женой Анной (Харриетт Андерсон). В театре циркачи знакомятся с Франсом (Хассе Экман), а также тонкими издевательствами и циничной сатирой, которые идут с ним в комплекте. Впрочем, костюмы они тоже получают. Франс же улучает момент и делает предложение Анне из тех, что считаются даже в обществе с потертой моралью, непристойными. Впрочем, его высокоблагородное поведение, а также богатые декорации комнаты, заставляют ее вернуться, когда муж куда-то по делам отлучился. Этот визит совершенно случайно становится известным Альберту, который, может, и не самый умный на свете человек, да и самому ему есть что скрывать, но оставлять увиденное в покое не собирается.

Очень грустный, а местами злой, фильм о разных видах унижения. Унижения социального, сексуального, профессионального, финансового, политического, физического. Сам Бергман в то время сражался за новый контракт с киностудией «Свенско», но, не получив его, снял картину у их конкурентов, которые, в отличие от привычной студии, финансировать новый фильм не отказались. Сам фильм похож на грустный сон повидавшего жизнь человека, который, к тому же, любит старое кино от Чарли Чаплина с его «Цирком» до Одзу. Надо отдать должное, впрочем, с Чаплином у Бергмана тут гораздо больше общего – от общей интонации до нескольких идей. И, конечно, те, кто знают, что Бергман очень любил привнести в сюжет что-то из собственного опыта, догадаются, что и тут автор воспользовался случаем устроить акт косвенного самоистязания. Однако, если раньше воплощением автора на экране были стройные и бледные интеллектуалы, вроде Биргера Мальмтена, то теперь его альтер-эго – крупный и немного неуклюжий хозяин цирка, который искренне любит одновременно двух женщин.

Важен фильм и с точки зрения технической. Это был первый фильм Бергмана, над которым он работал вместе с оператором Свеном Нюквистом, поэтому резкая смена картинки, освещения и набора ракурсов в студийных сценах бросается в глаза весьма быстро. Нюквист не был единственным оператором фильма, надо заметить. Кусок в начале фильма про клоуна и его жену снимал Хильдинг Бладх. Над самой лентой начинал работать Горан Стринберг, которого студия посреди съемок сдернула и отправила набираться опыта в Голливуд. К тому времени большая часть натурных съемок была уже отснята. Столь же неожиданно сменила направление и музыка – вместо обычно нейтрального сопровождения, которое сложно запомнить, режиссер попросил написать весьма авангардные и смелые композиции. Пришел и новый специалист по костюмам, и Макс Голдштейн сделал свое дело просто блистательно.

Стилистически фильм полон настоящих экспрессионистских сцен, отдавая дань почтения старому немецкому кинематографу. А цирк для него – это не веселое развлечение для малышей и их родителей, а жестокое, полное порока, злобы и унижения действие, вроде «Фриков» Тодда Браунинга. Конечно, Бергман верен себе и собственному чувству баланса, поэтому мрачные сцены перемешаны с довольно смешными, а в целом нельзя сказать, что безнадежность довлеет над атмосферой ленты. Местная пресса фильм особо не нахваливала, обвиняя режиссера в сгущении красок, порнографии и ненужном развенчивании образа цирка. За рубежом фильм тоже не оценили по достоинству, приняв за довольно экзотическую диковинку для тех, кто любит непростые драматически и стилистически вещи. Совершенно очевидно, что привыкшая к большему комфорту американская публика не хотела банально замерзнуть в пугающе мрачном сне северного, непонятного автора.