Новый французский хардкор: «Месть», «Сырое» и «Пусть трупы позагорают»

Предыдущий фильм Джулии Дюкорно (снятый, правда, в соавторстве) назывался «Съедобно». Он был про девушку, страдающую булимией. В «Сыром» тоже немало места уделено пищеварительному тракту. Очевидно, что француженка всерьез убеждена: ты — это то, что ты ешь. Однако, несмотря на то, что «Сырое» — гастрономический хоррор с совершенно не диетической начинкой (дело доходит вплоть до каннибализма, так что в решающие моменты слабонервным лучше отвернуться), это еще и драма взросления, роман воспитания, в котором режиссер рифмует страсть к сырому мясу с гормональной бурей, бушующей внутри подростка. В роли этого подростка выступает юная вегетарианка Жюстин (Гаранс Марилье — настоящая находка фильма), которая поступает на ветеринарное отделение и открывает в себе неутолимое желание к поеданию человеческой плоти — не без участия своей разнузданной сестры Алексии (Элла Румпф). «Сырое» — очень физиологическое кино. Где-то это Кроненберг с французской пропиской, где-то — «В моей коже», где-то — «Тельма», а где-то — «Неоновый демон»: без лютой конкуренции в фэшн-индустрии, зато с креативной дедовщиной в колледже. На протяжении всего фильма Дюкорно дает серию артиллерийских залпов, каждый раз взрывая сюжет какой-нибудь новой острой темой: сложные отношения отцов и детей, отношения ненавидящих друг друга сестер, отношения с первым парнем (который к тому же еще и гей!). Но главное здесь это, конечно, отношение к своему телу, которое меняется на глазах — и с этим ничего невозможно поделать. Как ничего нельзя поделать с тем, что подчас в быту люди буквально пожирают друг друга. «Сырое» показывает, как это можно делать не в аллегоричной, а в самой что ни на есть натуралистичной форме.

Уже вторая англоязычная работа французского экстремальщика и режиссера «Мучениц» Паскаля Ложье (предыдущей была «Верзила» с Джессикой Бил). Свежий (в меру физиологичный — Ложье уже не так давит на плоть) слэшер тоже в каком-то смысле про мучениц. Он про двух сестер — поклонницу Лавкрафта, мечтающую стать хоррор-писательницей брюнетку Бет (Эмилия Джонс) и ее более приземленную и рациональную сестру-блондинку Веру (Тейлор Хиксон). Вместе с матерью (Милен Фармер) они едут жить в дом своей скоропостижно скончавшейся тетки, но по дороге встречают фургончик мороженщика — с чудовищными последствиями. «Страна призраков» — это китайский тайник с секретом. Внутри фильма есть другой фильм, сделанный как бы для отвода глаз, но на самом деле с одной конкретной целью: показать, как работает психология жертвы в экстремальной ситуации. Это несколько запрещенный прием (собственно, по схожему принципу строил одноименный фильм Зак Снайдер), но для хоррора несколько неожиданный и, чего уж там, довольно отрезвляющий. Пугают не маньяки, а реальность, которую конструируешь в голове, чтобы от них спрятаться. Говард Филлипс Лавкрафт такое бы точно одобрил.

Тандем Элен Катте и Брюно Форзани с легко узнаваемым режиссерским почерком участвовал в американском хоррор-альманахе «Азбука смерти», но эстеты ценят и любят их за другое. За сделанный в стилистике джалло психоневрологический хоррор «Горечь» и хоррор с красивым названием «Необычный цвет слез твоего тела». Впрочем, у их нового фильма тоже очень красивое название — «Пусть трупы позагорают». Это снятый по какой-то книжке адский грайндхаус-боевик про кровавое побоище, устроенное из-за украденного золота. Впрочем, фильм только мнится одой эксплуатационному кино, а на деле — это «Перестрелка» Бена Уитли, как будто бы переснятая Годаром. Головокружительный формалистский эксперимент, в котором, как и в «Дюнкерке», счет идет на секунду. Психоделический монтаж, нацеленный на расширение киносознания. Новая визуальная азбука. В общем, это безумно лихо и достаточно свежо, если не сказать обескураживающе. Такое ощущение, что ребята пытаются заново изобрести язык кино, — и, кажется, у них это получается.

Еще один шокирующий боевик — это «Месть» Корали Фаржа. Из нее и «Пусть трупы позагорают» можно устроить отличный дабл-фичер (иначе говоря, сдвоенный сеанс), ведь оба фильма как будто бы вышли из одной печи. Впрочем, «Месть» скорее ближе к сексплуатейшену и фильмам из категории rape and revenge (изнасиловали? отомсти!). Согласно сюжету юная красотка Джен (Матильда Анна Ингрид Луц) в розовом топчике с надписью «I love LA» спит с холеным и женатым богатеем Ричардом (Кевин Янссенс) в его загородной вилле, пока не приезжают его друзья-отморозки (Венсан Коломб и Гийом Бушед), с которыми он собирается поохотиться. Пока один друг, олицетворяющий собой чревоугодие, жует все, что подвернется под руку, другой, олицетворяющий собой сластолюбие, насилует девушку. Ударившаяся в истерику Джен начинает угрожать Ричарду — и тот (после измены) спокойно решается на другой грех: убийство. Впрочем, девушка не погибает, а, упав на древо (познания?), довольно быстро воскресает. В фильме также будет взятое крупным планом червивое яблоко, символизирующее собой самое первое грехопадение, а еще литры кровищи, в которых утонут все религиозные символы, ведь охота пойдет по совершенно иному сценарию: жертва сама превратится в охотника. Во всем это можно было бы увидеть поточное пыточное порно в духе «Я плюю на ваши могилы», однако фильм, благодаря мастерской режиссуре, воспаряет над конвейером и предлагает нам ловко и неординарно сконструированный триллер, в котором мужчина и женщина (в финале уже практически голые) рвут друг друга на части, как в фонтриеровском «Антихристе».

Сэм (Андерс Даниельсен Лье) — парень с печальными глазами сенбернара, недавно, судя по всему, расставшийся с Фанни (Сигрид Буази), приходит к ней забрать свои вещи (главным образом, аудиокассеты), а оказывается в эпицентре вечеринки, устроенной по случаю дня рождения девушки. Дежурно поругавшись с ее новым бойфрендом, уставший Сэм под шумок засыпает в пустой комнате, а просыпается уже в новом мире, в котором люди пожирают друг друга. В отличие от остальных картин, в «Париже. Городе zомби» нет ничего такого уж радикального (хотя можно ли придумать что-то радикальное в жанре зомби-хоррора после восьми сезонов «Ходячих мертвецов»?). И это не тот суровый социальный комментарий, какими были, допустим, «28 дней спустя», а если отмотать совсем к истокам — «Ночь живых мертвецов». Скорее это психологический портрет человека, оказавшегося в эпицентре катастрофы, который образует тот самый глаз бури, где, несмотря на царящий вокруг кошмар, на удивление тихо и спокойно. Большую часть времени Андерс Даниельсен Лье, знакомый нам по ассайясовскому «Персональному покупателю», проводит один, пытаясь непринужденно обустроиться в эсхатологических условиях. Эта его непринужденность наводит на мысль, что он социопат, но это не так. Он, видимо, просто немного устал от людей (и той боли, что они причиняют). Но стоит ему провести какое-то время одному, как в нем снова просыпаются социальные настройки. Он пытается завести кошку, приручает зомби (Дени Лаван), отчаянно ищет теплоты. Живое всегда тянется к живому, а зомби-апокалипсис невероятно тоскливая штука — вот две нехитрые, но крайне убедительно разыгранные мысли, которые можно вынести из этого светло-печального фильма.