Спектакль

Великолепный рогоносец

Неплохой спектакль. Держит в напряжении. Будьте готовы к тому, что это трагифарс и актеры намеренно "переигрывают". Живая музыка, видеоэффекты, замысловатые декорации усиливают эмоции со сцены и однозначно обогащают спектакль. Из минусов... Довольно сумбурное начало, не особо понятные стихотворения и песни, немного смещены акценты при развитии одержимости у главного героя. Павел Деревянко определенно вжился в роль, немного нервничал на предпремьерном показе, но своих поклонников (мою жену, например) равнодушными не оставил. Сама история, несмотря на обилие смешных моментов, очень и очень трагическая.

Когда я услышала о грядущей постановке «Великолепного рогоносца», то заинтересовалась историей, поскольку было очевидно, что ждет что-то совсем странное, небанальное и неординарное. Так оно и оказалось: зачастую, происходящее на сцене – чистый сюр. Этому ощущению очень способствует классное оформление, где «работает» буквально каждая деталь. Забавно, я совсем не обратила внимание, что в главной роли Павел Деревянко, шла на спектакль, и исполнитель главной роли мне тоже очень понравился.

Концепция спектакля – смесь реальности, в которой живут герои, и вымысла, в который периодически погружается герой Павла Деревянко Бруно. Серьезно стилистически разделены два акта: первый представляет собой очевидное противопоставление действительности и вымысла, когда в действительности все скорее хорошо до розовых соплей, а в вымысле – скорее, нет, а второй представляет собой ад что здесь, что там, где герои многократно пересекают черту, где форменно сходят с ума, и вообще кажется, что так не бывает.

Реальность поначалу вполне реальна: стол, стул, кровать, милые платья и чириканье девушек. Будущий кошмар лишь разово прорывается случайно зашедшим грубым простолюдином, честным в своих порывах, пока еще пугающим. Главная героиня Стелла похожа на куколку с нереально накрашенными ресничками, в коротеньком кукольном платьице, в своей неземной влюбленности, когда все слова буквально только о нем, а счастье просто преувеличенно сильное. Вымысел тоже еще не пугает: Бруно живет в мире счастливых фантазий, и в его голове те же птички, цветочки и много-много ничем не омраченного счастья. Кажется, более положительных героев трудно придумать, а их общение друг с другом, с другими людьми – просто воплощение любви и счастья. Начало жизни, когда все впереди. Безоблачное небо над головой. Они оба влюблены не только друг в друга, но и в само состояние влюбленности.

Вместе с тем, любовь Бруно, как минимум, с самого начала какая-то странная, и проявления этой любви, этого желания похвастаться – это не проявление любви к женщине, а проявление любви к вещи, которой хочется владеть, но совсем не хочется, чтобы на нее покушались иные люди. Развивающаяся ревность к жене – это непонимание и неприятие того, что у нее, оказывается, могут быть собственные и не подчиненные ему – Бруно – чувства, и здесь не важно, какие именно. В сущности, Бруно относится к Стелле одинаково и в первой «светлой» части спектакля, и в «темной» второй. Это отношение к вещи, отношение к неодухотворенному предмету.

Основная и заявленная идея спектакля «любовь – болезнь» здесь читается вполне ясно. Стелла многократно спрашивает: «Ты излечился?», пусть сама она до конца не понимает, что результатом излечения будет хоть и ее свобода, но и конец их отношений. Единственный ее шанс на спасение появляется тогда, когда она заявляет, что перестала любить, а окончательно пропадает она, когда любить не перестает. Сам Бруно «больной» с самого начала: воображаемый друг Эстрюго появляется в первой же сцене, а сам Бруно живет в мире фантазий с самого начала, просто они меняются.

Оформление в спектакле играет очень важную роль, и это тот случай, когда на сцене нет случайных элементов. Аскетичный экран с дверью будто в реальность – отражение мыслей Бруно. Он то наполнен цветами и ягодами, то серый, то красный. Он – состояние героя. Он отражает его мысли, с одной стороны, а с другой – убеждает в верности этих мыслей. Явное отражение самоубеждения. Дверь в реальность далеко не всегда нейтральна, зачастую, она горит красным, будто путь в преисподнюю. Эстрюго – человек в нейтральном светлом костюме, который часто сливается с экраном, на нем часто проецируется картинка, что идет на экран, но в определенный момент этот воображаемый друг становится на окне (или лежащей двери), весь в красном свете, голова и плечи в темноте, точно дьявол.

Бруно сам продает, уничтожает свою любовь. Он сам замазывает Стеллу, и это показано вполне буквально, когда он наносит «маску» на ее лицо. Эта маска исчезает после первой вынужденной измены, будто, поступив по воле мужа, Стелла попыталась спасти и его, и себя, силой своей любви, она снова чиста. Стелла босая все первое действие: босая значит невинная и чистая, и она, испытав все возможные муки, возвращается в это босое состояние в конце спектакля.

Единственным палачом Бруно является он сам, и, разбив стакан в собственной руке, он размазывает кровь по майке ровно там, где сердце. Сам наносит себе рану. Он болен? Да, очевидно, светлая любовь помогала ему прыгать словно зайчику, а такая темная одержимость сажает его в кресло и дает в руки трость.

Стелла во втором действии – познавшая жизнь падшая женщина, которая моментами (чаще, когда речь о муже) вдруг снова та невинная девочка, что была знакома нам в первом акте. Она выглядит порою как ведьма, и нет ничего удивительного, что поющие и пугающие ее люди в масках похожи на инквизицию и чумных докторов одновременно, а ее саму хотят утопить, как это часто случалось с ведьмами: проверка на то, колдунья она или нет.

Финал здесь странен: с одной стороны, есть шанс и надежда на спасение для Стеллы, спасение от извращенной жизни в грубости и простоте, но с другой – шанса нет, ведь, будучи верной своей любви, Стелла в сущности верна своей уже болезни. Стелла в финале оказывается там, где пребывал ее муж с самого начала, и это безумие, наконец, сошлось в одной точке, но два безумия все равно вместе существовать не могут. Странный финал.

Это действительно трагифарс, и созданные характеры такие, каких не бывает. Преувеличенное счастье, переходящее в не менее преувеличенное несчастье. Любовь, которая то ли существует, то ли нет. Одержимость, бесконечная преданность. Какие-то несуществующие чувства. Мы видим героев, когда они уже безумно влюблены, и совсем не ясно, когда же они сошли с ума. Если любовь может быть болезнью, то в какой момент таковой становится? Спектакль не дает ответов, но будто предупреждает: не увлекайтесь ничем слишком сильно, иначе потеряете себя. Как оба этих героев. Бруно сам замазал свою любовь, сам ее продал, сам сделал себя несчастным. А все отчего? От ее силы, которая толкает к действию даже тогда, когда оно не нужно. Стелла сама не захотела спасения, и почему? Тоже от силы чувств. Любовь слепа, она ослепляет.

Павел Деревянко в роли Бруно невероятно хорош. Он начинает рисовать своего героя подчеркнуто светлыми, даже комедийными красками с элементами преувеличения (таких не бывает). Пока любовь еще не перешла границу окончательно, она – источник вдохновения. Но потом… Павел превращает своего героя из здорового и счастливого в умирающего и разваливающегося тирана, явно недостойного любви, но любимого, вот только уже падшей женщиной.

Поначалу герой Деревянко, кажется, мухи не обидит, но постепенно он становится непредсказуем, в нем может вспыхнуть ярость, смешанная со страхом, уверенность, смешанная с сомнением. Он страстный, но лишь в первом акте. Потом… Потом все чувства заменяются рутинным издевательством, изведенный собственными подозрениями герой в кресле и с тростью, и в спасение такого верить уже невозможно. Единственный, кажется, момент, когда можно подумать, что Бруно проснулся – момент, когда герой срывает маску, и кажется, что спасает Стеллу он, наконец, благодаря настоящей любви, а не любви-болезни, но это лишь миг.

Павел чудесно смог сыграть перемену. Он смог быть счастливым до неверия, несчастным до отчаяния, жестоким до отвращения. Безумным до оторопи. Он смог сыграть и привязанность, и зависимость, и одержимость, и веру, и неверие. Он был настоящим. Путь его героя в никуда был притягательно-пугающим.

Единственный момент, небольшой минус – дикция. Не очень спасал даже микрофон-гарнитура. У Павла есть рэп-номер. Он сыгран великолепно: стильно, страстно, отчаянно, но…ни одного слова невозможно разобрать. Но это один маленький минус, который ни в коем случае не делает исполнение роли менее виртуозным.

Юлия Хлынина как Стелла показала не менее разительную перемену, чем Павел в своей роли. Она – сама невинность в первом действии. Она безоблачно счастливая, веселая, сущее дитя. А потом растерянная, отчаянно пытающаяся что-то понять, помочь, спасти. Она и раздавленная, разбитая, но надеющаяся.

Как такое дитя смогло превратиться в доступную женщину, курящую сигары и носящую колготки в клетку? Хищная, смелая, своенравная, резкая. А с другой стороны, стоит ей быть рядом с Бруно, как говорит она тоном той несчастной светлой девочки, что говорит, что не все в ней умерло. Да и дальнейшие ее испытания – испытания той еще не запачканной Стеллы, чистой, мечтательной, влюбленной. Вдруг распутная барышня стала страдалицей, беззащитной, отважной. Ее жалко, на счастье для нее надеешься. А в любовь ее веришь все меньше, и если поначалу скорее Стелла любила, а Бруно был болезненно привязан, то под конец и ее любовь заменяется болезнью. Она постепенно сходит с ума, и это чувствуется уже в ее голосе и интонациях.

Юлия фактически сыграла двух героинь, одну в другой, и это было потрясающе.

Леонид Фомин – Эстрюго. Тот самый воображаемый друг. Он немногословен, он воплощает собой и убеждения, и страхи Бруно. Он смотрит на Бруно, заставляя того посмотреть в лицо тому, чего герой боится. Только реакция иная: Бруно поддается своим страхам, а не борется с ними. Эстрюго – загадка, роль во многом техническая, и сыгранная актером размеренность, спокойствие создают нужное ощущение как от Эстрюго, так и от Бруно. Эстрюго в первом акте лишь в сценах с экраном, но во втором – он уже часть реальности, что говорит о прогрессирующем безумии главного героя, перепутавшего действительность и вымысел.

Татьяна Родионова – Кормилица. Роль не столь уж и большая, это роль – преданность. Кормилица следует за Стеллой везде, и, когда та опускается на дно, в ад, Кормилица идет туда же даже в своем внешнем виде. Вся эта роль – настоящая любовь, жертвенная не отчаянно, но дельно. Любовь-спасение, которое просто не видит Стелла. Если важность роли в первом акте не очевидна, то во втором становится ясно, как Стелла дорога Кормилице, возможно, только ей одной. Актриса безукоризненно играет эту бескорыстную любовь. Единственное настоящее чувство.

Также в ролях заняты: Дмитрий Савкин (Петрюс), Дмитрий Подадаев (Бургомистр), Владимир Андриянов (погонщик), Дмитрий Федоров (Марсель), Анастасия Пронина (Корнелия), Татьяна Храмова (Флоранс), Павел Усачев (жених Флоранс), Михаил Филиппов (пьяница), Антон Аносов (граф), Евгений Ратьков (красавчик).

Это интересный, умный, местами ироничный над универсальной действительностью (те сцены в начале с бургомистром) спектакль, и смешной, и трагичный одновременно. Безукоризненно оформленный (что не всегда встречается), динамичный и захватывающий. Здесь сочетается драматический театр и музыкальные номера, грамотно вплетенные в канву спектакля. Актерские работы в спектакле очень сильные, каждый из актерского состава выкладывается на все сто. Я рекомендую «Рогоносца» каждому, кто прочтет этот мой отзыв. А, еще название… Рогоносец… Самообман, наверное. Никто не обманывает нас сильнее, чем мы сами.

Бред сивой кобылы. Кто это придумал и зачем малопонятно.

Cюжет пьесы Фернана Кроммелинка взрывоопасен. Некий творческий мужчина безумно любит свою жену, она его - с неменьшей силой, но, к несчастью, в какой-то момент у супруга появляется идея-фикс: а что если она ему неверна? И это всё катится как снежный ком в сторону настоящего безумия и абсурда.

Герой приходит к мысли, что чем терзаться от видений гипотетической измены, пусть жена изменит ему по-настоящему, и это каким-то образом его успокоит. Но как бы не так, это не удовлетворяет, он всё думает, что это не то, у неё есть какой-то тайный любовник, и вот как бы узнать... Тогда он решает, что она должна переспать со всеми мужчинами городка, и вот кто НЕ пройдёт этого теста, тот-то и будет настоящим её любовником. Потом, не удовлетворившись и этим, муж решает, нарядившись в маскарадный костюм, сам испытать её - и когда она даёт слабину - обвиняет её в том, что ОНА ИЗМЕНЯЕТ ЕМУ С НИМ САМИМ.

Моментами, это чистый театр абсурда, хотя и не сплошь, всё же в спектакле есть и мелодраматизм, и комизм фарсового рода. Этакая острая трагикомедия про человеческую одержимость, которая разрушает всё, пытаясь починить то, что не было сломано.

По этой же пьесе в 60-ые годы снят одноимённый итальянский фильм с Клаудией Кардинале в роли невинно пострадавшей жены, но там очень сильно всё перелопачено, это не столько экранизация, сколько кино "по мотивам". Абсурдизм там поуняли, добавили больше рациональности, реализма (хотя и с привкусом "сладкой жизни" в духе Феллини). Вышла уже не столь эксцентричная, хотя и довольно едкая история - впрочем, тоже достойная внимания.

Прямо настоящий дурдом,со всеми вытекающими..Деревянко,в тандеме с Чусовой-это особенно всегда удается ( вспомнить "крошку Цахеса")Кто ждет чего-то легкого,не ходить.Спектакль очень тяжелый имейте ввиду когда под какой то повод,то будьте осторожны.