Все отзывы о спектакле «Три года»

Замечательный чеховский спектакль. Как всегда по-чеховски грустный. Только в этом случае за сюжетом следить интереснее, чем обычно. Литературный материал обязывает. Спектакль неровный, много хорошего, много плохого. Пересмотреть можно, даже очень можно. Сначала о хорошем.

Женские образы и актрисы вытягивают спектакль на уровень тех, которые запоминаются надолго. Интереснейшее развитие образа Юленьки. Актриса на наших глазах, медленно, без всяких рывков, меняется, взрослеет и в итоге из раздражающей меня девицы превращается в женщину, способную любить. Это преображение – самое замечательное в спектакле. Театр в данном случае разрушает мой очередной стереотип о невозможности исправления таких порхающих девиц, которые порхают не только у Чехова, но и в наше время. Оказывается, мы не в праве таким людям отказывать в возможности преображения, не в праве презрительно посматривать свысока. Спасибо Ольге Калашниковой.

Спасибо Марии Шашловой за чеховскую Настасью Филипповну. Таких женщин действительно хочется любить, но попадаются в основном Юленьки. И в этом выборе, кстати, нет ничего плохого.

Огромнейшее спасибо Анастасии Имамовой за Нину. Потрясающая работа. Нина настоящая, в малейшем жесте, слове. Её предсмертный монолог – высшая точка актерского мастерства. Для меня – самая запомнившаяся сцена.

В этой постановке есть как удачные работы (Алексею Верткову в таком образе не развернуться, но он органичен и хорош), так и вовсе провальные, на мой взгляд. Сергей Аброскин, который был органичен в «Игроках», в этом спектакле уже повторяется и тянет своих коллег на уровень студенческой самодеятельности (особенно по интонации, жестикуляции).

Спектакль провисает пару раз во втором акте, когда второстепенные герои почему-то захватывают внимание зрителя больше, чем на 5 минут. Ничем не оправданная затянутость навевает скуку. Сократить бы на 30 минут – не увлекаться бы побочными линиями…

Категорические не согласен с решением образа отца Юлии. Зачем было выставлять этот персонаж в комическом свете? Несчастный отец истерит, кричит - зритель над ним хохочет. Разве над чеховскими героями можно смеяться? Им только нужно сопереживать. В них нет ничего смешного, так как они живут среди нас, они – это мы. И режиссеру в этом спектакле как раз и не хватает этого доброго сопереживания по отношению к героям. Когда это сопереживание есть – тогда получаются таким сильные образы, как Юлия Сергеевна Белавина.

Работа со светом вызывает удивление. Не всегда понятно, почему так темно, почему в тот или иной момент сцена в полной темноте, а потом освещена. Те же претензии к музыкальному оформлению. Мелодия красивая, очень подходит, но она используется только в финалах обоих актов, в особо «трогательные» моменты – смахивает на студенческую самодеятельность. Здесь хотелось или разнообразия музыкального, или вообще без музыки.

Сценография Александра Боровского… На первый взгляд – замечательная и запоминающаяся конструкция. Которая в итоге, к сожалению, простоявшая почти впустую. Я не очень понял, ради чего в этом спектакле задумано такое нагромождение. На сцене МДТ, зритель которого привык к похожему решению сценического пространства в спектакле «Московский хор» (где все эти кровати – вполне читаемая советская коммуналка), кровати в спектакле «Три года» выглядят чужеродными. Здесь ни коммуналки, ни даже больницы, здесь провинция и Москва. Почему кровати, зачем они?.. Ночлежный дом, больница – вроде всё читается, но только вроде и только читается. В течение спектакля ждешь, как всё это будет обыграно. Но кроме 2-3 моментов, всё стоит зря. Даже ради финала не нахожу оправданий. Хотя, финал потрясающий: кроватная тюремная решетка превращается в детский манеж – тоже с решеткой.

Главное – в спектакле удалось пересилить все эти чеховские «скучно», «грустно» и «одиноко». В чеховском материале удалось среди всего несчастья увидеть что-то важное и доброе. Герои остаются на сцене. Старая черно-белая семейная фотография с потрескавшимися уголками. На фотографии женщина держит над всеми зонт. Зонт держит глава большой семьи.

Премьерный спектакль – чеховские «Три года», а на сцене – несколько ярусов кроватей, как в ночлежке, которую хотел открыть в Москве главный герой: постарался Боровский, художник и любимого мною Эрмитажа тоже. Атмосфера впору горьковскому «дну», только для богатых, от чего суть не меняется: нищ ли ты или владеешь миллионами, ты всегда неудовлетворён своей жизнью, сбывшиеся мечты не приносят тебе счастья, и ты вновь и вновь стремишься к чему-то далёкому, светлому и недосягаемому. На этих, тем самым весьма символических, кроватях в течение всего первого действия герои пьесы, как и полагается, спят, а когда не спят – пытаются усыпить зрителя художественным чтением растянутых монологов и диалогов, и у них это почти удаётся: у меня, по крайней мере, отчаянно слипались глаза, взгляд отказывался фокусироваться, и фигуры на сцене в нём двоились и расплывались. Однако второе действие меня разбудило, оказавшись энергичнее, острее, эмоциональнее, заиграв истинно чеховскими переходами от смешного к грустному, от безнадёжности к надежде, от неверия к вере, от нелюбви – к любви. Два основных камертона спектакля – очень созерцательного, требующего напряжённого вслушивания в непростой, посверкивающий афоризмами текст повести и осознания, осмысления услышанного – это очень естественная и непосредственная Юлечка (Калашникова) и, конечно, сам Лаптев (Вертков). Вертков только что предстал перед зрителем в роли Громова в фильме «Палата №6», и его Лаптев на него очень похож: такой же затравленный и слабый, но рефлектирующий и страдающий философ, лишний элемент общества, так же в отчаянном бессилии сжимающий металлические прутья своей персональной клетки, более внутренней, нежели внешней. Да, хождение по мукам «случайного семейства» - неоптимистичный, как и все у Чехова, сюжет, а может, и самый неоптимистичный, ибо, как наиболее автобиографичный, он напоминает старую незажившую рану, в которую тебе предлагают вложить палец, дабы убедиться, как апостол Фома, в её подлинности. Впечатления от подобного эксперимента далеки от приятных, зато интересны и, главное, полезны – не позволяют душе лениться; да и эстетическая сторона не подкачала: лаконичность декораций, чёткость и выразительность световых контрастов, одинаковые белые больничные сорочки (ещё одна сильная ассоциация с «Палатой»), музыка, составленная из скрипов пружин под ногами да редкой «закадровой» мелодии. В общем и целом, постановка сильно не цепляет, ибо, будучи достаточно мрачной, не добрала градуса пронзительности и надрыва (всё-таки сложно играть чеховских героев среднего возраста вчерашним студентам Женовача), но однозначно вызывает сочувствие и рекомендована к просмотру всем любителям настоящей классики.

20.09.09
Комментировать рецензию

Маленькая суицидальная пьеска. Маленькая, но гигантской разрушительной силой. Как известно, гений Чехова местами достигает такой преисподней, такого холода, что особи даже выдающейся витальности теряют способность сохранять самообладание.
Вот «Три года» один из таких примеров, когда кровь леденеет в жилах и можно только бежать, чтобы спастись.
Не знаю, почему С.Женовач решил сделать эту жизнеразрушающую пьесу, но сделал... Правдоподобие и искренность - абсолютные. И в сценографии и в актерских работах. Душный мир - курятник попеременно то спящих, то мучающихся людей.
Металлические кровати - то ли клетки, то ли русская кладбищенская ограда...
Чеховская смертельная тоска воспроизведена с удивительной безфальшивостью и точностью. Но самое ужасное случается в финале. Женовач не заканчивает кошмар. Актеры не выходят на поклон, они сидят в своей кладбищенской ограде и пронзительно смотрят в зрительный зал. Публика по привычке хлопает, не понимая, что происходит. Начинает расходиться, а женовочи продолжают молча смотреть, без жалости, без гнева. Они словно говорят - это не пьеса, не театр, это про всех Вас, нет никакой надежды, всё за вас решено...
А еще в финальной сцене читалось, что женовачи с чем-то прощаются…

Прекрасный спектакль, а уж для фанатов творчества Чехова - находка!

Очень эмоциональный, сильный, мощный спектакль, хоть и довольно грустный, минорный.

Но действительно: он настолько автобиографичен по Чехову и, при этом, настолько актуален по рассуждениями, взглядам, философии с сегодняшнем днем... Что можно только сказать "Спасибо и БРАВО!!!" актерам, режиссёру и, в частности, Женовачу, который великолепно справился с главной ролью!

Супер!!!!

«…быть может, придется жить еще тринадцать, тридцать лет... И что придется пережить за это время? Что ожидает нас в будущем?... Поживем - увидим»

Очень тонкая, точная, умная повесть Чехова. О любви, семье, усталости, неприязни и радости – в общем о многом… А главное – о том, что если встречаются и сходятся два хороших честных человека, то и любовь со временем придет… может, не безумная, страстная, из романов, но долгожданная и нежная – а в этом и есть счастье. Финал повести неоднозначен – Антон Палыч оставляет право читателю самому сделать выбор о дальнейшей жизни героев. И я сделала: да все у вас будет хорошо! И счастье поселится, и спокойствие, и радость – и это будет все вновь, все заново, все необыкновенно интересно) Потому что в вас обоих больше чистоты, чем мерзости, больше праведности, чем греха, больше добра, чем равнодушия.

Очень тонкий, точный, умный спектакль Женовача. Да-да, все последующие слова предыдущего абзаца можно повторить и в отношении СТИ и студийцев) – и про счастье, и про хорошо, и про добро…

Спектакль понравился – стиль, жанр, игра, суть – все на уровне СТИ – все, за что я их люблю.
Удачи вам и процветания!

Сцена запружинена кроватями – ажурными, латунно-витеевартыми, почти не скрипучими, и отлично пружинящими. От каждой из них, вероятно, можно оттолкнуться и полететь, изменив траекторию полёта – читай «жизнь» - на 180 градусов, но вряд ли хоть один из героев, почтенно заняв своё место, ещё до прихода зрителей, сделает это. Точно не сделают – приросли к насиженному и устоявшемуся. Скромному, но своему.

В этой скромной жизни у каждого своё место. В спектакле «Три года» Студии театрального искусства Женовача – это «место в жизни» изображает кровать, в которой спять актёры. Никто из героев, кроме разве что главного, не выходит за пределы предложенного мира, так и оставаясь на своём, жизнью отведённом клочке земли. В этом и печаль, и тепло Чехова, всё это показано так честно, что не спутаешь: Чехов, точно, даже если зритель не читал это его произведение. Не циник – врач, трезво смотрящий на своих героев, героев времени, готовый лечить их и ставить диагноз, без жалости, не боясь крови, оперировать, если придётся, заявляя своё излюбленное «жить скучно». При всём азарте и радости к жизни.

Герой Алексея Верткова – Алексей Лаптев женится по большой любви. Правда, односторонней. Жена, Юлия Белавина, героиня Ольги Калашниковой, его не любит, но ведь что-то делать надо. Вопрос «зачем?» задавать не принято. И вот здесь, в пьесе, их жизнь. Его – в семейных неурядицах и сложностях с отцом, болезнью сестры, странностью брата, борьбой за её любовь; её – в поисках интересов без любви, молодой девушки, скучающей и рвущейся в Москву одновременно. Их отношений, которые за три года пройдут путь от его неразделённой любви к её уже, вероятно, и не нужному ему «люблю».

«Три года» Чехов написал после возвращения из Сахалина и отразил в ней многое из того, что было им написано до и что будет написано после. Здесь и семейная сага, и любовная история, и поиски дома, и философские рассуждения о жизни, в которых Чехов, видя жизнь ярче многих современников ставит свой диагноз: «Скучно».

В красивой сценографии – поитстине завораживающей, Женовач показывает жизнь размеренную, но не лишённую своих страстей, ностальгии и скромных радостей. Глядя сквозь узоры кроватей кажется, будто за декорациями не выстроенный свет, а тьма, настоящая темень ночи.

Это очень красивая пьеса и очень красивая постановка. Искуссная, классика в лучшем её прочтении, - услада для любителей классических постановок, когда движения прошлого отражают настоящее – рассматриваемое каждый день. В постановке финальная фраза «поживём – увидим» звучит, как заклинание. Мантра, как надо и как не надо – одновременно. «Надо» – ибо созерцание полезно. А вот «не надо», потому что от созерцания без действия и правда может стать скучно. Не дольше и не меньше, чем через три года. Финальная сцена.

Аплодисменты. Актёры застывают и не уходят со сцены, даже когда уходят зрители. Они остаются на сцене до последнего зрителя. Театральный катарсис. Можно ли поставить классику лучше? Поживём – увидим.

Три года. Это было мое первое посещение Студии театрального искусства под руководством Женовача. Особенно удивила сценография. Пространство сцены образуют цельносваренные скелеты металлических кроватей, которые тесно сплетают героев пьесы по ходу спектакля. Их движение вырывает свет, высвечивая основного героя действа.
Спасибо актерам и авторам спектакля за прекрасный вечер.

Вертков - умничка, девчонки стараются, а ЧТО поставил Женовач не понятно.

Нет, по тексту и по смыслу все понятно, я бы сказал П_Р_Я_М_О_Л_И_Н_Е_Й_Н_О и скучно, но тогда при чем здесь кровати и зачем ими загромождать все игровое пространство сцены, лазить по ним, прыгать, жить в них?

Нет, то, что хотел сказать классик, осталось, а вот что хотел сказать Женовач?!

Одно радует, кровати не скрипят и не будят отдыхающих в зале))

150 – летний юбилей со дня рождения А. П. Чехова, отмеченный в 2010 году, теперь представляется не просто как событие культурной жизни нашей страны, как знаковый этап, как некая веха в длительном пути исследования, проживания, интерпретаций и воплощений произведений классика, но и как своего рода катализатор, давший толчок творческим силам, в очередной раз попытавшимся углубиться в исследование чеховской философии. Плоды его проросли на сценах многих театров нашей страны, одна премьера опережала другую, представляя новый взгляд и авторскую концепцию, взращенную на благотворной почве классической литературы, так что даже казалось, что повсеместное увлечение Чеховым сродни какой-то эпидемии. Теперь же репертуар практически каждого театра может похвастаться украшением в виде постановки по пьесе писателя, и в один вечер чеховских героев можно встретить сразу в нескольких театрах – колоссальный выбор и разнообразие, в котором блуждает растерянный зритель в поисках подлинного А.П. Чехова.
Но среди этого многоголосья режиссерских высказываний спектакль «Три года» Студии Театрального Искусства С. Женовача предстает как какое-то явление, почти откровение, прикосновение к бережно, деликатно, но в то же время глубоко и вдумчиво прочитанной повести, самой длинной из всех написанных автором и, вероятно, менее востребованной в театре, нежели всем известные пьесы. Написанная в 1895 г. повесть «Три года» превратилась в своего рода средоточие постоянных чеховских тем, которые прозвучали в ранее созданных произведениях, и отозвались с еще большей силой в появившихся после. Вечное, непрерывное исследование писателя, который в то же время как настоящий врач, вскрывает проблемы человеческого сознания и восприятия, детально, скрупулезно рассматривая каждый изъян, каждую патологию человеческой души . Тут и тоскливая надежда на будущие поколения, которые, вероятно, увидят жизнь лучшую нежели мы, живущие ныне и обреченные смириться с предложенными обстоятельствами, продолжая свершать свой путь по наезженной колее традиций. И рассуждения о труде, как о единственно достойном наполнении своей жизни. Метания неприкаянной души Алексея Лаптева (А. С. Вертков), так страстно ищущего спасительного смысла своего существования, сродни поискам многих чеховских персонажей. А страстные порывы Юлии Белавиной (О. П. Калашникова): "В Москву! В Москву", - это стремление к Земле Обетованной, как средство, как бегство от суровой, гадкой действительности жизни. И в этот момент ее голос будто сливается с голосами известных трех сестер. А страстные споры Кости Кочевого (А. Ю. Шибаршин), рассуждающего о социализме перекликаются с пламенными речами вечного студента Пети Трофимова из "Вишневого сада".
Беспросветный, гнетущий, безнадежный Чехов, но подлинный, настоящий, такой, какова ОНА – жизнь! И молодость актеров студии вовсе не оказалась преградой для глубокого проникновения в материю чеховского трагизма и его хронической безнадежности - извечной человеческой неволи, ограничивающей свободу выбора и стремлений клеткой обстоятельств и нерешительности, природного, сидящего где-то на бессознательном уровне рабского страха, который становится едва ли не основной отличительной чертой "загадочной русской души". И даже кажущаяся спасительным средством любовь предстает как нечто эфемерное, не ясное, не поддающееся определению, а может быть и вовсе не существующее... Она сама и ее роль в жизни человека ставятся под сомнение, в то время как долг и христианское смирение представляются основой, на которой зиждется все в этом мире: "Умей нести свой крест и веруй!", - как говорила Нина Заречная.
Авторское воплощение чеховской повести С. Женовача предстало цельной картиной, где все подчинено общей идее. Так декорации (А. Боровский) в виде нагромождения старых, скрипучих железных кроватей складываются в огромную клетку, где герои, словно заточенные в неволе, пребывают в отрешенном сне, вдали от каких-либо стремлений, лишь время от время приподнимаясь, чтобы шикнуть на праздно льющих философские рассуждения или же самим высказать внезапно накативший порыв, но потом снова улечься под покров безучастного смирения – словно яркая иллюстрация к известному афоризму Ж.-Ж. Руссо «Человек рожден свободным, а между тем повсюду он в оковах», что весьма созвучно главной мысли спектакля. А льняные костюмы, больше похожие на ночные рубахи или же пижамы больных на больничной койке поддерживают целостность созданной картины, темноты, из которой время от времени световые пятна выхватывают фигуры, больше напоминающие призраков, нежели живых людей.
Это послание из прошлого, это письмо А.П. Чехова к нам, будущим поколениям, в один конверт с которым оказалась вложена старенькая, почти стершаяся черно-белая фотография, где замершие в конце спектакля на сцене персонажи с неподвижной тоской смотрят в грядущее, провожая печальным взглядом не просто зрителя, а современного человека двадцать первого столетия.

Этот замечательный спектакль советую посмотреть всем! Во-первых, Чехов, тонкий, глубокий, здесь не испорчен. Во-вторых, его мысль донесена до зрителя талантливыми, очень красивыми молодыми актерами (не затасканными по дешевым сериалам). Чудо как хороши!
То, что все действие происходит на кроватях с железными панцирями и не вызывает скуки у зала – свидетельство недюжинного таланта режиссера. А еще один герой спектакля – свет, органично вписанный в ткань повествования.

Для меня этот театр стал подлинным открытием, начиная с уютного дворика с яблонями и березами и заканчивая какими-то необыкновенными зрителями, чем-то необъяснимо отличающимися от поклонников других театров.
Таня Гусарова

«Три года» – спектакль по одноименной повести Чехова, во многом автобиографической и почти беспросветно мрачной. Главной особенностью постановки, пожалуй, можно назвать декорации: многочисленные металлические кровати с голыми сетками, разновеликие – от совсем низких до ощутимо превышающих высоту человеческого роста – занимающие все сценическое пространство. Актеры на протяжении всего времени действия пребывают на сцене – молча лежат или сидят на этих голых, без матрасов кроватях и «оживают» только когда их упоминают или к ним обращаются. Но то, что призвано было стать, грубо говоря, «фишкой» оказалось скорее просчетом. Лишив актеров свободы перемещения, авангардные кроватные нагромождения лишили дополнительной динамики и само действие. А ее, особенно в первой части, ощутимо, надо сказать, не хватает. Один же текст, тоже совсем не динамичный за собой ничего не вытягивает. Глазу оказывается не за что зацепиться: костюмы, как принято в современном театре, под стать декорациям – предельно минималистичные: все, кроме главного героя, облаченного в черное пальто и черную шляпу (самые обыкновенные), одеты во что-то белое, неопределенное.
При этом, вместе с таким весьма современным визуальным решением текст пьесы – чеховский текст – остается совершенно классическим. И нет ни малейших оснований утверждать, что в постановке Женовача первоисточник получил какое-то новое, актуальное и неожиданное прочтение. Напротив, все как каких-нибудь сто лет назад – интеллигентские душевные метания, разговоры о судьбах России, полемика между бедными и богатыми, общий вывод об отсутствии в жизни счастья. Кто-нибудь скажет, что это темы на все времена? Но нет, «Три года» всеми своими деталями, особенностями мышления, речи, менталитета героев цепко держатся именно за свой исторический контекст, свое время. При большом желании и усилии возможно, конечно бы, попытаться «вычитать» из спектакля какие-то современные смыслы: неизменное стремление героев «в Москву, в Москву», рассуждения героини, убеждающей себя в том, что можно выйти за богатого и без любви… Но все последующее развитие сюжета указывает, что все эти перипетии – чеховские и нечего соваться в них со своими проблемами.
Однако явная принадлежность текста (и вполне ему соответствующей по своей традиционности актерской игры) и внешнего антуража к таким принципиально разным эпохам, неизбежно порождают в головах зрителей некоторый когнитивный диссонанс, а тот, в свою очередь, – потребность найти для восприятия некую точку опоры – связать две реальности. Но в том-то и дело, что связи никакой нет.
Получается, что ставка сделана только на текст. Но одного текста при такой прямолинейной подаче оказывается мало, чего-то ему недостает. Сюжет, идеи, мрачность «Трех лет» во многом привязаны к личности автора и еще больше к своему времени. Такого Чехова хочется смотреть в детально проработанных декорациях, с костюмами, достоверно воспроизводящими моды эпохи. От скачущих же по железным кроватям актеров хочется, наоборот, слышать что-то дерзкое, непредсказуемое, авангардное. И дело даже не в том, что гибриды – как это чаще всего и бывает в природе – бесплодны или вовсе нежизнеспособны, а в какой-то странной, непонятно с чем связанной расстановке акцентов (можно, в общем-то, удивляться и самому выбору данной повести для постановки), в результате чего получается, что текст, исполнение и внешний антураж друг друга не взаимодополняют, а, наоборот, обедняют.

Смотрел и прям весь испереживался: а вдруг кроватная сетка под кем-нибудь порвётся.
А уж, как весело актриса ступнями в белых носках крутила. Видать большая актриса - никак не меньше 45-го размера. Правда это совсем не вяжется с Чеховским
"Предложение, которое так неожиданно сделал Лаптев, привело Юлию Сергеевну в отчаяние... Боже мой, не входя в комнаты, прямо на лестнице, — говорила она с отчаянием, обращаясь к образку, который висел над ее изголовьем...Никогда еще не было так скучно, никогда она не чувствовала себя такою одинокой...Ночью Юлия Сергеевна внимательно прочла вечерние молитвы, потом стала на колени и, прижав руки к груди, глядя на огонек лампадки, говорила с чувством:
— Вразуми, заступница! Вразуми, Господи!...Она разделась и легла в постель, крестясь и крестя вокруг себя воздух..." И т.д. и т.п.
Можно ли после подобных "режиссёрских находок", считать Женовача серьёзным режиссёром?
Если режиссёр не хочет "умирать" в актёре или в тексте автора, тогда он умрёт для зрителя! (А ведь неплохо сказано, чёрт побери!)

Потрясающая постановка. Прекрасная повесть Чехова. Через игру актеров понимаешь суть их переживаний, идет осмысление своей жизни. Спектакль тяжелый, но очень интересный. Потрясающие декорации, задействовано пространство сцены. Смотреть безумно интересно. Это трагедия, это жизнь, это то чего стоит избегать. Нужно учиться, смотреть на ошибки людей и на и х судьбы и горе.
Гениальный спектакль, гениальные актеры, гениальная режиссура.
Стоит сходить и посмотреть.

Актеры играют великолепно. Сценография очень понравилась. Чехов всегда актуален. Постановка о том, что в жизни почти всегда все несвоевременно. Однако этот спектакль по Чехову не оставил тех восторженных впечатлений, как, например, виденные мною Три сестры в Современнике или Чайка в Малом театре. Пока не могу понять, что же в нем не так, буду разбираться :)

Не могу сказать ничего плохого про постановку. Мне действительно понравилось: герои объёмные и понятные, всё происходит медленно и неправильно, как в жизни. Но всё-таки драматургия - это многократное и многоплановое утрирование прозы до хотя бы одной проблемы, которую с собой унесёт из зала зритель. Поэтому "Три года" на сцене - это не повесть "Три года", от которой тянет такой удручающей невыдуманной безнадёжностью. И это не совсем пьеса о "поживём - увидим", а размышления о жизни человека, которого никогда не любили.
Не очень поняла изменений, коснувшихся главной героини. Из робкой, верующей и, как мне показалось по повести, умной девушки, она сделалась у С. Женовача кокетливой и довольно недалёкой.
То есть сильная пьеса, да, замечательные актёры, прекрасный спектакль. Только и в жизни, и у Чехова всё ещё проще и от этого сложнее.
А сходить нужно обязательно, потому что это - самый настоящий театр.

Повесть "Три года" Антона Павловича отнюдь не сценическая вещь, хотя есть фильм с Любшиным, но все же. Тут скорее размышления о жизни, смысле ее. Вот и Сергей Женовач поставил спектакль-монолог, вернее монологов.

На сцене Студии Театрального Искусства ..сцены в прямом понимании нет-она заставлена простыми панцирными кроватями, на которых обитают герои повести. И разговаривают, причем не сколько друг с другом, а с залом.
Конечно такой подход неслучаен. Избавясь от шелухи жизни и окружающего антуража, мы погружаемся в поток личных переживаний каждого из героев. А еще..ведь только на кровати человек остается один на один с собой, нет фальши. Немного нервно, немного сумашедше..Вот такая любопытная сценография.

Спектакль вышел очень камерным, несмотря на эпичность произведения. Все-таки повесть о человеческом выборе-в любви, в семье, в деле. Но благодаря вот этим монологам с кровати воспринимаешь действие как нечто интимное, личностное.

Главный герой повести "Три года" немолодой(по меркам того времени) богатый предприниматель Алексей Лаптев, который знакомится и влюбляется в молоденькую девушку Юлию. Его размышления о любви, о взаимности и счастье в семейной жизни, а также отношения с отцом, попытка уйти от ненавистного ему родственного дела и составляют спектакль. Алексей Вертков играет человека пытающегося устоять и укорениться в бесприютности жизни. Семья, любовь..Однако все не так просто, да и не может быть по другому. Молоденькая Юлия бежит из постылого провинциального городка к нелюбимому мужу, чтоб не остаться, чтоб быть как все, а не как старые бабы. В Москву..
Три года меняют многое в их жизни. Месяца непонимания между супругами, мучение обоих. И даже непонятно, как эта неумеющая разговаривать с мужем Юленька смеется и шутит с друзьями, рассуждая об искусстве, социальной жизни.. Почему двое, связавших себя на всю жизнь узами брака, не могут гармонично жить?
Мимолетнее увлечение Лаптева? -нет, он любит Юлию. Попытка полюбить мужа со временем-тоже не проходит. И рождение-смерть ребенка только усугубляет их жизнь "врознь" -не физически, а духовно.. По моему, это незрелый брак, но..три года проходят. И жизнь берет свое- происходит некая духовная эволюция. Сначала уважение, потом понимание, а уж дальше..невозможность жить без..Эта метаморфоза Юлии в исполнении Ольги Калашниковой показана очень ярко. Ольга невероятно органичная актриса, нежная и глубокая.
Все артисты, занятые в спектакле очень характерны. И нервная и изысканная Полина Рассудина (давняя пассия Лаптева) в исполнении Дарьи Муреевой. И нелепый брат Лаптева Федор-Сергей Аброскин. И любвеобильный Панауров- Михаил Станкевич.

Три года прошли. Многое изменилось. Лаптеву приходится войти в ненавистное дело после смерти отца и даже развивать его. Юлия становится опорой семьи и любящей женой. Вроде жизнь идет своим чередом .Но все же ..опять неспокойно на душе у главного героя, не может он достичь состояния счастья и умиротворения.И любовь, что дарит теперь его жена, ему не мила.."Никогда человек не бывает доволен тем, что у него есть." Но поживем-увидим, говорит он. "Жизнь покажет".
На этой ноте и заканчивается спектакль. Светлый, задумчивый и ставящий множество вопросов о смысле жизни и превратностях любви.

Отличный спектакль. Чехов во всей красе безысходности. После спектакля хотелось выйти на сцену и расцеловать всех актеров. За завершение спектакля вообще отдельное спасибо.

Для тех, кто с содержанием одноименной повести Чехова не знаком, вероятно, интересно. Впрочем, думаю, не всем. Если же содержание – текст, диалоги действующих лиц вам известны, то вам может быть банально скучно. Я испытывал именно это чувство, присутствуя на спектакле. Признаться, ожидал от известного режиссера большего. Примитивно все! Скакать по пружинным кроватям и читать текст Чехова – для этого не надо быть гениальным режиссером. Играть актерам просто нечего. А в театре должны именно играть – он для этого придуман.

Впервые придя в СТИ, надеялся на многое, но спектакль меня полностью разочаровал. Ставлю тройку только потому, что мне понравились первые минут двадцать пять из спектакля. Там действительно что-то происходило, отлично играли актеры, исполняющие главные роли. Но хорошее начало не получило никакого развития.
Главное, я вообще не понял, зачем поставлен этот спектакль. Никчемный главный герой, ноющий весь спектакль, но ничего не делающий. Скучная и довольно абстрактная безысходность, ни к чему не ведущая. Больше ничего.

Подруга сказала: в этот театр приходим уже как домой, не боимся услышать что-то не то, что не по душе, противоречащее нашим взглядам и чувствам. Три года - вроде бы грустный, но на душе не тяжело после спектакля, нет безысходности, а появляются силы бороться с собой, стремиться к высокому, трудиться. вот! есть произведения - позитивные и легкие - они временно поднимут настроение, а потом опять вернешься к своим мыслям и беспокойствам, переживаниям. а спектакли как три года - показывают, что жизнь тяжелая, что нужно трудиться, что нет места мечтам, но все это не просто так, что есть смысл и счастье.
не читала книгу, может у Чехова все не так. но мне очень понравилось игра, актеры и все-все))

Как ни странно при всей скудости средств выражения - отсутствие предметов и возможности актеров свободно двигаться по сцене - все сидят в клетках своих кроватей - спектакль впечатлил, захватил чувствами и думами героев. Не хватило только мастерства сыграть главному герою пик безнабежности и безисходности, в котором пребывала интеллигенция начала XX века и в которой пребывает сейчас. Деньги есть, любовь жены наконец-то расцвела у нему за Три Года, а у него выжженное поле в душе...

Спектакль "Три года" в СТИ пару недель назад вошел в пятерку лучших спектаклей, на которых я побывала в этом году. Замечательный. Пронзительный. Честный. Совершенно потрясающие Вертков, Калашникова и Имамова. У Нины, героини Имамовой есть монолог, в котором она рассказывает о мальчике-сироте - на этом монологе просто не выдерживает нерв, слезы душат - такая доброта и нежность в каждом слове. И как она обращается к брату: по-матерински, заботливо и очень тепло. Настоящая актриса, честь и хвала! Алексей Вертков - как мне кажется, гордость Женовача - его хочется слушать и слушать, смотреть и смотреть - прекрасен! Ольга Калашникова - ее героиня такая непосредственная и наивная в начале, к концу пьесы становится мудрой и кроткой: горе превращает ее из провинциальной девочки в глубокую взрослую женщину. Великолепно сыгран каждый эпизод. Ее монолог, еле слышно произносимый, заставляет зал замереть и, не шелохнувшись, слушать и внимать каждому слову. Гениальные ребята. Гениальный режиссер. Браво!

Когда шла на спектакль, знала только то, что повесть "Три года" по отзывам читателей пронизана мраком и безнадежностью. Режиссеру удивительным образом удалось передать эту безнадежность, но при этом не ввести зрителя в депрессию - просмотр оставляет хорошее впечатление. Прекрасно выбраны декорации, состоящие только из кроватей, и костюмы, представляющие собой что-то вроде пижамы. Главный герой выделен с помощью контрастного костюма и свободы передвижения, что акцентирует внимание на его чувствах и мыслях. Отсутствие динамики полностью компенсируется талантливой игрой актеров. Особенно впечатлила игра Аброскина (Федя Лаптев), Курденевич (Юля) и Шашловой (Полина). Большое значение имел свет. Концовка спектакля также выбрана очень удачно.
Вообще открыла для себя СТИ всего пару недель назад и это было мое второе посещение театра. Теперь планирую посмотреть остальной репертуар этого чудесного театра.

Посетили этот спектакль. Основное впечатление - как хорошо, что он шел всего два часа! Возможно, что мы избалованы другими театрами, но уже с первых минут крайне хотелось уподобиться актерам и заснуть. Заснуть мёртвым сном, что бы проснутся к окончанию действа. Я не читал оригинальное произведение Чехова, и из анонса предполагал, что в спектакле будет драма семейной жизни, где нет любви. К сожалению, драмы в спектакле не оказалось. Более того, я так и не могу сказать, о чём он. Нет ни сути, ни интриги, ни драмы, даже эмоций у персонажей нет. Все герои настолько плоско-картонные, что навевают исключительно мысли о принадлежности их к сословию кухонной интеллигенции, которая спьяну пытается нести глубокомысленные речи, понятные только им самим. Эти невнятные персонажи появляются из неоткуда, внушаю надежду, что вот вот начнется интрига. Но нет, после произнесения очередного бессмысленного монолога, персонаж пропадает и до конца спектакля больше не появляется. Все персонажи, и особенно главный герой, предельно инфантильны, и в своём бестолковом поведении обвиняют кого угодно - отца, брата, окружение, болезни, но только не себя.
Касательно визуальной стороны - кто то называет кровати на сцене гениальной находкой режиссера, переводящий Чехова в горизонтальную плоскость и указывающее на разные уровни, а с моей точки зрения если закрыть глаза и совсем не видеть сцену, то ничего не изменится. Абсолютно ничего. Просто спектакль превратится в радиопостановку, за одним маленьким исключением - в радиоспектаклях голоса у дикторов поставлены лучше.
В защиту актеров предположу, что возможно вся причина в Чехове, который написал такое пустое произведение, но зачем тогда надо было его ставить???
Одним словом - безумно жаль бестолково проведенного времени.