Драматический, Классическая драма |
18+ |
Валерий Фокин |
22 февраля 2019 |
2 часа, без антракта |
Фокин в жизни ничего достойного не поставил. Тут конечно же не без исключений. Плохо с точки зрения накала, увлечения и цельности восприятия. Хаотично, скучно и нелепо. Не советую
Скучнейший бред, крутящийся лишь вокруг одной ситуации, не передаёт атмосферы того времени, самого Сталина. Плохая задумка, пресная и бесталанная, не до конца осмысленная и не сильно цельная.
“Рождение Сталина” - премьера 2019 года Александринского театра - спектакль, обреченный на обсуждение.
Провокационная, по-прежнему животрепещущая тема о роли личности в истории и о самой личности. Для Валерия Фокина вопрос о том, кем же был Сталин не стоит - тиран, деспот, безжалостный убийца. Таков Иосиф Сталин в исполнении Пётра Семака. Именно его - холодного, мертвого и отрешенного - видит зритель в финале. Но что скрывается в прошлом «отца народов», какой – человек, превратившийся в идола?
В оформлении спектакля практически не используются столь любимые современными режиссерами спецэффекты и компьютерные технологии. В лаконичных декорациях можно усмотреть отсылку к наивной живописи Пиросмани, когда идея главенствует над исполнением. Действие разворачивается в трехстенных мобильных декорациях, напоминающих кукольные домики: вот церковь при семинарии, а вот конспиративная квартира. И такими же кукольными, почти картонными выглядят соратники и товарищи Сосо - запертые в коробочке марионетки, оживающие по велению кукловода. И нет у зрителя сомнения в том, кто именно дергает за ниточки.
Иосиф Джугашвили в исполнении Владимира Кошевого - средоточие жизни, сгусток энергии и эмоций, волной накрывающий зрительный зал. Ему словно тесно в уютном свете керосиновой лампы и не хватает воздуха в кругу друзей. Всегда особняком, всегда отчужденно - его герой единственный выходит за рамки почти романтического единства своих революционных друзей. Какими несерьезными кажутся совершенные ими преступления, и только внутренний монолог Иосифа Джугашвили возвращает им кровавую убедительность.
Владимиру удалось с блеском реализовать невероятно сложную задумку режиссера: провести зрителя по пути духовного перерождения, опьяненного революционными идеями юноши, верного друга и вдохновенного поэта, превратившегося в бессердечное и безжалостное чудовище, в Молоха, пожирающего все, что было ему когда-то дорого.
Кульминацией этой душевной трансформации является встреча в камере, которую с успехом можно назвать аллегорией чистилища: умершая, исстрадавшаяся душа встречает высшую силу, низвергшую её в ад, лишив надежды на спасение. Не случайно Сталин навещает заключенного Джугашвили на каталке для перевозки трупов - он давно мертв, но всесилен. Его диалог сродни с Иосифом сродни извращенному воскрешению Лазаря: когда к жизни возвращается только телесная оболочка, лишенная божественной искры любви и сострадания. Мужчина в кителе спокоен и отрешен, со слабым любопытством энтомолога он наблюдает за болезненными судорогами испуганного, раздавленного и почти побежденного Сосо. Как только из вот этого заморыша “вылупился” целый я? Неспешная, размеренная речь, так не похожая на харизматичные выступления молодого Иосифа. И холодная сила наполняющая, поднимающая обессиленную плоть с пола. Почти невозможно уловить момент, когда могильный холод достигает сердца Сосо: Иосиф Джугашвили навсегда останется в камере, покинет её уже Вождь.
Гнетущий гул машинерии, поднимающей из оркестровой ямы каменного истукана. Как страшно это вознесение, но еще страшнее непроизвольный, почти инстинктивный зрительский порыв зааплодировать.