О влечении жертвы и палача во второй половине XX века говорилось много и красноречиво. Вот и «Ивонну» классика польского авангарда Витольда Гомбровича играют как пьесу о природе фашизма. Но жертва, о которой ведет речь Владимир Мирзоев, не социального, а христианского свойства. Блаженная, которую играют в очередь Лиза Арзамасова и Мария Бердинских, своей смертью прерывает цепь насилия. Впечатляет и то, как решительно Мирзоев размежевывается с популярным дискурсом, и то, в какую завораживающую форму он отливает свою притчу.
Драматический |
Владимир Мирзоев |
При королевском дворе, оцепеневшем в ожидании какого-то события, появляется необычная девочка. Прямо скажем, не от мира сего. Ее невинность и беззащитность всех к ней притягивают и провоцируют на жестокость. Молодые клевреты принца издеваются над ней простодушно, как дети над лягушкой. Принц берет выше — он намерен на ней жениться, а там как пойдет. Ивонна не совершила ни одного поступка, не проронила ни слова, но само ее появление при дворе запускает механизм поголовных саморазоблачений. В окружающих просыпаются подавленные прежде желания, все как один испытывают беспокойство — и настроены устранить его источник. Вокруг Ивонны плетется сеть заговоров, но умирает она, так сказать, самопроизвольно — подавившись рыбной костью.
О влечении жертвы и палача во второй половине XX века говорилось много и красноречиво. Вот и «Ивонну» чаще всего играют как пьесу о природе фашизма. Самая популярная тема в этом ключе — тема жертвы, которая того гляди сама станет палачом (вспомним фонтриеровский «Догвиль»). Но жертва, о которой ведет речь классик польского авангарда Витольд Гомбрович и вслед за ним Мирзоев, — иного, христианского свойства. «Она нас всех заключила в себе», — говорят об Ивонне в финале. Ивонна своей смертью прерывает цепь преступлений в прошлом и не дает насилию совершиться в настоящем. Впечатляет не то даже, как решительно Мирзоев размежевывается с распространенным, так сказать, дискурсом (в этом его «Ивонна» пересекается с «(А)поллонией» другого поляка — Кшиштофа Варликовского, которую покажут в эти две недели), — впечатляет, в какую форму он отливает абсурдистскую сказку. Ему всегда удавалось балансировать между смешным и гипнотическим. В «Ивонне» появилось новое для режиссера свойство, назовем его экономностью. Экономны в «Ивонне» и Марина Есипенко (ее королева родом из вахтанговской «Турандот»), и юродивый инвалид детства Ивонна (самоотверженная роль Лизы Арзамасовой, играющей в очередь с вахтанговкой Марией Бердинских), и даже по-эстрадному громкий Ефим Шифрин. Комедия в «Ивонне» шаг за шагом увязает в тягучей, гипнотической, прямо-таки мистериальной реальности, так что в финале от комедии только рыбья кость, в остатке — трагедия высшего порядка.
С трудом досидела до конца спектакля. Уйти после первого акта не позволило любопытство, а уйти, когда на сцене играют, не позволила совесть.
Первый акт действительно был многообещающим. Король, королева, принц - это всё обещало сказку, даже с несказочными поступками героев. Была вера в хороший конец.
Вот критики пишут, что Ивонна - кристальная душа, заключенная в убогом теле - она как катализатор: вскрыла всё тайное, обнажила всё невидимое. Словно Христос искупила собой грехи этого королевства. И никто, ни одна душа не знает о чем она думала. За три часа принцесса не произнесла и десятка слов. Язык тела тоже был не очень-то красноречив, ибо тело ей подчинялось плохо. Все остальные жители королевства казались истинным кривлянием.
Опять же у критиков вычитала про фашизм. Нет человека - нет проблемы. Хотя какие проблемы доставляет человек, который ни от кого ничего не требует, просто живет, ходит, дышит где-то рядом.
Сначала спектакль восхитил - проблемы инвалидов поднимают только альтруисты-волонтеры и изредка государственные чиновники. По крайней мере с экрана тв они говорят про интеграцию инвалидов в активную жизнь общества, про город, удобный для жизни... А на деле человек оказывается закован не только в своем теле с ограниченными физическими способностями, но и в бетонной коробке городской многоэтажки.
В обшем, тема важная и нужная, но в спектакле она так разбавлена какой-то пошлостью, что было трудно всё это выносить. Во многих сценах было достаточно тонких намеков, не доводя изображение до абсурда. Театр - язык символов, но что означали эти буханки-кирпичики или красная нить или кастрюли? Для чего там был Валентин, которого непременно выпроваживали из комнаты? Очень много непонятного из того, что должно было бы натолкнуть на мысль, придать объема постановке в глазах зрителя.
PS Лизу Арзамасову надо еще посмотреть в других постановках. Она интересная.
Полагаю, что пьеса интересная...но точно утверждать не могу, т.к. досидеть до конца спектакля не удалось. Если честно, не удалось даже до антракта.
Вмест о воплощения образов, актеры зачем-то все время бегают и кривляются на сцене. Также на сцене стоит платформа, которую постоянно катают туда-сюда. Наверно в этом есть какой-то смысл. Очень глубокий. Не для всех.