Первые 15 минут хотелось разглядеть среди зрителей членов художественной комиссии, которая хочется в это верить в БДТ еще есть.Но недостаток освещения этого не позволил.Тема спектакля наверняка очень актуальна для уважаемого г. А.Бубень. Конец войны, Польша, поезда еще не ходят и отец с сыном идут по путям в надежде отыскать мать, лежащую в госпитале.По пути они встречают тронувшегося военного, мать с дочерью и импозантную богатую пару. К слову тут и появляется Г.Богачев, который играет то ли генерала, то ли знатного человека, но именно он и не позволил зрителям закидать помидорами и тухлыми яйцами режиссера и всю сцену. Да, талант мэтра не увядаем.Все остальное, режиссура, игра остальных актеров просто вызывающе бездарна.Причем народному артисту В.Дегтярю отведена роль слепого, говорит он 3 слова и 10 минут играет на мини-шарманке. Правда, иногда он очень напоминает Элтона Джона десятилетней давности. Бездарность самой постановки такова, что можно из вежливости вставать и хлопать на любой минуте, после двадцатой.Когда становится ясно, что ничего уже в этом действе кардинального не произойдет.
Похожий опус есть в театре на Литейном, под названием Марьино Поле.Рекомендую его.
А так, после просмотра Пешком, хочется сказать,что режиссер в восторге -зрители в недоумении. На лицо просто катастрофа БДТ - совершенно жуткий, бездарный спектакль. Возможно, к дню российско-польской дружбы этот спектакль был бы к месту. Тогда в афише надо указывать, что рекомендуется к просмотру для польских граждан.Всем спасибо.
Посетил 22 января.
Это невероятно глубокий, философский, пронзительный и красивый спектакль, но, к сожалению, далеко не всякий зритель оказался готов воспринять его сложный символизм. Более того, увидев на афише слово «абсурдист» очень многие послушно, заранее, еще не войдя в зал, выстроили между собой и действием на сцене прочную стенку — чтобы, не дай бог, самим не замараться в этом гадком, позорном абсурде, который нормальному человеку, как известно, чужд.
На выходе прошел мимо группы дам лет сорока-пятидесяти, которые делились вполне закономерными при таком подходе впечатлениями от траты денег на билеты:
— Скорее, сюрреалистично, а не абсурдно!
— А какая у Слепого странная шарманка! И очки как у Элтона Джона!
— А сколько дыма напустили, зачем столько дыма? И эти ужасные арки из шкур! И музыка такая громкая!
Ну и так далее. Жаль. Привлечь зрителя с соответствующими постановке ожиданиями, готовностью воспринимать материал; найти аудиторию и ей грамотно подать спектакль — тоже важнейшая часть искусства. В этом, безусловно, не преуспели.
В спектакле нет ничего польского, кроме фамилии одного из действющих лиц и пары названий населенных пунктов. В спектакле, несмотря на очевидные время и место действия, выдяющиеся декорации и костюмы, а также изобилие трогательных мелких деталей вроде ремня для правки бритвы, нет, как такового, историзма. В нем практически нет и имен.
В нем есть абстракция. Есть яркие, чисто выписанные образы и действие, движение сквозь время — то со смехом, то со слезами, то в страхе, то в детской доверчивости — ко всем известному концу. В нем есть диалог и рассуждение об этом движении, от пьяного софизма и интеллектуальной борьбы до потрясающих своей простотой, искренностью и глубиной жизненных озарений. В нем есть характеры и калейдоскоп отношений, который напомнил роман Олдоса Хаксли «Контрапункт». И еще в нем есть мораль.
Великолепный образец современного театрального искусства и выдающееся повествование, дающее пищу для размышлений и нового взгляда на мир — именно то, для чего и нужен настоящий театр.
Ледокол
"...
Я мыслями не здесь, а в довоенной Польше.
Я в туфлях и курю. Чулки ношу со стрелкой.
Я в шляпке набекрень. Свидание. Спешу.
Мне узкое пальто, что с меховой отделкой,
Особенно идёт. И я его ношу.
Бегу, и за углом киношный старый ветер
Качает кренделёк на вывеске чудной ,
Он ждёт меня давно. Он выбрит, свеж и весел.
И между нами всё. И до войны он мой..."
Ольга Аничкова