Спектакль

Падшая жена инженера Мамбретти

Квартира в стиле модерн: стол, стул, вешалка для верхней одежды, на которую накинуты рубашка, шляпа и ядовито-зеленое боа. Под вешалкой белые лакированные сапожки. Есть дверь в санузел, о котором периодически напоминает недвусмысленный шум воды. По ходу действия каждый из присутствующих на сцене предметов будет обыгран: надет, выброшен, открыт etc. На заднике растянута шкура зебры, такая же лежит на полу. Еще на полу лежит эффектная брюнетка бальзаковского возраста в халате и пушистых тапочках. Тут же суетится мужчина, заговорщицки нашептывая в мобильник: «Доктор, у нас опять!»

Он — неверный муж, падкий до молоденьких девушек. Она — жена-страдалица, после каждой измены пытающаяся покончить с собой: утопиться, повеситься, отравиться, застрелиться. Выход из сложной ситуации мужу видится в достижении супругами соглашения о свободных отношениях, без ревности и обид, свобода мужа выражается формулой: «У меня с ними только секс, а к тебе (то есть к жене) уважение». Но с женой все оказывается гораздо сложней. Пьесу «Свободная пара» написал Дарио Фо — лауреат Нобелевской премии, переживший 47 судебных процессов за свои политические сатиры (самая отчаянная из них — «Двухголовая аномалия», в которой мозг погибшего при теракте Путина пересаживают Берлускони). В 70-е годы прошлого века описанный Фо семейный скандал восприняли как драму-дискуссию о последствиях сексуальной революции. Режиссер Наталья Леонова, долгое время игравшая как актриса на сцене Молодежного театра, в актуальной режиссуре не сильна. Зато она умеет обращаться с деталями, на которые давно никто не обращает внимания: на спектакль, который разыгрывают надежные артисты среднего поколения Анна Самохина и Сергей Кошонин, надо идти ради поворотов головы, движений бровей, вздохов, взглядов украдкой, едва уловимых невооруженным глазом жестов. Там, где у итальянцев всего лишь две узнаваемые социальные маски, у Кошонина с Самохиной многослойные чеховские переживания, за которыми в один и тот же момент и комедия, и трагедия, и фарс.

«Женщины! — обращается в зал Самохина. — Запомните, после тридцати восьми ягодицы отвисают безнадежно!» И сделав пару спасительных упражнений, азартно натягивает узкую юбчонку. Но глаза в этот момент до такой степени переполнены соленой влагой, что феминистская манифестация отменяется, не начавшись. Зато когда, сменив пару сопляков, героиня наконец находит своего единственного, Кошонин умудряется отбросить личину резвого седеющего подростка и сыграть доверчивого и беспомощного Отелло — причем без единого слова, если не считать тех, что душераздирающе тянет «за кадром» Челентано. И никаких общих знаменателей под эти невидимые миру страдания не подведешь. Ясно: каждая несчастная семья несчастлива по-своему.