Жительницы еврейского квартала Налевки в Варшаве съезжаются на модный немецкий курорт Мариенбад. Едут сватать дочерей, крутить романы, тратить деньги — или зарабатывать на чьей-то глупости. Эту местечковую компанию ничто не занимает больше, чем сплетни. А из разрастания сплетен выходит великая путаница.
Евгений Каменькович поставил спектакль по повести Шолом-Алейхема на гитисовском курсе Сергея Женовача, и студенты в этом анекдоте резвятся вовсю. На сцене смешные и точные типажи: Эва Чапник (Калашникова) — мошенница и модница а-ля Эллочка-людоедка, Эстер Сорокер (Волкова) — налевкинская Грета Гарбо с чашечкой кофе — и ее сестра, запоздало-декадентская ревнивица Ханна (Рудь). Вокруг молоденькой Бейльци (Сехон) вьются самые настойчивые ухажеры и самые злостные слухи, не дающие покоя ее старому мужу Шлойме (Котрелев). Он сидит за столом в своей конторе, а за его спиной — стена из разнокалиберных чемоданов: весь Мариенбад. Когда курортники разъедутся, разберут эти чемоданы, на сцене станет одиноко и пусто. Порхали, резвились и вдруг перестали. Но это ничего, это просто зима пришла: нет здесь ни морали, ни грозных обстоятельств времени и места, а есть комедия положений и острохарактерные персонажи. Путь приятный, но скользкий: характерность легко заиграть до штампа. Но пока что выручает студенческая искренность. За обаяние зрители прощают «женовачам» все. И они правы.
Комедию положений "Marienbad" поставил в январе 2005 года в мастерской Сергея Женовача режиссёр Евгений Каменькович, профессор РАТИ-ГИТИС, по одноимённому роману в письмах Шолома Рабиновича, известного под псевдонимом Шолом-Алейхем (в переводе с еврейского "мир вам"). В произведении органично сплетаются безжалостная сатира, психологическая глубина характеров и яркие бытовые детали. Действие "не романа, а путаницы в 37 письмах, 12 любовных записках и 47 телеграммах" разворачивается на улице Налёвки в Варшаве и курортном городке Мариенбад в Богемии. В биографии писателя отмечается, что Первая мировая война застала Шолом-Алейхема на одном из немецких курортов, возможно, это и был Мариенбад. Мариенбад и Налёвки на сцене существуют одновременно, но есть ещё одно место, о котором весёлым хором напоминают героини спектакля - это берлинский торговый дом Вергеймера, который все модницы считают обязательным к посещению по дороге на курорт. Песенка "О, Вергеймер!" (похожая на "Аллилуйя") является лейтмотивом спектакля. Довоенная Европа и весь мир у ног польских евреев...
Теряют люди друг друга
История начинается с того, как старый еврей Шлойма Курлендер отправляет на курорт молодую жену Бейльцу и просит присмотреть за ней своего друга и соседа Хаима Сорокера, а также помогать ей материально в случае необходимости. Женщины и деньги становятся основой курортного романа, который закручивается с молниеносной быстротой. Действие в спектакле продолжительностью 2 часа 20 минут (без антракта) не только не останавливается ни на минуту, оно, напротив, ускоряется и ускоряется. Вслед за письмами и записками мчатся телеграммы, от которых в конце концов начинается кружиться голова. В какой-то момент даже мастер по свету уже не успевает включать софиты во время. И только актёры, воплотившие героев Шолом-Алехема, чувствует себя в своей тарелке, но при этом не всегда выглядят на сцене правдоподобно и органично. Каждый герой романа – полнокровная личность, со своим неповторимым своеобразием, но в спектакле они все кажутся излишне гротесковыми, глуповатыми и порочными.
Не роман, а путаница
С одной стороны, спектакль "Marienbad" - это путешествие внутри себя, ведь каждому зрителю предстоит решить как он повёл бы себя в той или иной ситуации. Но в тоже время, меня не оставляло ощущение, что сам спектакль по форме больше похож на ярмарочный водевиль. Режиссёру удалось завязать историю, держать темп и внимание зрителей, но жизнь героев на сцене несколько автономна друг от друга, а их игра сильно отличается по стилю: кто-то изображает реализм, а кто-то просто находится в состоянии капустника. Возможно, это проблема не режиссуры, а актёрского мастерства, ведь труппа СТИ вместе с 1-ого курса и за долгие годы совместного творчества они перестали видеть себя со стороны.
Хорошая, качественно поставленная, еще более качественно сыгранная комедия положений. Просто избаловали меня видимо Женовачи своими надрывными спектаклями, откуда выходишь ошеломленным и еще долго не можешь отойти от атмосферы, мыслей, волнения. В «Мариенбаде» все гораздо более просто, более незамысловато. Показался довольно банальным сам рассказ – любовные сплетни, интриги, письма, курортные романы. Хотя если уж рассуждать о хитросплетениях сюжета и следить за передвижениями-пересыланиями-телеграфированиями писем-записок-телеграмм, то более запутанной истории найти будет трудно) Да и не все же в СТИ серьезные произведения ставить, надо и комедию иметь в репертуаре. Тем более, что с ней они справились блестяще.
По мне так гораздо более приятно было наблюдать за игрой, перевоплощением и подачей актеров. Опять чистая игра, слаженная, отточенная; цельно дышащий спектакль. У каждого своя запоминающаяся линия, свой характер, свой почерк. Я уже их всех запомнила, а ведь не думала, что во взрослом возрасте смогу от чего-то или кого-то фанатеть))) А тут вам и что-то и кто-то: СТИ и все ее актеры.
Невероятно обаятельный Аброскин, при каждом появлении которого я просто расплываюсь в улыбке, и который заставил нас до слез смеяться, сажая в кресло своего невидимого маленького друга.
Разноплановая и разножанровая Калашникова – талант и в комедии, и в трагедии, в Мариенбаде – эффектная и яркая, в Захудалом роде – нежная и домашняя.
Грациозная, тонкая Сехон, с дрожащим низким пробирающим тембром пения.
Вертков в своем репертуаре – его надо видеть, тут не опишешь)
Шашлова – сильная, красивая, с мощным голосом, с мощной подачей. Глядя на нее, как не в ком чувствуешь переполняющую любовь к своему делу, собранность, ответственность за каждый спектакль, каждый выход.
Обласов – эдакий мишка, добрый, милый, рубаха-парень, без него никак не обойтись ни в одном спектакле – не то будет.
Служитель – томный, эдакий «мерзковатый» герой-любовник, и без него никак)
Две шикарнейшие комедийные актрисы – Рудь и Имамова. Ведь действительно, смешить гораздо труднее, чем заставить плакать, а им достаточно просто выйти и сказать пару фраз)
Шибаршин – вечно восторженный, вечно переплескивающий через край эмоции, искренность, все время пытающийся докричаться со сцены до зрителя, эдакий Гаврош на баррикадах французской революции.
Пирняк – светлый, задорный мальчик с улыбкой во все зубы, навевающий мысли о березках и подпоясанных русских рубашках))
Качанов – их общий любимый «папаша», с хитрой искринкой в глазах, привносящий в каждый спектакль некую мудрость и зрелость.
Но в этом спектакле больше всех удивил Коручеков, учитель – что и говорить, как шикарно он перевоплотился в старика! Сидела на первом ряду и долго наблюдала за его мимикой, его лицом, гримасами, а в конце на поклон вышел совершенно другой «нормальный» человек)))
В общем всем спасибо! И Ура!)))
На фоне нашего унылого, безрадостного театрального пространства Marienbad - как глоток свежего воздуха.
Это действительно смешно, есть тонкие моменты, постановка сложная и длинная, но зрителя не отпускает. Отрадно, что взят Шолом-Алейхем.
Но при том, что спектакль эффектно сделан, остаётся смутное ощущение недоработок. Во-первых, плохо проработанный еврейский материал и возникающие из-за этого штампы, тут и там торчащие из постановки, и из-за этого же плохо поставленные актёрские задачи.
Во-вторых, сами актёры: при наличии настоящих "жемчужин" в актёрском составе слабое место у Женовача - некоторые примы, которых он пихает из спектакля в спектакль, а они того вообще не стоят. Например, Мария Шашлова и Анастасия Имамова. Откуда только берутся все эти ужимки и наигрыш? Их что там в ГИТИСе, штампуют что ли? Я знаю, сейчас хороших актёров найти трудно. Но Любимов ведь где-то их находит. А потом муштрует, вышибая из них все клише, которыми их напичкали за годы учёбы.
Ну и в итоге, здраво поразмыслив, говоришь: "Спасибо, получил массу удовольствия!" А про себя думаешь: пошловато...
28.03.2012
Восторженные отзывы, непростые в получении билеты, ожидание чего-то особенного -
Безусловно, ставить Шолом-Алейхема в потоке писем и телеграмм, - дело далеко непростое. Но, даже с учетом этого, у меня спектакль не «пошел».
Трудности приятия спектакля были положены большим количеством сложно произносимых имен героев. Только к концу первого действия удалось сформировать устойчивую связь - «лицо героя – его имя». Возможно, от этого суета повествования с высокой скоростью смены сцен также давались с трудом.
Худший спектакль для меня этого года.