Спектакль в Санкт-Петербурге

Лес

«Лес» — одна из самых глубоких, многозначных, «колдовских» пьес А.Н. Островского. Впервые пьеса, обозначенная автором как комедия, была напечатана в журнале «Отечественные записки» в 1871 г., в том же году поставлена в Александринском театре, и с тех пор прочно вошла в репертуар русского театра. «Лес» имеет богатейшую сценическую историю. Роли в комедии становились бенефисными для великих русских актеров, таких как Н. Х. Рыбаков, М. П Садовский, Г. Н. Федотова, М. И. Писарев, В. Н. Андреев-Бурлак и многие другие. Эпохальным, легендарным стал спектакль Всеволода Мейерхольда 1924-го года, построенный на принципе монтажа аттракционов, на головокружительном полете фантазии, которая впитала творческое освоение опыта комедии дель арте, средневекового фарса, русского балаганного, площадного театра. Все самые дорогие для Мейерхольда театральные идеи были реализованы в «Лесе» одновременно и составили качественно новое единство. Специалист по Островскому Нина Шалимова считает, что образный мотив леса заключает множество смысловых оттенков: это и человеческие отношения, где можно заблудиться, и убежище для влюбленных, и усадебное место действия, и, наконец, сама жизнь человеческая, сравнимая с блужданием по лесным дебрям. Для режиссера Уланбека Баялиева «Лес» стал апологией тотальной театральности, территорией всеобщего комедиантства. Он воплощает знаменитую формулу комедии Островского: «Весь лес лицедействует». Перефразируя великого Барда, можно сказать: «Весь «Лес» — театр / В нем женщины, мужчины – все актёры…» Неожиданные открытия сулит трактовка образов Счастливцева и Несчастливцева, роли которых играют Александр Иванов и Олег Сенченко. В том «Лесу», который сочинили Баялиев и его команда, действительно много загадочного, игрового, магического, неожиданного. Но наряду с этим и близкого, узнаваемого: да, это наши родные стежки-дорожки, наши страсти, доходящие порой до крайности — в поиске счастья, любви, понимания… А также в жажде богатства, благополучия, успеха. Это родные просторы, допускающие и неспешные странствия бродячих артистов, и карьерный забег, гонку за житейскими благами. Впрочем, сатирического пафоса режиссерская трактовка не предполагает. В спектакле сплетаются такие разные истории, чем продиктована его полифоничность, многожанровость: цирковая, балаганная эстетика, восходящая к традиции Мейерхольда, соседствует с мелодрамой, непревзойденным мастером которой был Островский.