Спектакль

Король Лир

Огромная сцена Театра Моссовета всегда располагала ее хозяина, Павла Хомского, к монументальной меблировке. На этот раз он устроил на ней грандиозный пункт сбора металлолома. «Король Лир» поставлен как антиутопия: мир уже погиб, на замусоренной металлом земле осталась лишь горстка отморозков в камуфляже со старым бородатым командос King Lear во главе (на черном берете Михаила Козакова так и написано: “King Lear”). Этот постиндустриальный кошмар кажется делом рук самого Лира. Теперь от него ждут, что будет дальше, и Козаков появляется на сцене из люка на манер Deus ex maсhina. В самый ответственный момент Лир проявляет первые признаки неадекватности: предлагая своим панковского вида дочерям посоперничать в любви к нему, он усаживает на коленки их тени из прошлого — маленьких девочек в белых платьицах. Короля Лира на помойке Москва еще не видела, зато она видела сотни девочек в белом. Эти девочки — первый признак режиссерской банальности, белый флаг поражения, который Хомский еще раз выбросит в финале, где Лир вынесет на сцену «мертвую» девочку Корделию. А чего стоит выход сумасшедшего Лира в цветочной гирлянде на шее (Алоха!) под битловскую песенку “Michelle”. Интеллектуал и замечательный чтец, отменно чувствующий ритм поэтической строки, Михаил Козаков мог бы стать Deus ex Maсhina для любого спектакля. Но не для «Лира». Увы, к внешности трагика Козакову требуется еще и собственно трагический темперамент — а его-то и нет; остается пользоваться выразительной, местами даже вдохновенной декламацией. В экспозиции это звучит уместно, но свихнувшийся Лир, выступающий как декламатор, выглядит по меньшей мере странно. Чем ближе к концу, тем менее в Козакове Лира — и более крупного актера Козакова. В этой диалектике можно было бы усмотреть особую историю: Козаков-де играет про великого актера. Эту историю вместе с Козаковым ведет Евгений Стычкин. Он — шут, бессмертная душа театра, вопреки тексту он все время находится рядом с Лиром. Ему вырвут язык, изобьют, на него помочатся, а он восстанет из мертвых и в финале будет читать рэп на мелодию “Show Must Go On“ — мол, он актер, и эту песню не задушишь, не убьешь. К слову, Стычкин, которому в спектакле отведена самая иллюстративная роль, оказался самым трогательным и настоящим. Но все же сколько ни тверди: «Актер, актер», — театра больше не становится.