Спектакль

Дама с собачкой

Вечная чеховская история про то, как жизнь встала на рельсы, конца которым не видно: все вроде и неплохо, а покоя нет - одна только скука. Герои тяжело дышат, маятся (здесь - еще и от жары), но, схватившись за единственную соломинку, делают рельсы длиннее, ухабы неприятнее, тормоза - бесполезными; и все более вечным звучит из темноты вопрос: "как?".
Тонкий и умный режиссер Праудин ставит эту историю как всегда медленно, с расстановкой, подселив в короткий мир-вспышку одноименного рассказа комичных, в общем, персонажей чеховских водевилей. Под этим взглядом и в этом ритме они выворачиваются наизнанку, обнажая в себе трагедию и безвыходность, так свойственную театру Чехова (что, кстати, наводит на мысль, что Чехов вообще заставляет нас смеяться и плакать на одним и тем же - человеческим несчастьем).
Главные герои будто обречены с самого начала. Тяжелый, скучающий Гуров и трепетная птичка Анна Сергеевна, готовая в любой момент броситься в пропасть - уже их первое свидание странным образом проходит на кладбище, где, ко всему, Анна Сергеевна узнает среди надгробий собственную фамилию - то ли дальний родственник мужа, то ли однофамилец... Надежда на их пути встречается лишь однажды. Она и неожиданна, и неуместна, она - мелодия, которую, скромно стоя в углу сцены, исполняет на скрипке грустная девушка во фраке. Пораженные, они прижимаются друг к другу, лежа в постели и с трепетом глядя на рождающуюся в эти секунды прекрасную любовь, которая скоро заставит обоих страдать, лихорадочно метаться за растущим забором из холодных деревянных досок. И, посыпая друг другу головы сединой, они будут задавать вопрос, на который у них нет ответа. И он будет утешать ее, повторяя: "Что-нибудь придумаем...".
Этот умный, тонко придуманный и исполненный спектакль ставит перед зрителем только одно условие: вы должны принимать и выдерживать его тягучую медленность. Иначе становится невыносимо скучно. Выполнить такое условие тяжело: я, например, как ни старался, не смог. Впрочем, я, возможно, еще не дорос. Мне не понравилось. И надо меня за это простить.

Как легок Чехов в той литературной форме, по которой мы его знаем. Казалось бы,- всего лишь описание нравов и быта. И режиссер нашел такую же элегантную форму для своего спектакля.
Вроде ясен его текст, буквально, если бы не те странные фразы-вставки, которые герои периодически произносят как бы невзначай. Фразы несвязанные с текущим контекстом повествования, останавливающие его, но, не прерывающие, скорее приостанавливающие, такие мягкие, задумчивые, (особенно когда представляешь произносящего их героя произведения, или наблюдаешь артиста в постановке), дающие шанс выскочить за кажущиеся банальными темы и обороты текста: «… какое странно синее море…».
Первой произносит подобную фразу героиня и Чехов вводит ожидаемую реакцию главного героя – «…что? А?...». Это понятный пропуск внимания, что создается впечатление, будто человек на миг вываливается из сна, но дальше снова продолжает существование, а с ним и роман с героиней, - в каком-то забытии. И эта тема несколько оттеняется постановкой сцены, где главному герою действительно снится его приятель.
Взялся бы Антон Павлович за писательство, если бы буквальный смысл текстов, вытачивание фраз были бы целью его труда? Нет конечно, к тому же основным родом его занятий было врачевание (или я ошибаюсь?), а к сочинительству налицо двоякое отношение,- с одной стороны – работа, с другой – отсутствие восприятия его всерьез. У него ведь не зря главный герой (и остальные) со странным постоянством, (но обернутым в соответствующую форму - привычки) произносит: «..и так далее, и тому подобное…». Здесь проявляется какая-то самоирония автора,- ну да, можно еще чего написать, и, одновременно, принижение значимости текста (ведь текст, законченный – это самостоятельная реальность, которую мы интерпретируем, в том числе и через эту постановку Анатолия Праудина).
Получается произведение без лишнего пафоса и как форма, через которую автор воссоздает себя, собирает, проживает эти знакомые для него ситуации.
Как помните, повествование заканчивается «заклинаниями» героини: «..ну, придумай что-нибудь, что дальше делать-то…»,- финал, который связывается с упомянутыми фразами-вставками, разбросанными по всему тексту, высвечивая возможность для других ситуаций, а значит других жизней, других героев, для этих героев – быть другими, что буквально не реализуется в тексте, как и в спектакле, но намекает на это, и, что не менее важно, опрокидывает бытописание, серьезное отношение к сюжету, а значит и к самим себе.

Честно ожидала большего. Игра актеров - наивысшая оценка! А вот постановки скучна и уныла( Не цепляет от слова совсем.

Перечитав перед походом на эту постановку рассказ Чехова, да и до этого уже видев инсценировку этого произведения у меня было совершенно определенное представление о том, что же я увижу на сцене, и какими средствами все будет донесено до зрителя. Ан-нет. Опять ошиблась. На самом деле, поначалу выбеленные доски сцены и арбузы по углам сулят зрителю легкую историю о курортном романе, что-то романтичное и при этом не заставляющее особо вдумываться в содержание. Вопреки ожиданиям, смотрится спектакль тяжело, никакой романтики и вселенской любви, в привычном выражении этих чувств, на сцене вы не увидите. В основном это эмоциональное перевоплощение Гурова из подленького мещанина, с до конца прописанным жизненным укладом, в человека думающего. По-моему, самая сильная сцена в спектакле - это сцена когда они с женой смотрят гон волков, Гуров все воспрошает - а в чем же смысл?, а жена отвечает - Тебе роль фата не идет... И получился этот спектакль совсем не про любовь, вернее это тут не главное, любовь здесь прежде всего движущая сила преображения человека и я вполне допускаю, что и Анны Сергеевны могло бы не быть в пьесе как персонажа, поскольку те метаморфозы, которые происходят с Гуровым в спектакле они самодостаточны, без присутствия других. Хотя Неведомский в роли Смирнова был очень хорош, с этой своей рогатой кошкой - просто блеск.