Спектакль

Белый кролик

Добродушный господин по имени Элвуд (Андрей Мягков) живет с пожилой сестрой (Анастасия Вознесенская), молодой племянницей (Светлана Колпакова) и двухметровым белым кроликом, которого видит один только Элвуд. Остальные вынуждены терпеть его милую блажь, но если сестра смирилась с необходимостью делить кров с эфемерным грызуном, то племяннице стыдно приглашать в дом женихов. Она подзуживает мать сдать Элвуда в дурдом — а вместо него в смирительной рубашке оказывается сама старушка.

Для американки Мэри Чейз «Белый кролик» (другое название — «Гарви») был второй по счету пьесой в ее биографии, и если не знать, что автору в ту пору было глубоко за тридцать, можно представить себе, что пьесу написала школьница, настолько сентиментальна и простодушна сказочка, интрига которой заключается единственно в ожидании: всадят безобидному галлюцинирующему господину укол или оставят в покое и пойдут с ним выпивать. Но в 1944 году «Белый кролик» получил Пулицеровскую премию, после чего гремел на Бродвее еще почти тридцать лет. В 1950-м в Голливуде на основе пьесы был снят фильм и даже выдвинут на «Оскар» разом в четырех номинациях.

«Белым кроликом», о чем гласит программка, драматург хотела поднять настроение уставшей от тягот войны публики. По той же причине — устав от обыденности — придумывает себе параллельную реальность главный герой. Но что это была за действительность и каков был характер этих тягот — и не догадаешься. Чейз словно нарочно избавила своих героев от любых проблем, кроме проблем с воображаемым животным. Так что МХТ может играть этот сюжет в совершенно условных декорациях. Превращение абстрактной квартиры работы художника Алексея Порая-Кошица в абстрактную клинику, к слову, стало отдельным аттракционом спектакля. Но главный его аттракцион — это остановка времени. Такое, по словам главного героя, происходит всякий раз, когда рядом оказывается Белый кролик. Вот над сценой и висят часы, отщелкивающие цифры, имеющие к реальному времени такое же отношение, как и сам спектакль — к современному театру. А на сцене словно ожил театр прошлого века — с его приподнятой фальшью, искусственными цветами, прекрасными стариками и недостойной их молодежью. Андрею Мягкову, чтобы вызвать сочувствие к своему странноватому герою, не приходится ничего придумывать: многие прежние его герои, в особенности всенародно любимые советские интеллигенты из фильмов Рязанова, тоже были ролями, так сказать, «с кроликом». МХТ и не скрывает, что старомодная сентиментальность и наивное прекраснодушие входят в его правила игры. Мол, да — без толики вымысла жизнь будет жестокой, линейной и бесцеремонной, хоть и понятной. Но, дескать, согласитесь же, чего-то в ней будет недоставать. Нас словно бы убеждают: если театр еще может быть таким наивным и прекраснодушным, каким вы его видите, то Белый кролик рядом. Тех, кого за три с лишним часа не убедил в этом спектакль, кролик догонит в гардеробе: там, между зрительских шуб и пальто, висит его потрепанный двухметровый макинтош.