Фильм

Юбилей

Язвительная сатира на вырождение искусства, замаскированная под культовый фильм о радикализме панк-культуры.Королева попадает в современную британию с фашистствующей полицией и бандитской молодежью.Парадоксальным образом сам Джармен не любил панк-рок.Песни вроде Rule Britannia здесь дополняются вставками с выкриками нацистской толпы.

Вызывающая, абсурдная и авангардная лента-деконструкция постапокалиптической Англии, до некоторой степени перекликающаяся, может и не стилистически, а тематически, с «Заводным апельсином» Стенли Кубрика, и являющаяся на сегодня не меньшей легендой. Общество, уставшее от давления культа потребления, взбунтовалось и уничтожило порядок. Миром, а особенно Британией, правит хаос. На месте правительства сегодня те, кто на самом деле правит людьми – представители масс-медиа, продюсеры и медиа-магнаты. Полиция лупцует всех, кто попадется под руку, если находит время на это в перерывах между актами сношения. По улицам ходят панки, музыканты зарабатывают миллионы, но жизнь человека не стоит и гроша. По просьбе Елизаветы Первой, которой интересно, чем станет ее страна в будущем, ангел переносит ее в это самое будущее, чтобы она лично ужаснулась положению вещей. Та долгожданная победа панк-революции, о которой так мечтали все анархически настроенные особи, не приносит удовольствия даже победителям. А побежденных и нет, они или уже мертвы, или на прямой финишной траектории. Правь, Британия, правь.

И вновь нельзя не вспомнить о творчестве Пьера-Паоло Пазолини, особенно его финальном шедевре – шокирующем «Сало или 120 дней содома». Как и итальянец в своей безапелляционной и жестокой ленте, Джармен обращается к теме насилия, злости и пессимизма в современном обществе своей страны. Более того, когда его обвинили в том, что он сгущает краски, режиссер заявил, что это самое общество уже настолько пропитано ржавчиной, что никакого сгущения красок тут и быть не может. Впрочем, совершенно очевидно, что общество было просто не готово к подобным обвинениям, да и автор был не только слишком резок, но и смел. Конечно, многих смутило использование контркультуры панка для каких-то манифестацией и заявлений. Кто-то говорил, что Дерек Джармен размахивает флагом панка как победоносный генерал. Другие находили в этом буйстве насилия как раз обратные векторы обвинения культуры в излишнем насилии, что обрекало панк на гибель в собственной крови (и хорошо, если не в буквальном смысле). На самом же деле, судя по всему, режиссера привлекала та энергетика, которая пропитывала это движение, та классовая борьба, что была импульсом для этой самой энергии. Однако политическая составляющая панка Джармена явно беспокоила.

Фильм снят с использованием довольно сумбурного нарратива. Сюжет напоминает скорее цепочку виньеток за полным отсутствием крепкого связующего звена. Столь же рваная и манера использования камер – эпизоды, снятые на 16-мм сменяют снятые на 8-мм. Телевизионная и любительская, кинематографическая и псевдо-документальная манера сливаются в едином приступе постмодернизма. Эпохи рвутся друг на другу, люди двора Елизаветы Первой бредут по разрушенным улицам Лондона будущего. Все это чудесно укладывается в лекало стилистики панковой коллажности и поп-арта. В плане эстетики «Юбилей» продолжает традиции Линдси Андерсона с его фантасмагорической трилогией. Да и по поводу елизаветинской эпохи Джармен не столь однозначен. Вопреки явной неоромантической окраске всей этой линии, связанной с королевой, он довольно саркастичен, включая и название фильма, которое отсылает к 25-летнему юбилею в честь коронации Елизаветы, но Второй.

Если кому-то интересно провести параллель между первыми двумя фильмами Джармена, то тут можно увидеть несколько интересных сходных моментов. Конечно, в стилистике, интонациях, тематике между «Себастьяном» и «Юбилеем» практически ничего схожего нет. Однако в той постмодернистской разрушительной силе, что пропитывает пролог дебютного фильма, в тех панковских плясках, уже просматриваются контуры того безумия, что захлестнет улицы разрушенного будущего Лондона. Да и сам Лондон в его упадническом состоянии очень напоминает тень погрязшего в распутстве Рима. Есть схожесть и в политическом настроении, а так же том, как Джармен берет за основу какую-либо радикальную культуру, вроде гей-движения, или панка, к которому он явно был тоже неравнодушен, но использует эстетику этой контркультуры чуть ли не против нее самой. Так гомосексуализм становится основным проявлением того чуждого мира, которому противостоял Себастьян, а панк – причиной и следствием разрушения цивилизации в «Юбилее».