Все отзывы о фильме «Молодость»

В тот момент, когда казалось бы человек может позволить (или уже позволил) себе абсолютно все: реализацию собственных желаний, воплощение самых смелых идей, удовлетворение первичных потребностей, успешное жонглирование низменным и возвышенным, он может столкнуться с осознанием безысходности. Или творческого кризиса. Или просто некоторого экзистенциального непонимания пространства, времени и места. Назвать это сложное понятие можно различными словами. Подобранные термины, описывающие это явление, будет объединять одно – логическое сопоставление со старостью – тем периодом жизни, когда время и сознание функционируют в несколько измененном – замедленном – темпе, и очевидный временной разрыв с понятием молодости – тем удивительным временем, когда некоторые позволяют себе не сокрушаться о содеянном и не жалеть ни о чем. Медитативный и, безусловно, заставляющий размышлять о бытии, фильм Соррентино казалось бы зарождает где-то в недрах глубинного восприятия сущего тезис о том, что молодость наступила сейчас – и в сорок, и в семьдесят, но видимая оболочка у данных размышлений представляется несколько иной – подчеркнуто вывернутая, являющая собой противопоставление, она изображает прежде всего фильм о старости. Молодая массажистка с брекетами и грудастая девица среднего возраста в бассейне – экспонат с табличкой «руками не трогать» – казалось бы позволяют режиссеру не скатываться в банальную драму о проблемах кишечника и прочих радостей функционирования организма, а создать удобную и лишенную старческих страданий и диалогов с глубинными переживаниями красивую картинку о некотором периоде жизни в дорогой швейцарской водолечебнице. Картинку, безусловно, красивую, как это обычно и бывает у Соррентино. Красивую, попсовую и, пожалуй, даже пустую.

Ну что тут можно сказать, - великолепный фильм. Сохраняется эффект, который я наблюдал во время просмотра "Великой красоты" - хотелось, что бы повествование продолжалось, как сама жизнь... Музыка, кинополотно, мимика артистов вызывают постоянное восхищение. Это, как-бы, само собой разумеется. Но вот откуда взялась идея, и способ ее донесения до зрителя - здесь какая-то мистика. Почему пришла мысль порассуждать о том, что для того чтобы сохранить молодость, нужно отказаться от прошлого? Не взирая на привязанности, критику близких, моральные скрепы и пр... Эпизод с Мисс Вселенной в бассейне наиболее ярок в этом смысле... Если Мик ушел оттуда ради унизительного разговора с олицетворением своего прошлого - он не молод. Не знаю, будут ли обвинять авторов в сексизме, но образы старости в этом фильме гендерно определены совершенно явно. По нынешним временам очень смело.
Смотрел с субтитрами. Тоже неплохо. Хотя, конечно, белые буквы на фоне альпийского снега читаются недостаточно четко. Впрочем, английские фразы и так понятны.

В «Молодости» главные роли сыграли 80-летние Кейн и Кейтель – это типа ирония. Тут хорошая картинка и много банальностей вроде того, что гениальность часто гуляет под руку с простатитом. Есть и небанальный эпизод на балконе: с его помощью можно проверить свою внимательность.

Это довольно приторное, сентиментальное и стерильное, но при этом безусловно красивое и лиричное кино, которое обязательно нужно смотреть с бутылкой вина, или любого другого любимого напитка.
Нравится нам или нет - жизнь все равно прогнет под себя и сделает все по своему. И, если нет сил сопротивляться - можно просто наслаждаться тем что есть и смотреть вокруг. В этом и есть главный кайф вот таких медленных фильмов - иногда полезно выключить Майкла Бея, остановиться, отдышаться, подумать, насладиться красивыми видами, почитать Бредбери и вспомнить о чем-то приятном и хорошем.

Сначала, меня фильм не очень вдохновил... Но по прошествии какого-то времени, до меня, все-таки, кое-что дошло! Возможно, все дело в том, что мы опоздали на начало фильма и пришлось смотреть его позже на компьютере. Хотя, скорее дело в самом фильме! Он как большой холст с крупными мазками художника не дает воспринять смысл сразу, а только по прошествии какого-то времени!
Хитросплетение событий, судеб и времени, заставит Вас очень сильно поразмыслить о бытие,.... о прошлом,... о будущем! Ведь она, молодость, это не сознание и не заслуга, и, тем более, не просто период времени в жизни человека! Это та штука, которая есть в каждом из нас. Но только вот вспоминаем мы о ней, порой, редко, да и, часто, не к месту!

Кино - это не только картинка. За картинкой можно и сходить, там красиво. Но если вы хотите смысла, то можно и пропустить.

Так часто бывает: после хорошего фильма режиссёра идёшь на его новый фильм и идёшь зря. В 2013 Паоло Соррентино снимает замечательную "Великую красоту", получает за неё, блин, Оскар. На днях в прокат вышла его "Молодость". И зря. Стилистика осталась, картинка хороша, но режиссёр сдулся.

Оказалось, что сценарии писать он не мастак, а порой даже глуповат. Голливудские штампованные сентенции, попытка показаться умным и заумным. Картину спасают только виды Швейцарии, Венеции и музыка. Хотя, музыки мало. А фильм о композиторе. Главная претензия - Соррентино снимает фильм о богатых и знаменитых для богатых и знаменитых. Если в "Великой красоте" эта тема была интересна (там была хорошая сатира и правда о себе), то в "Молодости" смотрится жалким повтором и надрывом. В европейском кино есть много режиссёров, которые обращаются к простому человеку - и это интересно. А смотреть на очередное "богатые тоже плачут" - скучно.

Соррентино снял длинный красивый клип, но не фильм. Потерял свою самобытность - получил Оскар, забронозовел, вместо незнакомых нам итальянских актёров пригласил звёзд. Я от него ждал итальянское кино, а получил вполне себе голливудское. Уже было, уже видел. Кажется, Соррентино считает, что у него есть вкус. Мне показалось, что в этой картине у него нет вкуса. Глянец - это не вкус, это глянец. А Венецию построил не Соррентино.

в 2015 году на пальмовую ветвь кроме "Молодости" был номинирован еще один итальянский фильм - "Моя мама" Нанни Моретти. Фильм замечательный. но в Петербурге была одна копия и на днях Дом кино показал картину в последний раз. а у "Молодости" - не менее десяти копий, хорошая реклама. Фильм справедливо стал частью массовой культуры - туда ему и дорога. А наше дело найти "Мою маму", знать этот фильм и держать его в домашней коллекции. Как образчик хорошего европейского кино.

Бойтесь этого фильма ! Вы можете заразиться и стать неисправимым романтиком !Научитесь стареть благородно, не переставая наслаждаться жизнью. И узнаете все - что нужно знать о любви. Вы перестанете бояться старости и сможете находить вдохновение даже в шорохе конфетной обертки и звуках природы. Любить людей и принимать их такими какие они есть. Находить идиллию в тонком эротизме, наслаждаясь изгибами самой красивой женщины. Может быть в старости мы и становимся наконец свободными ? И не потому ли, пожилые люди так легко находят общий язык с детьми, чей разум чист словно поверхность воды ? Герои фильма словно с древних полотен замирают в причудливых формах, растворяя время и разрушая условную преграду между старостью и молодостью. Только буддийский монах улыбается, ведь он понимает - что все временно, и даже последний шаг,- это начало чего-то нового. Какие последние слова будут в вашей жизни ? И знаете ли вы, что большинство умирает так, что никто не замечает этого ? Дождитесь конца фильма, чтобы увидеть одно из самых красивых признаний в любви. И приготовьте деньги, вам придется купить альбом с саундтреком к фильму, чтобы снова и снова слушать чудесную музыку.

Это какой-то фильм не для средних умов. А я, видимо, средний. Потому что развязки я не понял. Почему он согласился? В чём был посыл друга сценариста? То, что смысл жизни в эмоциях, это понятно, но что дальше? Вобщем вопросов после титров осталось больше, чем ответов. Да, снято довольно красиво, хоть и странновато. Да смотреть приятно и интересно, но в конце чувствуешь себя глуповатым (или это только я?)))

Красивое, но местами занудное кино, снабжённое замечательными актёрами, которые и вытягивают этот фильм. Множество второстепенных персонажей отвлекают от главного, хотя что именно главное в этом фильме, что именно хотел этой историей сказать режиссёр (кстати, 1970 г.р.)- большой вопрос. Видимо, что всё в этой жизни надо делать вовремя - дарить жене цветы, например.

Отличная картинка - детали, горы, мисс Вселенная))

Про творчество, про отношения, дружеские и деловые)) *** Про отношения в семье, про эмоции в отношениях. ))) БОльше про отношения и действия, чем про чувства.

Если стараться, можно и взлететь и твой мячик не касается земли во время твоей тренировки, это приятно...

В фильме много всего, как перечесть "Войну да мир". Подумайте, надо ли оно Вам, коли идти.

)))) Что человек считает своими достижениями и что дорого другим - оч правдиво; отличный сцен, сценарий))

Очередной красивый фильм режиссера Соррентина про увядание. В прежнем фильме "Великая красота" увядал Рим, сейчас увядают 2 главных героя в исполнении Кейна и Кейтеля.
Главный недостаток этого фильма - тот же, что и у прошлого: "пустоватость" (с, Станислав Зельвенский). Для двух часов - слишком много разглядывания камерой разной чепухи, слишком мало диалогов и действия.
Но очень красиво. Но 2 часа.

Для тех, кто пропустил этот фильм так же, как и я, рекомендую наверстать упущенное и получить удовольствие. Прекрасная смесь юмора и философии. Особенно рекомендую тем, кто хотя бы чуть – чуть уже осознал, что возможностей позади постепенно остается уже больше, чем впереди).
Ну и к тому же прекрасный актерский состав и завораживающие виды, ласкают сердце киногурмана однозначно!

"Молодость, в кино на Лубянке, в Детском мире, маленький, но почти полный зал. Очень красивый фильм про красивую жизнь в швейцарском доме отдыха в горах. Композитор и режиссёр 80 лет кажется принимают процедуры, разговаривают о жизни и вспоминают минувшие дни. Вокруг них ходят юные девы, посланцы британской короны, певицы и прочая интересная публика. Коровы, пейзажи, музыка, философские рассуждения. Фильм, несмотря на преклонный возраст главных персонажей, насыщен событиями и красотами, очень интересно, есть смысл посмотреть.

Несмотря, ни на что, название очень четко отображает (или, пытается это делать), саму суть того, что хотел донести нам автор. Есть даже одна из сцен, где один из главных героев - пожилой режиссер, показывает своим молодым помощникам "эффект бинокля" по отношению к "старости": когда с одной стороны объектива - все увеличено, а с другой - ничего не видно, тем самым объясняя, что такое - старость, а что такое - молодость. В этой легкой и эксцентричной картине - есть своя доля особого "цинизма" и "смешка", над героями - интеллигентами, и в целом их отношения к жизни. Собственно, вся история стремиться стать острой и едкой "сатирой" по отношению к "высшему обществу", но при этом - соблюдает дистанцию, не доводя "крайние" ситуации - до самих "крайностей". Все персонажи, помимо главных - "ходячие" несуразности, которые всем своим видом показывают нам самых отличительных представителей, своего окружения. Эта очень благоухающая, отборная "словесность", стремиться нам через отдельные эпизоды и сценки - донести, что и в старости - вполне возможна "молодость", со всей ее "порочностью". Стандартная тема "стариков-разбойников" - не воспринимается здесь как данность: она наоборот, старается от этого уйти, и показывает нам не дряхлых стариков на лечебном курорте, а мужчин "в самом соку", которые понимают и принимают, что старость - это чувства, и еще раз чувства. Итог: для тех, кто читал книгу - сам фильм покажется "неумелой добавкой", потому как, в самой книге те самые эпизоды, прописаны более сочно и желанно.

Соррентино уже размышлял о старости в «Великой красоте», где солировал Тони Сервилло, но там оба скорее медитировали над Римом, искусством и красотой. «Юность», формально посвященная старости, кажется слишком для такой темы как раз формальной, искусной, виньеточной – старость на картинах рококо. Она не впускает в себя прочувствованное сожаление, глубокую печаль, сухую скорбь и даже нежность воспоминаний. Для этого она чересчур лакирована и изящна – это старуха-аристократка, молодящаяся элегантностью нарядов, надушенностью и побелкой лица и старыми, вышедшими из моды манерами, чувством юмора и моральными сентенциями. Никто всерьез ее не воспринимает – но представить вечер без нее, тоже никто не в состоянии.

«Юность» работает больше с восприятием времени и эмоциями, которые это восприятие вызывает в уже почти безвольных человеческих «я». Мир как воля-около-нуля и представление-стремящееся-в-бесконечность. Неизвестно, насколько это психологически достоверно, но пожилые герои видят окружающий юный мир ярким до боли в глазах и музыкальным до звона в ушах – точно в банальном смысле ловя последние мгновения уходящего времени, которое большей частью утратилось, но на донышке пара капель его все же осталась. Если «Великая красота» переполнена была при всей «дольче вите», шуме и ярости – святостью, тишиной и ускользающим прекрасным – то в «Юности» осталось все последнее, а феллиниевские аллюзии расплылись в расфокусе. Один из героев формально отсылает к «8 ½», вот только герой Мастрояни хотя и устало, но презентует юность; тут скорее можно вспомнить «Земляничную поляну» Бергмана – но в «Юности» нет одиссеи в прошлое. От Феллини тут в действительности мощное образное кинематографическое начало: картины, сцены, узоры – оставляющие долгое время неисчезающие следы на сетчатке зрительских глаз. Соррентино не очень интересуют старость и сожаления, он для этого, как и старец Гёте, например, слишком счастлив и гармонично устроен. Золотая середина Горация. Умиротворенность, чистота, ясность. Улыбающийся буддийский монах. Тема старости ему интересна возможностью показать «осязание мира кончиками пальцев» и «тысячью биноклей на оси» (для Соррентино это настолько важно, что возможность и, главное, желание вбирать мир маленькими сценками-шедеврами он дает и молодому герою Пола Дано). Любые вербальные объяснения и проговаривания здесь оказываются до нельзя пошлыми и истерзанными столетиями литературных опытов – диалоги для Соррентино тоже лишь еще одна возможность понаблюдать за миром и его героями, приблизиться к ним, услышать, как интонирует ту или иную фразу Кейн, как чуть ли не скабрезно ухмыляется Кейтель, как задыхается, набивая мяч, Марадона. Для Соррентино диалог, реплика, вздохи и плачи – как жесты для танцмейстера и балерины. У этих диалогов, если так можно выразиться, «скульптурные формы» (так бывает, например, у Коэнов): они при этом искусно написаны, с чувством юмора, и очень умны и смешны тогда, когда персонажи не пытаются объяснить мир, собственную старость и надвигающуюся смерть. Вот в «Смерти в Венеции» Висконти, фильме тоже формально еще и о старости (кажется, композитор Майкла Кейна тоже оттуда), герой Дирка Богарда – это мы, зрители, и мы внимательно, завороженно наблюдаем за сценами в ресторане, на берегу, в городе, и вслушиваемся в окружающие нас (кажется, что именно нас) звуки, диалоги, реплики. Обрывки фраз, речи чужих и «эпизодических людей». Мы узнаем мир как будто не мы, а он заново родился.

И у Соррентино юность, окружающая героев – цветной шум, из которого старики острым жадным взглядом выхватывают замечательные фотоснимки. Их восприятие обостренно до болезненности. Они делают эти картинки трехмерными, выпуклыми, рельефными: каждая деталь наполняется смыслом как кувшин – водой из горного ледяного ручья, каждый эпизодический маленький персонаж – подсвечивается софитами. Можно сказать, что фильм про старость, которая наблюдает юность; а так как мы смотрим итоговое кино, то оно нас ставит на место старости, и заставляет видеть мир глазами тех, кому уже немного, недолго осталось. Этот мир прекрасен и абсурден, и нельзя сказать, что он печален или полон счастья – потому что последнее привносится в него человеческими эмоциями. Но, опять же, именно мир эти эмоции у человека и вызывает, в результате оказываясь только тогда по-настоящему захватывающим и чарующим. Эмоции цементируют окружающие картины, выхваченные из калейдоскопа иллюзии – последние отчего-то становятся очень важными для нас, близкими, теплыми, нужными. У кого-то теплые эмоции вызывает футбольный мяч, у кого-то скрипка. Но старые герои Соррентино – композитор, режиссер, Марадона – волею возраста и судьбы расцеплены с миром, или находятся в процессе такого расцепления. И не то что бы не могут они (но хотят, как «Марадона») или уже не хотят (как герой Кейна) быть в мир включенными/вовлеченными. Марадона продолжает с удовольствием набивать теннисный мячик, композитор дирижирует коровами, режиссер пытается снять фильм-завещание. Просто мир уплывает от них, проплывает мимо: мир за песчаной косой, они – в лагуне. В этой лагуне Мародона не кажется несчастным, герой Кейтеля полон драйва и «юношеского задора», герой Кейна – спокойной удовлетворенности тем, что есть. Потому что то, что делает и делало этот мир теплым, ламповым и прекрасным, эти эмоции и жадная любовь к миру – с ними все же остались.

«Юность» воздушное по своей легкости кино, и при том какое-то огромное, громадное по красоте – как фреска в 25 квадратных метров, заполненная от сих до сих всевозможными образами. Изящество линий, гармония цвета, музыкальное совершенство – и некрасивые, дряблые телеса. «Юность» полна как плоти (от прекрасной – мисс Вселенная, до студенисто-плывущей – пузатый Марадона), так и духа. Отделить одну от другого невозможно. Здесь красивые «случайные» совпадения слов и метафор (при тяжеловесных, «классических» и потому страшно устаревших диалогах о старости, страстях, скорбях). Легкомыслие, легкость (levity) и несерьезность рифмуется с левитацией (levitation). Несерьезность и дурашливость по жизни – с высочайшими достижениями строгого аскетического духа.

Каждый персонаж большой и «многоугольный» как кусок железной руды. У каждого необыкновенный вес – особенно для такого легкого духом фильма. Кино кажется необъятным бассейном, лагуной, в которые погружены рубенсовские (в смысле характера, а иногда – и в смысле тела) туши. Они мерцают и подпрыгивают и качаются на поверхности фильма как поплавки. И каждое их движение кажется полным смысла, хотя никакого смысла, тем более глубокого, в них зачастую нет. «Юность» похожа отчасти на «Волшебную гору» Томаса Манна (но не особо: оттуда взят только швейцарский горный санаторий, полный прелюбопытных человеческих «я» - такой вырванный с корнями кусок времени), которую прочитала легкомысленная певичка, и по прочтению, вдохновленная, спела романс: и вся тяжеловесная литературно-философская муть осела на невидимое дно. Романс красивый, и полный радости петь и счастья жить, даже если печальный. В котором ровным счетом никаких глубин найти невозможно, ничего нового, разумеется, не сказано, ни к какой задумчивости эти рулады и переливы не располагают. Но публика заворожена, и в томлении впадает в забытье. Это кино качает на волнах гармонии, но не укачивает. Как и в случае других гармонично устроенных произведений счастливых авторов, оно недалеко от того, чтобы вынести твой кораблик на отмели скуки, но не выносит. И только потому, возможно, что в нем нет груза менторского тона, выталкивающего вон. Какая-то немного даже карикатурная печаль, понимание невозможности абсолютного счастья и доля усталости – в тоже время не дают улететь «Юности» в синие небеса воздушным шариком. Кино колеблется между. Говоря языком физики – кино это можно представить либо настроенческой музыкальной волной, либо частицей с определенной массой, и эта частица, кажется тебе, намеревается что-то сказать. «Юность» при этом отказывается определяться, кто она. Ей – все равно. Даже не очень хочется. Как настоящей юности хочется оставаться страной любых возможностей, пока еще время не оформило тебя в серьезное, суровое, односложное «я».

Если сказать совсем просто: какой смысл в том, что старенький Марадона набивает теннисный мячик на корте под солнечным небом, и набивает до одурения - тук, небо, тук, небо, тук, небо? Да, кажется, никакого. Абсурд! Но как же это прекрасно и трогательно, до слез прекрасно и трогательно. Соррентино, судя по двум последним его лентам, кажется, знает секрет гармонии и счастья. И умеет передать эту достигаемую человеческим духом только временами высоту - через кадры - зрителям. Делая это чисто, без потерь. От финала, как и от игры Майкла Кейна, перехватывает дыхание. Перебивка сцен музыкальных сценами с оглушительной тишиной в кадре… Сцена с альпинистом и девушкой в горах, то, как она улыбается ему, и как они ухают на тросе в воздух… Какая-то сладостная возвышенная тишина в этих сценах, очень воздушная, делающая фильм/мир огромным, и при этом тихим, умиротворяющим. Он как бы дирижирует тобой, возвышает, успокаивает, настраивает. Останавливает тебя и течение твоих мыслей, рефлексию по поводу того же фильма, просто суету. Останавливает мягко и незаметно. Пуф - и всё.

Бедняга синьор Соррентино...Холливуд вскружил ему голову, а пенсионный фонд (говорят инвестициями в кино там заправляет Том Хэнкс), которому принадлежит полмира, предложил ему за новый фильм такой гонорар и такие условия, что он начал снимать без вдохновения. Он понадеялся на чудо, на великую красоту альпийских пейзажей... увы и ах, набор слайдов. Но красиво.

Попсовый Феллини для тех, кто молод не только душой и потому не успел посмотреть хотя бы один фильм великого итальянца, пока тот был творчески активен или даже просто жив. Смерть автора неумолимо отправляет его кинооткровения в пыльные архивы - хотя это жутко несправедливо. У меня нет претензий к картинке, а за песню Just я просто благодарна - но ведь должна быть и высокая идея. А тут словно у всех в голове крутится "фильм-завещание, фильм-послание, уууу, аааа...", причем, похоже, прежде всего у режиссера... все отравлено этим пафосным ядом. Феллини снимал, как жил, как дышал - не думая, как мне кажется, о том, что потом кто-то, смотря его фильм, не сможет дышать - или, наоборот, вдохнет полной грудью. Он был настоящий талант, а тут - старательный подмастерье. Его Джульетта вечно будет идти по дороге, улыбаться, плакать, умирать и рвать нам сердца...

Как редкостный. Друг заставил пойти, сказал, будет интересно. Я подозревала, что это скучища. И да, это скучища. Чтоб режиссёру всю жизнь дважды в день это барахло смотреть. Сначала хотела пожелать смотреть круглосуточно, потом решила, что даже однажды в день заставит его страстно пожелать своей смерти уже через неделю, лишь бы избежать продолжения мучений.

Фильм уже не на удивление, судя по состоянию современного кинематографа, глупый и пустой. Но, уже на удивление, с правильным и расслабляющим ритмом. Лучше смотреть на незнакомом языке, чтобы не слышать какую чепуху несут его герои.

Фильм безусловно заслуживает просмотра, и смотреть его не скучно и даже интересно. Однако, он заметно уступает Великой Красоте того же режиссера. Какого либо катарсиса во время просмотра со мной не случилось. Фильм медитативно-созерцательный, содержит немало интересных моментов, парочку очень эмоциональных диалогов, довольно много иронии и даже гэгов. Традиционно для Соррентино, выдающаяся операторская работа, монтаж и запоминающийся саундтрек. Может быть, смысл, который вкладывал режиссер, настолько глубок, что дойдет до меня после второго-третьего просмотра. А может его и не было, как такового.

Люди! Вы в своем уме ставить этому творению 5-ки? До сих пор простить себе не могу, что пошел на этот фильм... Мало того что скучно и бездарно, так еще и с претензией на какую-то интеллектуальность и изысканность... Старые пердуны не знают, чем себя занять, и обсуждают, сколько сегодня пописали. Непонятный невнятный актер пытается вжиться в роль Гитлера. Толстый Марадонна страдает от одышки. Безвкусица, пошлость, полный бред.

Неоднозначный фильм. Для ценителей не коммерческого кино. Которые видят смысл в бесмыссленных действиях. Чуть меланхоличен. Провеян запахом гор и старостью. Но безумно красив. Понимаешь как быстро идет жизнь и как много мы упускаем... Фильм оставляет след.. Требует размышлений. Но при этом легок. Однозначно смотреть!!!

Изумительная лента! Тонкая, ироничная, глубокая. Невероятно красивые кадры и ракурсы, завораживающая природа Альп. Безупречная игра и совершенно неожиданный финал. И МУЗЫКА! Весь фильм потрясающе красивая музыка.
В 25 эту картину еще не понять, а в 50 смотреть уже поздно. Я рада, что успела.

Соррентино невероятный эстет, снимающий невозможно красивые фильмы. Да и никакой это не арт-хаус, конечно, Соррентино доступен.