Фильм

Между рядами

В слишком уравновешенном немецком городке в супермаркет, где не только машины, но и люди с тележками ходят только по прямой, поступает на работу Кристиан (Франц Роговски, уже игравший у Петцольда, Ханеке и в «Виктории»). Кристиану, в общем, есть что скрывать: его тюремный срок остался на теле татуировками, которые лучше спрятать под длинным рабочим халатом. Он одинок, но хочет жить обычной жизнью: мерзкие приятели из прошлого намекают, что ни о чем хорошем Кристиану вспоминать не приходится. Работа на погрузчике в магазине — ступенька вверх по карьерной лестнице, да и полки с газировкой, крекерами и отдел с замороженной рыбой — судя по всему, самое интересное, что можно увидеть в этом городе зеро.
Скука разлита в воздухе, вязкие дни еле тащатся, но и в этом болоте много простодушия и доброты — надо только присмотреться. Душа Кристиана просыпается, когда он заговаривает с двумя людьми — немолодым Бруно, который помогает Кристиану войти в курс дела, и ласковой Марион (Сандра Хюллер, главная сила «Тони Эрдманна»), работающей в кондитерской. «Мы не ладим с отделом консервов, зато ладим с отделом сладостей», — объясняет Бруно местную дипломатическую карту. Союзы малочисленных местных сотрудников выглядят автономными и одновременно беззащитными — как загоны разных животных видов в одном зоопарке. Марион откровенно флиртует, называет младшего коллегу новичком и прячет руки в карманах фартука, когда игриво удаляется от него между рядами — это ее пространство для дефиле. Кристиан слышит волны всякий раз, как видит ее, — побережья, где никогда не был. По слухам, муж Марион — настоящий засранец, но Кристиан даже не думает о резких шагах. Кажется, это кино про служебный роман.
«Между рядами» сражался в конкурсе Берлинале и обошелся без больших наград: его принципиальная сентиментальная нормальность выбивалась из фестивальной повестки и фильмов берлинской школы, работающей с другими степенями блеклого и вкрадчивого. Режиссер Томас Штубер присваивает симметрию и механику фотографий Андреаса Гурски, где множества соседних товаров — привычные декорации для человеческого муравейника. Вот только в «Между рядами» муравейника нет и быть не может: действующие лица, какими бы крошечными и ручными они ни были, никогда не сливаются с задником — кряжистые, хрипящие, курящие, неуклюже говорящие и в целом скучающие, меньше всего они похожи на логотипы, этикетки, поддоны и стеллажи. Они замкнутая экосистема. Подожди немного — отдохнешь и ты.
Квадратиш, практиш, гут — это про вещи, но никогда не про людей. «Без курения нет терпения» — такие мудрости раз в день роняет кто-то из коллег Кристиана, колыша тишину. В молчании здесь вообще никто не видит проблемы. Ощущение жизни после смерти прямиком из фильмов Аки Каурисмяки или Роя Андерссона — кино зевания, лени и словесных лакун. И только стремление Кристиана к ласковым рукам немного колышет обыкновенную историю адаптации травмированного человека в мире ограниченных возможностей.
Вместо социальной драмы Штубер снимает осторожный ромком, пик которого — поглаживание друг друга носами в отделе заморозки: так, по словам Кристиана, эскимосы демонстрируют высшую степень заботы и симпатии. Дыша друг на друга теплым паром — отдел заморозки в супермаркете нежно называют Сибирью (а фауну морепродуктов — Океаном), — Кристиан и Марион проживают самый интимный момент совместной истории, где намерение любви важнее любовной сцены. «Между рядами» вообще про намерение быть хорошим, добрым и любящим, которое спрятано в обитателях заповедного царства и изредка находит выход в незначительных моментах — потому что значительных, кажется, просто не существует. Сандра Хюллер и Франц Роговски — идеальный дуэт для исследования постепенной симпатии. Они держат темп осторожного сближения, где присматриваться — важнее, чем предпринимать конкретные шаги. Такие скорости почти никто не может позволить себе в жизни, не говоря уже о кино, — и «Между рядами» очень храброе кино в своей откровенной уязвимости.
Здесь напоминание о любимой женщине, которую еле знаешь, — крошечная серебряная резиночка на ладони, а неприятный глобальный капитализм вторгается нелепым требованием начальства регулярно избавляться от непросроченной еды — и сотрудники кусают сырые сосиски, легко соображая что почем. Фотообои с пальмами в офисе намекают на лучший теплый мир, где волны шумят для других, но главная местная сверхспособность — никогда не конфликтовать со сложившейся простотой. Сериал «Офис» кажется лучшей компанией «Между рядами»: в бумажной компании, где ничего не происходит, зрители и сами герои влюблялись в заурядность. Непреодолимая сила инерции и привычки ведет нас через маленькие трагедии: и уже «Голубой Дунай» Штрауса играет не для космической одиссеи, а для тихого танца местных погрузчиков. Влюбленность осторожно горит, как маленькая свечка на подаренном капкейке, — и другой любви здесь никому не надо.