Фильм

Джуди и Панч

Ревизионистская и реваншистская постановка про двух кукольников

Желание зарыться в предания глубокой старины и исправить ошибки прошлого принимает уже какой-то нездоровый и комичный оттенок в кино. Хедлайнер этого сезона, конечно, «Голливуд» Райана Мерфи, который, как и Тарантино, решил переписать историю «фабрики грез». Однако замыслы мужчин еще в начале прошлого года предвосхитила дебютантка из Австралии Мирра Фолкс (по первой профессии актриса). В картине «Джуди и Панч» она переосмыслила нарратив традиционного уличного кукольного театра, родившегося в Италии XVII века, но ставшего популярным и в Великобритании. Этот нарратив зиждется на истории Панча (в комедии дель арте известного также как Пульчинелла) и его жены Джуди — персонажах пьесы «Трагическая комедия или комическая трагедия о Панче и Джуди». Суть ее сводится к следующему: Джуди просит Панча посидеть с их маленьким ребенком, а тот выкидывает плачущего младенца в окно. Затем Панч убивает жену, посыльного, принесшего приказ о его аресте, пришедшего за ним полицейского и даже черта.

У Фолкс Джуди и Панч (Миа Васиковска и Деймон Херриман, сыгравший Чарлза Мэнсона и у Тарантино, и у Финчера) вовсе не куклы, а наоборот, прославленные кукольники, которые выступают по всей стране, но в последнее время в основном по кабакам. Они надеются, что на одном из представлений их заметят театральные скауты, а пока они пытаются не ударить в грязь лицом перед пьяной публикой. К слову, к бутылке прикладываются не только зрители, но и сам Панч — мастер пустить пыль в глаза. Несмотря на то, что вся слава после спектаклей достается ему, настоящим талантом, разумеется, обладает не он, а Джуди, которая остается в тени супруга. Но чтобы это разглядеть и понять, неискушенной публике надо протереть заплывшие от алкоголя глаза, чего она, конечно, не в состоянии сделать: в городе процветает охота на ведьм, а уровень мракобесия (по современным, впрочем, а не средневековым стандартам) достигает критической отметки. Однако, когда Панч выполнит все предписанные ему ролью действия (убьет ребенка, искалечит жену, подставит челядь), а недобитую Джуди в лесу найдут те самые «ведьмы» (на самом деле никакие не ведьмы, а просто изгои общества), события примут несколько иной оборот, чем в театре, и будут развиваться скорее по сценарию другого тарантиновского шедевра, «Убить Билла».

Вместе с четвертой волной феминизма стало больше не только феминистского искусства, но и фем-эксплуатейшена — фильмов, эксплуатирующих женскую тему (до этого в кино в схожей манере эксплуатировалась, например, афроамериканская тема в блэксплотейшене или же сексуальная — в сексплотейшене). Но чаще всего это даже не фильмы, а слепленные на скорую руку и злобу дня манифесты, ревизионизм вперемешку с реваншизмом, социально значимое кино с актуальной проблематикой. Но если изъять проблематику из большей части таких картин, то, кажется, в них ничего не останется.

Для дебюта «Джуди и Панч» (имена в названии следуют именно в такой гендерной последовательности, как и в недавних «Гретель и Гензель») поставлены мастеровито, хотя и достаточно нудно. Сюжет долго топчется на месте, середина фильма безбожно провисает, а чтобы оживить действие, Фолкс использует музыку — по большей части как «художественные костыли». При этом в картине есть пара-тройка по-настоящему странных трансгрессивных моментов — один из них связан с выкидыванием младенца в окно. С одной стороны, режиссерка в этом эпизоде обличает мужскую глупость, с другой — эта сцена поставлена не пугающим, а смешным образом, что превращает картину не столько в памфлет, сколько в черную комедию. Но в том-то и дело, что это не комедия, а сделанная на предельно серьезных щах социальная и гендерная сатира (фильм заканчивается документальными кадрами с детьми, плачущими над оригинальной постановкой «Панча и Джуди», и глядя на творящуюся на сцене кровавую баню, легко можно понять малышей).

Какие выводы можно сделать из картины? За каждым известным мужчиной стоит женщина, насильники покрывают насильников, а патриархат — это зло. Кто бы спорил! Но у Фолкс нет ни одной новой оригинальной идеи, зато много, очень много ярости и праведного гнева. И честно говоря, эта радикальная и злая фем-оптика вконец набила оскомину. Когда уже подвезут ироничную?