Колесо судьбы: история одной любви к «Индиане Джонсу»

Своим решением поступить на исторический факультет — тем, что потом извилистым путем привело меня в кинокритику, — я обязана двум мужчинам. Одним был мой отец, чье мнение для меня всегда было самым важным, вплоть до того дня, когда он скончался два с половиной месяца назад. Нет, в лицо папа говорил, что мне надо идти на экономический: это была самая популярная специальность в середине девяностых, но не зря же я случайно услышала, как он сказал кому-то из своих друзей, что самым подходящим местом для меня будет истфак. Однако еще раньше первым, кто привел меня к этой мысли, был доктор Генри Индиана Джонс-младший — профессор археологии и специалист по оккультизму.

Классическую трилогию про Индиану Джонса я посмотрела лет, может быть, в двенадцать, разумеется, на пиратских видеокассетах с гнусавым (или каким он там был на самом деле) переводом. Это было идеальное приключенческое кино с погонями, драками, горящими самолетами, древними артефактами, экзотическими локациями, картами, на которых прочерчивается маршрут героев, узнаваемыми для каждого советского ребенка плохими нацистами (но, в отличие от советских фильмов, тут их еще и сжигал дотла ветхозаветный божий гнев!) и безукоризненным балансом юмора, насилия и экшена, который с таким трудом дается современным фильмам (увы, в том числе и пятому «Индиане» при всех его ностальгических достоинствах). И в самой гуще всего этого был Индиана Джонс — археолог с четким убеждением, что любые ценные находки должны находиться в музее, даже если для достижения этой цели придется уничтожить сотню-другую ценных находок, неудачно попавшихся на пути к главной. Никогда до и никогда после профессия археолога не выглядела настолько круто.

Кадр из фильма «Индиана Джонс и Храм судьбы»  Lucasfilm

И хотя после первой же прочитанной книжки из этой области стало понятно, что деятельность Индианы не имеет никакого отношения к настоящей археологии, мечта о том, как я буду в костюме сафари и пробковом шлеме (почему в пробковом шлеме, Индиана же их даже не носил?) откапывать какие-нибудь гробницы фараонов, была заложена, а у мечты нет логики. На первом курсе я пошла в археологический кружок, где пришлось запоминать различия между ранним, средним и верхним палеолитом, что было гораздо скучнее поисков ковчега Завета. Археологическая практика после первого курса, проходившая в Смоленской области, окончательно разрушила еще остававшиеся иллюзии, и я изменила археологии (с историей Древнего Востока), но не Индиане Джонсу.

Как и все фильмы, посмотренные и влюбившие в себя в детстве, истории Индианы с годами и пересмотрами поворачиваются другими сторонами, и отношение к ним меняется. В двенадцать лет самым любимым был, конечно же, «Храм судьбы»: археологии в нем не было совсем, зато были дворец махараджи, суп с глазами, замороженные обезьяньи мозги, тайные подземелья, гонки на вагонетках и «Кали Ма-а-а» — то есть все необходимые составляющие лучшего фильма на свете. Они и сейчас не утратили своей прелести: фильм отлично развлекает, даже если слегка спотыкается на моментах, не выдерживающих поверку феминистской и постколониальной оптикой (в начале девяностых мы, ясное дело, ничего не знали о тропе «белого спасителя» и не могли его решительно осудить).

Кадр из фильма «Индиана Джонс в поисках потерянного ковчега» Lucasfilm

Но гораздо больше удовольствия и новых смыслов при пересмотре приносят первая и третья части франшизы, в которой «Храм судьбы» кажется теперь необязательной вставной новеллой (там даже нацистов нет!). «В поисках потерянного ковчега», с его сюжетной простотой и виртуозным ритмом, с первых кадров цепляет тебя за шкирку и отправляет в бешеную гонку: Южная Америка, Непал, Египет и так далее — почти без остановок. При этом, сколько бы законов физики ни нарушали герои, здесь все, что с ними происходит, еще укоренено в реальности.

Индиана не кажется сверхчеловеком: когда его бьют, ему больно, но из любой переделки он выходит благодаря своей смекалке, умению рисковать и да, знанию древних языков. Марион в исполнении Карен Аллен не барышня в опасности, а самостоятельная единица, умеющая постоять за себя, — не зря же она задержалась во франшизе дольше всех остальных подруг профессора Джонса. И сколько бы Спилберг ни повторял своим соавторам во время съемок, что они делают «диснеевский аттракцион» (его действительно потом построили по мотивам «Индианы»), ставки здесь по-настоящему высоки. Вдобавок это, пожалуй, первый фильм в фильмографии режиссера, в котором так откровенно дает о себе знать его национальность и происхождение: задолго до «Бесславных ублюдков» Тарантино Спилберг воплотил на экране ультимативную мечту о еврейской мести — сверхъестественной, но оттого не менее сладкой.

Кадр из фильма «Индиана Джонс и последний Крестовый поход» Lucasfilm

В «Последнем Крестовом походе» к обычным для «Индианы» темам, остроумным визуальным решениям, безупречному ритму и детскому чувству удивления перед миром, полным чудес, прибавляется диалог поколений, в равной степени смешной и горький, по-настоящему оценить который можно только с возрастом. В этом фильме сильнее всех остальных частей выражено уважение к тихой кабинетной работе с источниками — хотя, конечно, Генри Джонсу-старшему приходится-таки оставить свой письменный стол и отправиться в путешествие, а в процессе развалить некоторое количество исторических памятников. Время действия, 1938 год, несмотря даже на очередную тактическую победу над нацистами, придает здесь всему происходящему настроение веселья на краю бездны, но оно удивительным образом уравновешивает фильм и делает его очень правильной заключительной главой трилогии.

Кадр из фильма «Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа» Lucasfilm

Так ли уж необходимо было почти через двадцать лет послесловие в виде «Королевства хрустального черепа», а еще через пятнадцать — постскриптум в виде «Колеса судьбы»? Строго говоря, нет. Стоило ли снять первое хотя бы ради беззастенчивой сцены спасения Индианы от ядерного взрыва в холодильнике и Кейт Бланшетт в образе советской доминатрикс, давящей коленями огромных муравьев? Конечно, да! К тому же в 2008 году этот фильм дарил фанатам оригинальной трилогии, уже насмотренным и умеющим считывать аллюзии и отсылки, ту киноманскую ностальгию, которую, наверное, испытывали молодые Спилберг и Лукас, начиняя свое детище цитатами из любимых фильмов детства (а сейчас там появились еще и параллели с «Оппенгеймером»). Отцовско-сыновняя «химия» между Харрисоном Фордом и Шайей ЛаБафом сложилась, конечно, совсем не такая, как между ним и Шоном Коннери, но ради возвращения Марион и ее сыночка можно было потерпеть.

Кадр из фильма «Индиана Джонс и колесо судьбы» Lucasfilm

С «Колесом судьбы» сложнее. Индиана состарился, и, несмотря на его по-прежнему завидную бодрость, это заметно (еще сильнее — на контрасте с его же омоложенной цифровой версией). Спилберг пересел из режиссерского в продюсерское кресло, и вместе с ним из фильма почти исчезла та самая невыразимая словами кинематографическая магия, а заодно и юмор, никогда не бывший сильной стороной Джеймса Мэнголда (хотя фордовская фирменная невозмутимая подача все-таки спасает не самые удачные шутки).

Зато насилие стало гораздо более приземленным: это уже не пламя из глаз, а трупы с простреленными черепами, и это «Индиане» не идет. Кроме того, этому фильму совсем не нужен хронометраж в 154 минуты — с другой стороны, мало какому фильму вообще он нужен. Но при всем сказанном картина исправно жмет на ностальгические кнопки и почти не дает заскучать, а экшен-сцены достойны встать в ряд с лучшими моментами франшизы. Но, главное, в последней четверти фильма, которая попирает формальную логику с еще более великолепным презрением, чем эпизод с холодильником, есть то самое волшебное ощущение причастности к ходу истории, возможности прикоснуться к ней, которое и двигало Индианой Джонсом все эти годы и заражало по крайней мере некоторых зрителей. Может быть, после этой картины никто и не захочет стать археологом. Но те, кто захотел когда-то, снова поймут, почему они это сделали.

«Индиана Джонс и колесо судьбы» доступен на зарубежных онлайн-кинотеатрах.