Какое кино писали и снимали кинокритики «Афиши»: «Гололед» и «Шопинг-тур» Михаила Брашинского

В «Гололеде» успешная женщина-адвокат (Виктория Толстоганова) выигрывает дело для одного серьезного банка, а затем ей в руки попадает компромат на клиента — и она решает, почему бы не возбудить еще одно большое дело? Однако игра по-крупному приведет к тому, что сначала у женщины прохудится акваланг на занятиях по дайвингу, потом она найдет осколок стекла у себя в мороженом, а затем получит ожог сетчатки, после того как у нее в контейнере для линз вместо нужного раствора окажется кислота. В поликлинике она познакомится с переводчиком-геем (Илья Шакунов), у которого будет та же самая проблема. Он предложит проводить ее домой, а она опрометчиво откажется, сказав, что на машине.  

В «Шопинг-туре» мать и сын (Татьяна Колганова и Тимофей Елецкий) отправляются на автобусе в совместное путешествие в Финляндию, чтобы: а) оправиться после смерти отца семейства; б) прикупить вещей. Сын снимает все происходящее на новенький мобильный телефон, интервьюирует мать и втихаря от нее пьет пиво. Женщина пытается найти с отпрыском общий язык, но получается очень плохо — между ними ощущается явственное напряжение. Когда они вместе с другими пассажирами на рассвете окажутся в одном из супермаркетов в Хельсинки, сын заметит, что двери магазина закрыты изнутри, а финский персонал проворно кидается на клиентов. Тяга к консьюмеризму, как известно, до добра не доведет — но никто не знал, что она приведет русских туристов в лапы к каннибалам.

«Гололед» / «Нон-стоп Продакшн»

Оба фильма идут не больше часа. Оба будто бы образуют диптих, притом что они очень разные. «Гололед» — тяжеловесное (в плане формы) авторское высказывание, экзистенциальная драма. «Шопинг-тур» — более жанровая вещь, зомби-, а точнее каннибал-хоррор в духе Джорджа А.Ромеро, скрещенный с семейной трагедией. Общее у них то, что они сняты человеком, который совершенно не боится экспериментировать.

Гололед — метафора, кажется, нашей жизни, по которой нельзя пройти, не поскользнувшись. Брашинский выбирает моментом встречи двух главных героев визит к офтальмологу. Оба персонажа из-за линз слепы на один глаз. В итоге один из них прозреет, а другая врежется в столб (на том самом гололеде). Резкая смена протагониста не вызывает удивления — довольно быстро становится понятно, что героиня Толстогановой выступает в качестве триггера. Брашинский проводит главного героя по всем кругам московского экзистенциального ада, напоминания тем самым, какое это мучение — прозреть, но продолжать жить среди слепцов (например, среди милиционеров, готовых за гомосексуальность протагониста жестоко избить его дубинками). Герою Шакунова остается только маяться, мучиться, бегать, как затравленное животное, из угла в угол, чтобы в финале запереть все двери на засов, вырвать с мясом провода и, подобно Катрин Денев из «Отвращения» Романа Полански, спрятаться в своей разгромленной квартире, чтобы затем покинуть ее в поисках новой жизни.

Шопинг-тур — тоже своего рода метафора нашей жизни, которая часто строится вокруг побега от травмы и рутины. Мать с сыном заняты тем, что мучают друг друга, но им уже надо перестать заниматься этой ерундой, потому что очень скоро найдутся люди, которые сделают это с куда большим азартом. На дистанции «Шопинг-тур» здорово рифмуется с недавним «Солнцестоянием» Ари Астера: герои оказываются в окружении чужаков, которые используют их в своих целях. В «Солнцестояние» это шведы, устраивающие жертвоприношение на праздник мидсоммар. В «Шопинг-туре» — добродушные финны, которые в Иванов день едят приезжих, такая традиция. У Брашинского, как и у Астера, очень неприятные и потому очень живые герои. На середине фильма ловишь себя на мысли, что за динамикой в отношениях между матерью и сыном наблюдать гораздо интереснее, чем на творящийся вокруг них ужас. Как и в любом хорошем хорроре, монстры тут лишь фон, внешняя угроза. Главный же кошмар прячется в людях — и в том, что они делают друг с другом. Порой, чтобы найти общий язык, приходится сгонять в Финляндию и подвергнуться нападению чудовищ. А часто и этого оказывается недостаточно.

Симптоматично, что оба фильма были показаны на кинофестивале «Окно в Европу» в Выборге, где демонстрируют всякое новое странное русское кино. И в «Гололеде», и в «Шопинг-туре» есть нотки трансгрессии, перверсии, безумия, пресловутого выхода из зоны комфорта — когда кино не успокаивает, а волнует, раздражает, но при этом вызывает сильные эмоции и не идет из головы. Даже странно, что при таком наборе очень показательных характеристик эти фильмы не стали по-настоящему культовыми.